Страница 18 из 69
— Ну и подставил ты нас, Ваня, — просипел Гуг, пытаясь приподняться на локтях. Потом выдохнул облегченно: — Зато душеньку отвели! Спасибо тебе за приглашение на прогулку!
Иван улыбнулся — впервые за много дней. Трогги-андроиды добивали вертухаев всех мастей. И сами ложились костьми. Прав был Хар.
— Мне теперь только умереть, — просипел оборотень. Он сейчас больше походил на вытащенную на берег вялую и плавникастую рыбину, чем на «зангезейскую борзую».
— Терпи, Харушка, прорвемся, — начал его успокаивать Кеша и закашлялся. Ему было тяжело без внутреннего защитника, посланного королевой Фриадой. Но Кеша умел выносить тяжести и невзгоды.
— Ну, ладно, продержитесь еще немного! — попросил Иван.
— А я скоро вернусь.
Он знал, что, хоть и прозрачен он для всех локаторов и щупов Дворца, но по реакциям окружающих, по его «работе» за ним следят, не спускают пристальных глаз, держат на прицеле. Ну и пусть. Сейчас он сильнее их. И пока силы не покинули его, надо действовать.
Он возник в сферическом зале в тот миг, когда длинные прозрачные щупальца уже касались голов и шей сидящих за светящимся черным огнем столом из иргизейского гранита. Клыкастые и языкастые гиргейские гадины таращили свои кровавые глазища из-под абсолютно прозрачной поверхности гидропола — руки иной вселенной, погибшей от Большого Взрыва. Черви! Да, именно черви, управляемые червями! Не в них сейчас дело. Он успеет раправиться со всеми. Важно не дать уйти студенистой твари.
Иван с ходу перешел в Невидимый Спектр. И невольно замер.
Вместо медузообразного спрута над столом висела тьма, просто сгусток мрака. Он и ожидал этого. Но… но надеялся увидеть иное. Преисподняя! Это она!
— Прочь!!! — испустил он беззвучный крик.
Ему не надо было выбирать из пространства Белую Силу, теперь она жила в нем самом. Но он понимал, что эта тварь, этот сгусток, совсем не то, с чем запросто расправлялись они на черной Земле, там были тени, там были копии настоящих выходцев из преисподней. С этой так легко не обойдешься. Он почувствовал, как дрогнул мрак под напором Белой Силы, как начал истекать… да, он не убивал тварь, он не мог ее убить, он лишь изгонял ее. Изгонял, несмотря на отчаянное сопротивление, борьбу — она уходила в преисподнюю, в миры иных измерений, заряжая силой сидящих вокруг черного стола. Сейчас, в Невидимом Спектре, эти тени еле просматривались, лишь черви в их головах мерцали тусклым, зеленоватым свечением. Прочь!!!
Иван вырвался на свет, под своды зала. И увидел, что зудящая тварь растворяется в воздухе, уходит. Он пересилил, превозмог ее.
Но и сидевшие зачарованными вдруг поднялись. Увидели его.
В отвратительных, преисполненных брезгливостью и гордыней лицах не было страха. Выродки больше не боялись мстителя. Они были сильны. Им не нужна была никакая охрана, никакая служба слежения. С четырех сторон, растопырив руки, они пошли на Ивана. Страшные своей уродливостью и кажущейся немощью, будто восставшие из прогнивших могил мертвецы.
Иван не стал выжидать. Он прыгнул к щеголю с алмазной иглой, ударил кулаком в подбородок, ударил в полсилы, достаточной, чтобы остановить мчащийся на всех парах броне-ход. Щеголь отшатнулся назад, осклабился, щеря редкие зубы. И снова пошел на Ивана. Потусторонняя тварь не напрасно накачивала их.
Кольцо сжималось.
— Сейчас ты сдохнешь, слизень! — прошипел с нечеловеческой злобой ясноглазый старик, с которым они вели долгие беседы, когда Иван был распят на плахе, он все помнил, особенно этот чистый, незамутненный, но потусторонний взор.
Старику и достался второй удар. Иван бил ногой в живот. Потом добавил косым ударом в висок. Рано они его хоронить собрались.
— Получай, гад!
Старик упал на колени, выплюнул кровавый комок. Но тут же встал, кинулся на Ивана. Он не смог сбить его с ног, Иван устоял. Но другой старец, сбросив с себя черную мантию вцепился острыми, невесть откуда появившимися у него когтями в Иваново горло. Сила в старцах была нечеловечья.
Они отвлекли его. А обрюзгший, с совиной рожей, ударил в затылок. Щеголь ухватился за волосы, рванул назад, пытаясь сломать шею.
И все вместе рухнули на черный, прозрачный гидропол.
Теперь Иван отбивался изо всех сил. И не мог отбиться. Каждый в отдельности из «серьезных» был слабее его. Но вместе они брали верх. Они валили его снова и снова, начинали терзать — если бы не щиты Гефеста и барьеры Вритры, они давно разорвали бы его в лоскуты. Но острые когти выродков начинали пронзать и защитные покровы. Иван задыхался. Бой стоил ему чудовищного напряжения. Он наносил ответные удары как в глухую стену, не причиняя вреда выродкам. Он был готов уже звать на помощь. Но кого? Кто мог ему помочь?! Иди, и да будь благословен! Никто не закроет пред тобою открытой двери! Память прожгла мозг.
Но в этот момент его снова сбили с ног, навалились не весом четырех старческих тел, а всей тяжестью преисподней. Это было пределом. Это было боем за гранью возможного.
И все же Иван успел ухватить ближнего к нему, ясноглазого старца за затылок, собрал всю силу оставшуюся, послал ее в руку свою, в пальцы и, с хрустом раздавив череп, выдрал из головы ясноглазого здоровенного толстого червя, не выжидая ни мгновения, не разглядывая, сплющил будто в стальных тисках головку с алыми глазищами, и отшвырнул от себя труп. С одним было покончено.
— Уйдет! — прошипел другой старец, в шапочке.
И упал отброшенный. Иван уже поднимался на ноги, вставал, пошатываясь и обливаясь кровью. И на силу, сила нашлась! Теперь он знал, как их можно бить. На всякий случай демонстративно раздавил тельце уже дохлого червя каблуком. И пристально поглядел на обрюзгшего.
Он уже собирался покончить с ним, когда услышал за спиной, над черным столом зудение: из марева и плавящегося воздуха начинали проступать очертания здоровенной гадины с трясущимися отростками, эта была втрое больше прежней, отвратительней и гаже. И пришла она во Дворец, в этот жуткий зал смерти, не для того, чтобы просто поглазеть.
В отчаянном прыжке Иван успел сбить с ног обрюзгшего, повалил его, сам ощущая, как сзади наваливаются двое оставшихся, как начинают рвать его когтями, бить. И все же он раздавил череп, выдрал еще одного червя, чуть поменьше первого… Воздуху не хватало. Его душили, выдавливали глаза, разрывали. А зудящая тварь медленно приближалась, чтобы накрыть своей черной тенью.
Иван раздавил червя. Отбросил.
И успел прохрипеть:
— До встречи!
Тело еще слушалось его, оно растворилось под когтями и лапами, ушло на другой ярус, где сидели, привалившись к стене Гуг и Кеша.
Они поначалу не узнали истерзанного Ивана. А потом, через секунду, Кеша повел глазами на нечто непонятное и жалкое.
— Хар помер, — сказал он.
Иван вздрогнул. Еще одна смерть. Но плакать не время.
— Надо уходить! — прошептал он.
— Куда?
— Назад, в бункер! Хара сожги!
Кеша встал. Он был готов уйти, но рука не поднималась расправиться с останками оборотня, ставшего за годы скитаний верным ему другом. Гуг Хлодрик сам вскинул лучемет.
— Мир праху его, — сказал он.
Полыхнуло сиреневым пламенем, и осталась лишь горстка пепла, но и она взметнулась под струей воздуха, развеялась среди сотен трупов, в месиве и крови.
— Уходим!
Иван крепко ухватил друзей за запястья, притянул к себе. Их облепило серым липким туманом, когда в помещение ворвались старец в черной шапочке на затылке и щеголь с алмазной иглой, вслед за ними плыло в зудящем воздухе студенистое чудовище.
— До встречи! — еще раз прохрипел Иван, уходя из Дворца Синклита, уходя из 2472-го года от Рождества Христова.
Два дня они лежали в бункере, зализывали раны.
На третий Иван решился. Иногда, как и сейчас, видеть для него было страшнее, чем идти самому на смерть. Он долго оттягивал этот час. Но дольше тянуть было невозможно.
— Как там наш черный Дил сейчас? — вспомнил вслух Кеша, лишившийся сразу двух помощников, Хара и Загиды. — Ушел горе мыкать!