Танец богов

— А как насчет завтра?

Мередит вдруг взяла его за руку.

— Я получила огромное удовольствие от сегодняшнего вечера, Ник, — сказала она. — Но только давайте все-таки встречаться не каждый день. Хорошо?

Афины, сентябрь 1979г .

Константин Киракис разглядывал лежащие перед ним на столе бумаги до тех пор, пока перед глазами не поплыли круги. День был длинный, но он многое успел и был поэтому вполне удовлетворен результатами. Сегодня он подписал контракт, означавший для «Корпорации Киракиса» новый бизнес на миллиарды долларов. Большинство заключенных сделок имели самое непосредственное отношение к Северо-Американскому филиалу, что несказанно порадовало старого Киракиса. Молодчина Александр, не зря сидит в Нью-Йорке. И все же в глубине души Киракис сожалел о решении сына переехать в Соединенные Штаты. Он был бы куда более счастлив, останься Александр с ним здесь, в Греции, чтобы иметь возможность работать бок о бок. Эх, как он мечтал, чтобы его сын жил в Афинах, в самом сердце их гигантской и процветающей корпорации. Киракис не оставлял надежд, что придет время , когда он лично представит своего сына Совету директоров и порекомендует его на пост его нового президента. В один прекрасный день их корпорация станет крупнейшей в мире — и Александр очутится в самом центре глобальных деловых операций. Он должен быть готов к этому.

— Уже совсем поздно, Коста. Хватит работать — пошли спать.

Киракис поднял голову. Его жена Мелина в бледно-голубом бархатном халате стояла в проеме дверей кабинета. Пышные светлые волосы, обычно уложенные в тугой узел на затылке, рассыпались по плечам, и Киракис невольно заметил, что от этого его жена выглядит лет на десять моложе. Даже в шестьдесят семь лет она оставалась необыкновенно привлекательной. Годы пощадили её. Он встал и направился к ней, протянув перед собой руки.

— Извини, matia mou1, — промолвил он. — Я немного забылся. — И обнял Мелину. Господи, до чего она стала хрупкая!

— Понимаю, — с улыбкой сказала Мелина. — А ведь ты уже не мальчик, Коста. Пора бы тебе научиться побольше отдыхать.

Киракис улыбнулся в ответ.

— То же самое мне твердит и этот старый пройдоха Караманлис, — сказал он с напускной укоризной. — Может, вы с ним сговорились пораньше отправить меня на покой?

— Мы вовсе не сговаривались, — сказала Мелина, усаживаясь в кресло, обитое темно-синим бархатом. — Просто мы за тебя беспокоимся. Нельзя столько работать.

— Ерунда! Я просто выполняю свой долг, вот и все.

— Я понимаю, что это твой долг, но так ли уж тебе необходимо делать все самому? — чуть помолчав, она добавила: — Мне казалось, что Александру уже вполне по силам возглавить этот бизнес. Если же ты считаешь, что он не способен…

— О нет, он ещё как способен, — быстро ответил Киракис. — У него блестящий ум, да и деловой хватке кто угодно позавидует. Однако, есть, к сожалению, кое-какие обстоятельства, которые не позволяют мне передать бразды правления в его руки.

— Какие ещё обстоятельства? — нахмурилась Мелина. — Неужели ты до сих пор не можешь простить ему переезда в Нью-Йорк?

Киракис покачал головой. Стоя у окна, он задумчиво смотрел на маячивший в отдалении корабль. В лунном свете серебрилась спокойная гладь Эгейского моря.

— Дело вовсе не в том, что он решил остаться в Соединенных Штатах, хотя, признаться, поначалу я был очень из-за этого раздосадован. Нет, Мелина, меня больше всего тревожит его образ жизни. — Вынув из кармана сложенную вчетверо газетную вырезку, он протянул её жене. — Вот, полюбуйся, о чем пишут в лос-анджелесской прессе.

Мелина осторожно развернула вырезку. С фотографии на неё смотрел Александр, рядом с которым была женщина, лицо которой показалось Мелине Киракис знакомым.

— Франческа Корренти, — промолвила она, кивая. — Снова, значит, в свет вышла.

— Судя по всему, да, — натянуто произнес Киракис. Голос его зазвенел от осуждения. — Впрочем, она, похоже, задержалась куда дольше, чем все остальные.

— Может, это и к лучшему, — задумчиво промолвила Мелина, внимательно разглядывая фотографию.

— К лучшему? — встрепенулся Киракис. — Да ты в своем уме? Не хочешь ли ты сказать, что согласна на брак нашего сына с этой… женщиной?

— Ну, разумеется, нет, — сказала Мелина, возвращая ему вырезку. — Я не допускаю даже мысли, что он может всерьез это рассматривать. Нет, я хотела только подчеркнуть, что Александр наконец научился поддерживать постоянные отношения с женщиной. Разве это не шаг в правильном направлении? Прежде, помнится, ни одна из них не задерживалась более чем на несколько недель.

— Да, ты права — это и впрямь можно расценивать как сдвиг к лучшему. — Киракис вздохнул. — Если он, конечно, не строит планов насчет именно этой женщины. Господи, и почему он выбрал Франческу Корренти? Актрису, женщину, у которой было столько любовников… Нет, на мой взгляд, она совершенно ему не пара — и уж тем более не годится в жены.

— Господи, Коста, ты рассуждаешь так, словно мы живем в средние века! — с неожиданным пылом воскликнула вдруг Мелина. — Я ещё удивлена, что ты сам не выбрал ему невесту!

— Между прочим, браки по расчету по-прежнему не столь уж редки в наших кругах, — напомнил Киракис, наливая себе водки. — Хочешь глоточек? — спросил он, приподнимая стакан.

Мелина покачала головой.

— Сам знаешь, муженек, наш сын ни за что бы на это не согласился, — сказала она.

— Да, Александр привык принимать решения сам, — признал Киракис. — Воля у него железная. Впрочем, когда я смотрю на его женщин, то невольно начинаю думать, что мой выбор был бы для него лучше… Если, конечно, он вообще способен жениться.

— Мне почему-то кажется, что он уже остепенился и готов расстаться со своей драгоценной холостяцкой жизнью, — сказала Мелина.

— Хотел бы я в это верить, — вздохнул Киракис. — Но, увы, вряд ли мы дождемся этого в ближайшее время.

Мелина ответила не сразу.

— Вот, значит, что ты имел в виду, говоря об обстоятельствах, которые не позволяют тебе передать бразды правления в руки Александра, — произнесла она наконец. — Значит, ты считаешь, что личная жизнь может помешать ему исполнять свой долг? — Мелина настолько хорошо знала своего мужа, что, казалось, могла читать его мысли.

Киракис помрачнел лицом и, отпив водки, ответил:

— Скажем так: Александр всегда был неосторожен в выборе своих женщин. У репортеров он пользуется на этот счет весьма дурной славой. По-моему, не проходит и дня, чтобы где-нибудь не появились какие-нибудь фотографии или статьи о его похождениях. Все это не способствует росту авторитета нашей корпорации.

— Вот, значит, что тебя больше всего заботит? Авторитет корпорации? — В голосе Мелины отчетливо слышались гневные нотки. Ей и прежде не нравилось упорство, с которым Киракис вечно стремился наставить Александра на путь истинный, словно их сын был обязан слепо идти по стопам отца.

Киракис покачал головой.

— Нет, Мелина, все совсем не так просто, — сказал он. — Мы ведь сотрудничаем с крупнейшими мировыми банками. Время от времени прибегаем к займам — колоссальным займам, — чтобы обеспечить различные новые проекты едва ли не во всех уголках земного шара. Мы умеем ладить с банками — пока. И не последнюю роль в согласии банкиров иметь с нами дело играет привлекательный и устойчивый образ нашей корпорации.

— И ты считаешь, что не самый привлекательный облик Александра, так старательно раздуваемый газетчиками, заставит банкиров отказаться от сотрудничества с нами? — спросила Мелина.

Киракис посмотрел на нее, и Мелина сама прочла ответ в его глазах.

— Да, matia mou, — кивнул он. — Они ведь тоже читают газеты и невольно примечают, сколь легкомысленный образ жизни он ведет. А ведь банкиры по природе своей крайне трусливы и осторожны. Они, безусловно, задаются вопросом: а способен ли столь легкомысленный человек решать серьезные вопросы? И находят его безответственным.

1

Моя милая (греч.).