Танец богов

— А как насчет банкротства Карло Манетти? — осторожно спросил он. — Это тоже вы подстроили?

— Разумеется, — пожал плечами Хауптман. — Манетти идеально подходил для моих планов. Когда ему предъявили к оплате векселя, все, включая самого Манетти, были убеждены, что это ваших рук дело. Здорово получилось! — На мгновение его глаза приняли мечтательное выражение. — На руку мне сыграло и самоубийство этого болвана. Его дочь, кажется, славно выставила вас перед репортерами, не так ли?

— Господи, да вы просто маньяк! — не удержался Александр.

Хауптман, не обращая внимания на его слова, продолжил:

— Да, герр Киракис, я стал вашим злым гением. Фармацевтическая компания, статьи в прессе про неблагополучное положение дел в вашей корпорации — все это организовал я. Однако по-настоящему час мой пробил, когда я наконец раскопал всю правду про вас. — Он усмехнулся. — Про ваше происхождение.

Александр молча уставился на него. Он был как громом поражен. Неужели Хауптману известно про Элизабет и про то, что произошло в Иоаннине?

— Я пристально следил за расследованием, которое проводила ваша жена, — поведал Хауптман. — Сказать по правде, я был настолько заинтригован всей этой историей, что решил попытать счастья сам. Для начала я послал опытных людей в Афины, в Иоаннину, а также в Лос-Анджелес. Именно я, герр Киракис, и прислал вашей супруге те документы, которые она с таким упорством разыскивала.

— Вы! — Александр казался ошеломленным. У Мередит, которая затаилась в тени на верхней площадке лестницы, остановилось сердце.

— Поначалу у меня было желание передать эти документы в прессу, — продолжил Хауптман. — Причем все, герр Киракис — правду о происшествии в Иоаннине, правду о том, кто вы такой на самом деле, правду о том, где находится ваша мать, а также правду о том, на какие преступления готов был пойти Константин Киракис ради обеспечения будущего своей империи. Однако оказалось, что вы вовсе не Киракис! — Хауптман по-волчьи оскалился. — Впрочем, потом я решил, что для меня даже предпочтительнее, чтобы вы существовали, зная, что тайна ваша раскрыта, и что некто — личность которого вам не известна, — может в любой миг сделать её достоянием гласности. Однако, к превеликому сожалению, мне пришлось отказаться от своего замысла. Некий француз, инспектор Интерпола, подобрался ко мне слишком близко. Он уже стал представлять для меня опасность. — Хауптман чуть сместился, и Мередит впервые увидела в его руке пистолет. В отчаянии она огляделась по сторонам, высматривая ружье, которое Александр держал в спальне. Увидев его, она потянулась к нему дрожащими руками, молясь про себя, чтобы ружье было заряжено. По счастью, так и оказалось, и, взяв ружье, Мередит вновь на цыпочках прокралась к лестнице. Мужчины по-прежнему спорили. Незнакомец держал Александра на мушке. Мередит принялась осторожно спускаться. Александр, стоявший лицом к лестнице, заметил жену уже почти у самого подножия.

— Мередит! — воскликнул он. — Беги наверх! Скорее!

Хауптман от неожиданности выстрелил, и Александр опрокинулся навзничь. В то же мгновение Мередит прицелилась и нажала на спусковой крючок. Хауптман испустил дикий вопль и рухнул как подкошенный — кровь хлестала фонтаном из разнесенного затылка. Мередит выронила ружье и в свою очередь тяжело осела на ступеньки; сердце у неё колотилось как обезумевшее. И вдруг, к её вящему облегчению, Александр встал и, держась за простреленное плечо, склонился над распростертым на полу телом Хауптмана и отпихнул ногой пистолет. Из кармана Хауптмана вывалился какой-то блестящий предмет. Александр нагнулся и подобрал его; несмотря на то, что прошло столько лет, он вспомнил — этот браслет он сам подарил Марианне в Гштаде.

Александр поднял голову и посмотрел на Мередит, которая все ещё лежала на ступеньках, дрожа как осиновый лист.

— С тобой все в порядке, matia mou? — заботливо спросил он.

Мередит кивнула.

— Он мертв? — спросила она срывающимся голосом.

— Да, — сказал Александр.

— Что это за человек? — спросила Мередит. — Почему он хотел убить тебя?

Александр вымученно улыбнулся.

— Это долгая история, моя милая. Как-нибудь…

Прервал его яростный стук в дверь. Александр, продолжая сжимать кровоточащее плечо, подошел к двери, открыл и не смог сдержать вздоха облегчения, увидев перед собой инспектора Дессена в сопровождении двух полицейских. Дессену достаточно было одного взгляда, чтобы оценить обстановку.

— Вызовите скорую! — велел он полицейским, после чего спросил

Александра. — Где Хауптман?

Александр кивком указал назад.

— В гостиной, — сказал он.

Дессен поспешил в гостиную и, склонившись над телом Юлиуса Хауптмана, пощупал пульс.

— Нам понадобится и коронер, — сказал он полицейским. — Этот человек мертв.

Глава 30

Нью-Йорк, июнь 1988.

Финансовый мир гудел как потревоженный улей. Заголовки «Уолл-Стрит Джорнал» кричали о небывалом событии, крупнейшем в истории слиянии суперкорпораций: «Корпорация Киракиса» объявила о своем слиянии с компанией «Хэммонд-Транскон», третьим по величине конгломератом в мире. После целого года невзгод и неурядиц, когда уже все громче раздавались голоса о том, что Киракису не сдобровать, Александр Киракис, словно восставший из пепла Феникс, не только воскрес, но и достиг ещё большего величия и мощи, чем прежде. В примечании к статье сообщалось, что в Лос-Анджелесе у Киракиса открывается крупнейший в мире центр ядерных исследований.

Афины.

Музей, открытый несколько недель назад Александром Киракисом и его очаровательной супругой, был посвящен памяти покойных родителей миллиардера — Константину и Мелине Киракис. От посетителей отбоя не было — в залах были выставлены уникальные полотна Клода Моне, Огюста Ренуара, Эдуара Мане и других импрессионистов. Многие до сих пор обсуждали яркую, зажигательную и вместе с тем трогательную речь, которую произнес Александр на торжественной церемонии открытия.

Лозанна.

Хотя доктор Гудрон никогда не верил в чудеса, то, что случилось на его глазах, иначе чем чудом назвать было невозможно. За год, прошедший после ошеломляющего признания Александра Киракиса, в состоянии мадам Райан произошли разительные перемены. Тридцать пять лет она пребывала в ступоре, ни на что не реагируя, но вот теперь наметанному взгляду психиатра было очевидно: всякий раз, когда Александр приезжал навестить её, между ними не только устанавливался контакт, но они общались!

Нет, Элизабет по-прежнему не разговаривала, но доктор Гудрон был уверен, что теперь это только вопрос времени. Он даже ломал голову, не существует ли какого-то особого врожденного чутья, с помощью которого матери способны узнавать своих детей даже в самых исключительных и невероятных обстоятельствах.

Париж.

Не успели Александр и Мередит сойти с трапа личного реактивного самолета, как их оглушили крики из толпы репортеров и фотографов, которым не терпелось первыми увековечить прибавление в звездной династии Киракисов. Хотя младенцу было уже шесть месяцев, фотографии девочки ещё ни разу не попадали в печать. В журналистской среде ходили слухи, что после всех испытаний, выпавших на их долю за последние два года, Александр и Мередит опасались, что их дочурку могут похитить. Поговаривали также, что Мередит трудно перенесла беременность, будучи дважды на грани выкидыша; в первый раз трагедия едва не случилась после кровавого инцидента в загородном поместье Киракисов, в Саутгемптоне.

Спустившись, Александр обнял Мередит, державшую ребенка, за плечи. Из толпы репортеров доносились крики, просьбы улыбнуться в камеру, дать интервью или хотя бы ответить на несколько вопросов. Мередит посмотрела на своего мужа и улыбнулась.

— Ты не против? — спросила она.

— Ничуть, — улыбнулся в ответ Александр.