Дао настоящего менеджера

— Дима! — просипел я, даже не успев толком отдышаться, — на кой чёрт нам нужны опера, отмывать платы, которые по телевизоры в передаче «Человек и Закон» показывали?

Полусеков принял озадаченный вид. Но только на секунду.

— Да какая им разница, — небрежно махнул он руками, — я скажу, что это наш спецзаказ для вневедомственной охраны. Для тревожной сигнализации.

Долго он меня убеждал. В конце концов, я понял, что у меня все равно нет другого выхода: или опера сегодня полощут в спирто-бензиновой смеси печатные платы для нелегальных казино, либо завтра мне придётся иметь дело с сердитыми воротилами игрового бизнеса. Пришлось согласиться с Димой. Тем более сто грамм дешёвого дагестанского коньяку сделали меня даже храбрее разливающих его джигитов.

— Ладно, ничего уже не сделаешь, надо работать, — сказал я и запрокинул остатки оздоровляющего эликсира себе в рот, — хо… хороший у тебя рецепт. Уф!

Поправив моё здоровье, я и Дима занялись насущными делами. Под майорским руководством мой брат подогнал машину к нужному соседнему зданию. Наташку с трудом оторвали от постового на входе райотдела, а бумажку с номером телефона, которую он успел ей всучить, я лично порвал на мелкие кусочки. Рабочий процесс мы отладили тоже быстро: Метелицина рисуясь перед восемью жадно глядящими на неё мужиками, быстро наглядно показала процесс отмывки платы в пластиковой лохани. Опера, принюхавшись к знакомым запахам спирта и бензина, дружно принялись за работу. Все нанятые нами сотрудники успешно разместилась в одной большой комнате, и майор Дима с удовольствием смотрел на дело своих рук.

— А готовое, складывайте сюда, — Дима открыл дверь, за которой виднелись какие-то стеллажи.

— Тебе бы полком ко…командовать, — зевнул я, когда мы вышли на улицу и закурили.

— Да, хучь дивизией, — хвастливо ответил Полусеков и присмотрелся ко мне внимательнее, — а вот тебе похоже, наоборот, на отдых надо бы.

— А? Ага… я бы сейчас матрас придавил, — сказал я мечтательно.

Горячий кофе и коньяк постепенно оказывали на меня, странный побочный эффект: мне жутко хотелось спать. Даже мороз не мешал.

Дима смотрел на меня сочувственно.

— Держи, — он вдруг протянул мне ключи, — там, в подвале у меня комната есть, специально для таких случаев. Ну, или для других, — он загадочно хмыкнул, — короче, как совпадёт. Там диван раскладной и подушки. Падай и спи.

Я ненадолго задумался. В принципе, можно было поехать домой отоспаться. Но это опять стоять в пробках, а потом всё равно вечером придётся возвращаться обратно, чтобы принять готовую работу. Так что в словах Димы я ощутил рациональное зерно и взял ключи с благодарностью.

— Тебя, Дима, точно ко мне бог послал, — признательно сказал я, представляя под собой, как наяву, притягательную и возбуждающую диванную плоть, — сейчас, только брата своего отправлю погулять.

Миха встретил сообщение об увольнительной с огромным энтузиазмом и тут же выпросил тысячу рублей на заправку.

— Но, чтобы по звонку был здесь, — предупредил его я, — понял?

— Так точно, сэр, — козырнул Соин-младший, — не извольте сомневаться, сэр. Кстати, — вдруг вспомнил он, — ты там утром про какие-то проблемы у себя говорил?

— Ну, говорил и что?

— Да, вылетело совсем из головы, — виновато сказал Миха, — там за нами полдороги сюда какая-то машина ехала.

— Чёрная? — забеспокоился я.

— Нет, белая.

— Кадиллак?

— Нет, жигуль — шестёрка.

Я потёр лоб. В списке моих врагов преследователи на белых жигулях пока не значились. А известные мне враги, не стали бы пересаживаться на шестёрку даже под страхом неминуемой смертной казни.

— Даже не догадываюсь, — честно признался я, — но если увидишь снова, звони Григорьичу. Помнишь такого дедушку с работы? — Миха кивнул, — он теперь у нас по этому вопросу главный специалист. Подскажет, что надо делать. Давай.

Соин-младший важно кивнул и через несколько секунд уже умчался вдаль, видимо представляя себя героем как минимум четвёртого «Форсажа».

Завершив свои дела, я вернулся цоколь. Работа у ребят кипела вовсю, мешать я им не собирался, поэтому, взяв наизготовку ключи, выданные мне Димой, я отправился на поиски комнаты с диваном.

Комната оказалась довольно уютной, а диван вообще был выше всяких похвал — мягкий и с кучей подушек. «Здесь Полусексов становится Суперсексовым», — сказал я и упал, в чём был, лицом прямо в подушки. Естественно, тут же зазвенел мой сотовый, похоже, решивший сыграть для меня колыбельную.

— Алё, — слабым голосом сказал я, — дотащив телефон до уха и даже не посмотрев, кто до меня домогается: не было сил.

— Шеф, алло, — услышал я заговорщицкий голос, — вы меня слышите шеф?

— Юрик, — я узнал одного из своих «ястребов», — я тебя слышу. Говори, быстрее, что надо: шефу плохо.

— Вы нам с Андреем, говорили, следить за чёрным кадиллаком, если появится, — заторопился Курочкин, — так вот, он появился.

— И кто там за рулём, старый, молодой? — на самом деле, в эту секунду мне было уже почти всё равно, диван властно засасывал меня в свои мягкие глубины.

— Их там двое, шеф! — доложил Юрик, — и молодой и старый.

— Как интересно. И каким же образом они умещаются за рулём? — сонно пробормотал я: и мне пригрезился кадиллак похожий на велосипедный тандем.

Но Юрика непросто было сбить с толку.

— Он, его Васей зовёт, а тот его папой, — продолжал докладывать он, — у них, короче, тоже груз пришёл на растаможку, слышите шеф. У них тоже фирма! Я подслушал!

Разгадка двойственности упыря неожиданно разрешилась, но это теперь известие оставило меня почти равнодушным. Ну, подумаешь — оказался папа с сыном: мог бы и раньше догадаться по их похожим рожам. А то, Карлос Кастанеда, нагваль Хулиан…. Хули, ты тут мне, понимаешь….

— Юрик, продолжай следить за обстановкой, — слабым голосом из последних сил, отдал я директиву, — вечером я тебе обя… обязательно перезвоню. Давай, — я нажал отбой и мгновенно провалился в сон.

Спал я долго и видел разные сновидения: в одном из них ко мне приехал Баев на белых помятых и поцарапанных жигулях.

— Ты что, совсем оборзел? — с безмерным удивлением, глядя на меня, спрашивал он, — где мой кадиллак? Где моя Айова? Ты на какую рухлядь меня, самого Баева, посадил?

С этими словами он подступал ко мне всё ближе и ближе.

— Да, ты знаешь, что я с тобой сейчас за это сделаю? — пригрозил он, и став передо мной на колени, начал расстёгивать мне молнию на джинсах, — сейчас ты увидишь, что я сделаю!

— Эй, а ну пошёл прочь от меня, гомосек проклятый! — я отчаянно схватился за свои штаны, но Баев, превратившийся вдруг в Вовку Анонима, был очень изворотлив.

— Ну, не дёргайся дурачок, чего же ты, — вдруг ласково заговорил Вовка почему-то женским голосом, — я ведь осторожно.

«Эх, и погиб козак! Пропал для всего козацкого рыцарства!», — горько подумал я, рванулся из последних сил и проснулся.

Надо мной в полутьме комнаты, касаясь волосами моего лица и руками кое-чего пониже, склонилась Наташка Метелицина. От неё пахло сложным составным запахом спирта, бензина, сигарет и помады. Я облегчённо вздохнул: приснилось.

— Наталья, — спросил я, тем не менее, как можно более строго, — как там работа, идёт? Успеваете?

— Так, вечер уже, Алексей Владимирович, — хихикнула Метелицина, продолжая щекотать меня своими волосами, — всё уже сделали. Ой, ну и надышались ребята растворителем заодно, вентиляция здесь никакая. А я к вам зашла, проведать, а вы тут спите, — и с этими словами она всё-таки расстегнула мне молнию на джинсах.

— Опять на рабочем месте, — упрекнул я её и тоже расстегнул ей лифчик под кофточкой: как мои руки так быстро у неё там оказались я и сам не понял.

— А в других местах мы с вами и не встречаемся, — жарко задышала Наташка, — а с прошлого раза ты, Лёшенька, ко мне так и не зашёл.

— Так, если меня муж твой сторожит на всех подходах, — возразил я, начиная стаскивать с неё тесную кофточку, — к тебе каждый раз как на войну.