Страница 3 из 3
— Но города — самое чудесное, что есть на свете. Я люблю в них ездить.
— Я не имел в виду наши чудесные экскурсионные города, Энджел. Могут быть города иного, зловещего рода. Однажды они почти подмяли нас под себя, после чего мы ввели ограничения. Они лишены уникальности; простое скопление людей, оторванных от своих корней, высокомерных, обезличенных, потерявших человеческую сущность. Нельзя позволить им отнять нашу землю и наши квази-города. Мы не совершенны, но то, что в нас есть, мы не предадим ради кучки дикарей.
— Запах! Невыносимый!
— Выхлопные газы. Понравилось бы тебе родиться при этом запахе, прожить в нем каждый момент твоей жизни и умереть в нем?
— Нет, только не это!
Зазвучали ружейные выстрелы — разрозненно, но серьезно. Завывание и кашлянье незаконного драндулета стало приближаться. Потом он возник в поле зрения, подпрыгивающий на ходу, несущийся из района скал на томатное поле прямо в сторону вагончиков
междугородки.
Драндулет горел, выделяя ужасный запах горящей кожи и резины, угарного газа и опаленной человеческой плоти. Человек, держащийся за сломанный руль, выглядел безумцем и выл что есть мочи. Он был молод, но с запавшими глазами, небрит, со следами крови на левой стороне головы и левой стороне груди, и источал ненависть и высокомерие.
— Ну, убейте, убейте меня! — хрипло кричал он, и звук его голоса был подобен отдаленному грому. — Будут другие! Мы не перестанем ездить, пока останется хотя бы один пустынный участок и хотя бы один создатель машин!
Человек вздрогнул. Еще одна пуля попала в него. Но он будет умирать, завывая.
— Будь проклят ваш трамвайный рай! Человек в автомобиле стоит тысячу пешеходов! Он стоит миллиона человек, сидящих в троллее! Вам никогда не почувствовать, как черное сердце поднимается в груди, когда берешь на себя управление одним из чудовищ! Вы никогда не чувствовали, как дикая ненависть клокочет в горле, когда ты в упоении глумишься над всем миром из своего трясущегося центра вселенной! Будьте прокляты, пристойные людишки! Лучше я поеду в ад на автомобиле, нежели на небеса в троллейчике!
Переднее колесо с погнутыми спицами лопнуло со звуком приглушенного винтовочного залпа. Драндулет зарылся носом в землю, встал на дыбы, перевернулся и взорвался, выплюнув языки пламени. Но все еще можно было видеть сквозь огонь два гипнотических глаза и слышать безумный голос:
— Коленчатый вал в порядке, дифференциал не пострадал, создатель сможет снова использовать запчасти, и часть этой машины помчится вновь… ааааааа!
Некоторые напевали, когда трамвайные вагончики уезжали с места происшествия, а некоторые были тихи и задумчивы. Происшествие не оставило никого равнодушным.
— Не могу вспоминать без содрогания, что я когда-то вложил все свое состояние в такое будущее, — вздохнул прадедушка Чарльз Арчер. — Что ж, лучше так, чем жить в таком будущем.
Молодая пара радостно погрузила свои пожитки в багажный вагончик и теперь покидала один из экскурсионных городов, намереваясь пожить у родственников в квази-городе. Население данного экскурсионного города (с его замечательными театрами и мюзик-холлами, изысканными ресторанами и литературными кафе, алкогольными оазисами и развлекательными центрами) достигло 7 тысяч душ — установленный лимит для любого города. О, существовали тысячи экскурсионных городов. Все они восхитительны! Но их размер имел предел. У всего должен быть предел.
Чудесный субботний день. Птицеловы ловили птиц раскладными сетями, прикрепленными к бумажным змеям. Дети ехали бесплатно на спортивные площадки, чтобы играть в бейсбол Троллейной Лиги. Старики везли голубей в клетках, чтобы выпустить их и посмотреть, как быстро они долетят домой. Береговые ловцы собирали креветок в полусоленом озере Малая Креветка. Кавалеры пели под банджо серенады девушкам на травяных лугах.
Мир был песней бронзового гонга, одного на всех, с мелодичным звяканьем вагончиков, обвивающих страну по зеленым рельсам, с искрами, сыплющимися сверху при движении троллея, с отблесками солнца на медных корпусах вагонов. По закону расстояние между соседними троллейными линиями не должно было превышать одну милю, но на деле они проходили чаще. По закону ни одна троллейная линия не могла иметь протяженность более 25 миль. Это должно было создавать ощущение локальности. Но переходы между линиями были выполнены идеально. Если кому-то хотелось пересечь страну, он использовал около 120 различных линий. Магистральных железных дорог не осталось. Они также порождали высокомерие, и им также пришлось уйти в прошлое.
Карпы в прудах, хрюшки в клевере, уникальный коровник или конюшня в каждой деревушке, и каждая деревушка уникальна, пчелы в воздухе, пряности на грядках, и целая страна, сверкающая, как провода над троллеем, и прямая, как рельсы.