Страница 10 из 38
Пока жрецы готовят тело фараона для погребения, давайте пройдемся по нижнему храму Хефрена, гораздо лучше сохранившемуся, чем другие сооружения этого комплекса.
Несмотря на разрушения, можно представить, какие чувства испытывал подданный фараона, входя в восточную дверь монументального здания, охраняемую двумя сфинксами. Никаких украшений, но даже при взгляде на иероглифы, обозначающие имя и титул фараона, трепет пробегал по членам несчастного.
Подавляла сама аскетическая обстановка, лес колонн — монолитов, поддерживающих когда-то каменные плиты потолка, и строй крупных тронных статуй фараона на белом алебастровом полу, отражавшихся в тщательно отполированных стенах розового гранита. Одну из этих статуй Хефрена из темно-зеленого диорита, найденную археологами под полом храмового вестибюля, я видел в Египетском музее.
Скульптуры должны были увековечить, сохранить облик фараона, чтобы его душа не смогла его ни с кем перепутать в другом мире.
И вот при мерцающем пламени многочисленных светильников тело фараона выносят в коридор задней части храма, ведущей на Дорогу восхождения к заупокойному храму.
Через три колонных зала путь вел во двор, выложенный алебастровыми плитами, посреди которого стоял жертвенный алтарь. Перед колоннами из красного гранита высились огромные белые статуи бога Осириса. Они были обвиты полотнами, как мумии, ибо Осирис, убитый злым братом Сетом, воскрес благодаря любви своей жены Изиды и стал владыкой Царства Мертвых и его главным судьей. В заупокойном храме скульптуры Осириса представляли как бы тронные статуи самого фараона.
Процессия проходила мимо богато украшенных настенных барельефов и затем останавливалась. Свершалось таинство обожествления фараона, над которым не будем дерзкой рукой приподнимать завесу, а проследуем после него через коридор, образованный вертикально установленными столбами, на площадку перед пирамидой, куда вносили тело фараона, поднимали в усыпальницу и торжественно укладывали в саркофаг.
Но отчего же ни в одной пирамиде не найдены мумии фараонов? Ответ весьма прост и прозаичен: пирамиды были ограблены еще в далекой древности, во времена фараонов. Так как такое простое объяснение исчезновения мумий не устраивает оппонентов, придерживающихся других точек зрения на пирамиды (научные лаборатории, генераторы энергии и прочее), стоит не просто обратиться к фактам, а рассказать одну почти детективную историю, связанную с ограблениями.
Это ограбление произошло, как и подобные ему, во время правления фараона Рамзеса IX (конец XII века до н. э.) в дни ослабления верховной власти и документально зарегистрировано на папирусе.
Все началось, как в той известной истории у нашего классика, когда поссорились два соседа. Только город и имена другие. Губернатор Фив, Города живых, Па-Сер выдвинул тяжкие обвинения против своего коллеги и соперника, правителя Города мертвых, Па-Вера.
Так было положено начало делу об ограблении гробниц фараонов в Долине царей. Па-Сер не только обвинил Па-Вера в попустительстве разбойникам, но и назвал свидетелей, которые дали письменные показания, где сознавались в том, что «грабили склепы, срывали с мумий золотые украшения, амулеты и даже (как же вытерпели это боги!) золотые маски».
Но… дело застопорилось при официальном расследовании, когда все свидетели Па-Сера отказались от прежних показаний, а Па-Вер в отместку устроил шумную демонстрацию, собрав перед домом Па-Сера подчиненных, стражу, рабочих некрополя, инспекторов могил и чуть ли не ларасхитов, всячески унижая своего противника. Тот, горя праведным гневом, бросился искать защиты во дворце фараона. Потратив год, он добился повторного суда, перед которым предстали уже 40 грабителей. Вроде бы правда восторжествовала, но… концовка этой истории достойна пера Аристофана.
Прошло всего… три тысячи лет, и папирус с ценными свидетельскими показаниями грабителей был похищен, продан спекулянтам в Луксоре и вывезен в Европу. Можно сказать, что воры сделали достоянием гласности эту историю о грабителях усыпальницы.
Против них были бессильны все ухищрения по маскировке входов в гробницы, и поэтому жрецы были вынуждены постоянно перемещать с места на место мумии фараонов.
Посетивший долину Нила в середине I в. н. э. Диодор Сицилийский, с горечью писал, что в гробницах фараонов пусто, а видны только следы вандализма.
Все же жрецы собрали оставшиеся мумии фараонов и поместили их в тайнике, вблизи Долины царей, где их обнаружили в 1870 году. Только благодаря этому, мы можем и по сей день созерцать в Египетском музее, в комнате с охлажденным воздухом, десятки мумий, завернутых в коричневые полотна, пропитанные специальными растворами и помещенных под стеклянные колпаки.
Я всматриваюсь в скукоженные личики великих правителей — Тутмоса III, Рамзеса II, Сети I, чьи имена заставляли трепетать простых смертных и ставили на колени целые народы. При жизни правители гневались и смеялись, а сейчас были неподвижны как камень и их ссохшиеся ручки со сморщенной кожей беспомощно лежали на груди.
Такое ли бессмертие, вечную жизнь представляли пять тысяч лет назад жрецы, отправляя правителей в последний путь дорогой восхождения? Теперь уже этот вопрос останется без ответа.
Больше всего времени в долине Гизы я провел у Сфинкса. Невозможно передать ощущение нереальности, отрешенности, когда находишься с ним наедине. Вначале я пытался не поддаваться этому необъяснимому гипнозу, или магнетическому влиянию, стараясь разобраться в своих ощущениях. Я заставлял себя рассматривать Сфинкса просто как скульптуру.
Да, это Большой Сфинкс, длина его 57 метров, а высота — 20, но еще больше поражает, что он высечен из целой скалы и можно согласиться с фразой одного специалиста, что «такого каменного сооружения нет нигде». Но ведь простая констатация размеров не может объяснить странного и глубокого впечатления, которое Сфинкс оказывает на человека, хотя, вроде бы, он совсем не обращает на тебя внимания, его взор устремлен над тобой, летит в какую-то, только ему ведомую даль.
Вольготна, расслаблена поза царя зверей (у Сфинкса — туловище льва) с вытянутыми могучими лапами и пятиметровой головой человека, но весьма непростого, потому что с затылка на плечи спускается царский цемес, праздничный платок — головной убор фараона. И лицом Сфинкс весьма схож с фараоном Хефреном, чью статую из диорита археологи нашли поблизости в развалинах поминального храма.
С Хефреном я столкнулся лицом к лицу в Египетском музее, и впечатление было почти такое же, как и от встречи с Сфинксом. Может быть на меня влияли запомнившиеся слова Геродота, что в Египте не было более деспотических и жестоких правителей, чем Хеопс и Хефрен.
Хефрен сделан из черного диорита, так же как и массивное кресло, в котором он восседает. Цвет черного камня отбрасывает на его лицо какой-то нездешний свет, а головы пантер на подлокотниках лишь усугубляют тягостное впечатление.
Как и у Сфинкса, его глаза на безучастном лице, не отражающем никаких мыслей и чувств, смотрят в какое-то только ему открытое будущее. Человеческие страсти чужды ему, и погрязшее в суете житейское море бушует где-то далеко внизу, не донося ни всплесков, ни шума до тех горных высот, где парит его дух, дух вершителя судеб народных, правителя Египта, владыки и фараона.
Той же надменностью и величавостью веет и от Сфинкса: не камень, не зверь, не человек. А кто? Пожалуй, все-таки — фараон. Да, он велик, несмотря на все раны, нанесенные ему временем и людьми.
По его гордой голове стрелял в 1380 году мусульманский фанатик, а турецкие мамлюки в начале XIX века пристреливали по нему свои пушки перед боем с наполеоновскими солдатами, которые также выбрали позже Сфинкса своей мишенью. Несмотря на то, что его грудь в трещинах, нет части носа и правой щеки, а позже отвалилась традиционная фараоновская бородка (она была вывезена в 1818 году в Англию и находится в Британском музее) Сфинкс по-прежнему величав и загадочен.