Нерешительный поклонник

— Где ты это нашла? И как это может быть? — удивился Колтон. — Мы не собирались рисовать портрет Жени и не нанимали художника.

Филана снова заплакала.

— Это не Жени, сын мой.

— Тогда кто?..

— Эдит. Здесь она чуть постарше, чем сейчас Жени. Супруги одновременно вскочили и бросились к портрету.

— Я мог бы почти поклясться, что это Жени! — объявил Колтон.

— Не помню, когда я была так рада! — вздохнула Филана, вынимая платок.

— Да, но откуда ты знаешь, что это именно Эдит? — настаивал Колтон.

— Ее имя и дата на обратной стороне портрета. Он был нарисован, когда девочке исполнился год.

— И что ты думаешь обо всем этом? — спросил Колтон, боясь расстроить мать своими предположениями.

— У меня нет никаких сомнений в том, что Жени — дочь Эдит, — решительно высказалась Филана. — Только Господь знает, какое чудо привело дитя в наш дом, но я верю в это всем сердцем.

— А тот ребенок, которого похоронили с Эдит? — вспомнила Адриана. — Не считаете, что все дело в Элис Коббл? Потеряв своего ребенка, она, возможно, украла другого и отдала Пандоре. Для нее это был единственный способ вытянуть побольше денег у актрисы и ее сообщников. А вдруг она наткнулась на солдат, преследовавших экипаж Кингсли или уже успевших его обыскать? Вероятнее всего, она сначала спряталась, боясь быть убитой, а потом, после ухода солдат, заглянула в экипаж просто для того, чтобы посмотреть, не осталось ли чего. Врачи считают, что кто-то принимал роды у Эдит, потому что пуповина была обрезана и перевязана. Если Эдит действительно рожала в момент появления Элис, та была только рада похитить ребенка.

— Что же, вполне правдоподобно, — кивнул Колтон, — тем более что на попке мальчика тоже было родимое пятно. Отец никогда не спал с Эдит, а я — тем более.

— Эдит была настоящей леди и так влюблена в мужа, что никогда бы не пошла на такое. И Седжуик ни разу не дал мне причин для ревности. Мы всегда были вместе, в основном по его настоянию. Он часто клялся, что я — частица его сердца.

— И это чистая правда, — кивнула Адриана, беря Филану под руку. — Так всегда было. Он очень любил вас. Филана решительно кивнула.

— Элис скорее всего нарисовала родимое пятно на ягодице своего младенца, пока тот был еще жив, а стереть после смерти не смогла. Вспомните, как долго сходило пятно Жени! Элис заботили только деньги! От души надеюсь, что она в приступе жадности не убила мою племянницу.

— Вряд ли, — произнес Колтон. — Но если она убила Эдит, то ответит за свое преступление. Я уведомлю власти и потребую разыскать ее.

— Она солжет и скажет, что ни в чем не виновата. А кто из семьи Эдит сможет обвинить ее? Никто.

— Теперь, когда у нее есть портрет, мы можем представить хоть какое-то доказательство, что Жени — дочь Эдит и что Элис отдала ребенка Пандоре, — задумчиво вымолвил Колтон. — И если мы найдем Элис, то сумеем добиться от нее правды, тем более что угроза виселицы развяжет ей язык.

Филана глубоко, прерывисто вздохнула.

— С моих плеч упала огромная тяжесть. Все это время я скорбела по Эдит и ее семье. Теперь я буду с утра до вечера возносить благодарность Господу за то, что Жени с нами и у нас есть все причины верить, что она дочь Эдит.

Фелисити, стоя у окна спальни свекра, дождалась, пока с фабрики вышел последний рабочий. Но Роджера все не было. Днем он сказал ей, что вечером поедет по делам и ужинать не будет. Его отсутствие даст ей возможность еще раз просмотреть счетные книги и, если повезет, определить, кто скрывается за инициалами людей, из-за которых сукновальня может разориться.

Но, к ее полнейшему разочарованию, Роджер не слишком спешил выйти из конторы. В полдень он приказал принести более плотный, чем обычно, обед, сказав, что хочет накормить своих помощников, но потребовал все оставить у входа.

При этом Фелисити удалось увидеть в приоткрытую дверь конторы маленький пузырек с темной жидкостью, втиснутый между книгами в стеклянном шкафу, за письменным столом. Роджер в это время, повернувшись к ней спиной, говорил с одним из работников. Собравшись с духом, Фелисити прокралась в контору, сунула пузырек в карман фартука и, поспешно выскочив, сказала, что забыла хлеб, и теперь придется бежать обратно в дом. И поскольку это была чистая правда, она вернулась домой, отлила несколько капель в чистую бутылочку и помчалась обратно на фабрику. Роджера нигде не было видно, и поэтому она без помех смогла вернуть пузырек на место. Оставив корзинку с хлебом на столе, она ушла и немедленно отправилась к аптекарю, мистеру Карлайлу, с просьбой проверить, что это за снадобье. Тот понюхал, попробовал и объявил, что это просто опий, ничего больше. Облегченно вздохнув, Фелисити удалилась. Сегодня она впервые посмела надеяться, что Роджер не травил отца.

Оставалось дождаться ухода мужа. Да вот и он! Торопливо вышел из конторы, надевая на ходу фрак и поправляя галстук. Потом огляделся и стал застегивать брюки. Фелисити удивилась. Что он мог делать в конторе? Может, просто зашел в туалет? Или замешан в чем-то грязном? Впрочем, Фелисити это не интересовало. Если он нашел любовницу, значит, будет меньше донимать жену! По крайней мере теперь можно не волноваться за ребенка!

Подождав с четверть часа, пока экипаж Роджера не исчез за поворотом, Фелисити наконец решилась выйти из дома. Во всем, что касается Роджера, осторожность не помешает, это ей хорошо известно. Он крайне непредсказуем и вечно все забывает! Если он вернется и застанет ее на месте преступления, со счетной книгой в руках, скандала не избежать.

Фелисити пересекла залитый лунным светом двор и спряталась в тени нависающей крыши, пытаясь убедиться, что поблизости никого нет. Помедлив, она вытащила из фартука тяжелую связку ключей, найденную в секретере Эдмунда Элстона. Правда, она не знала, какой ключ к какой двери подходит, но скоро все станет ясно. После ее вторжения на фабрику Роджер постарался не оставлять запасные ключи дома, и Фелисити только недавно обнаружила ключи в комнате Элстона. Похоже, и отец и сын — хитрые, подлые, злобные люди, и по этой причине необходимо как-то защитить себя, иначе с ней просто расправятся тем или иным способом.

Наконец, найдя ключ от входной двери, она скользнула внутрь, заперлась и закрыла ставни: не дай Бог Роджер появится раньше, чем ожидалось! На этот случай пришлось долго искать ключ от черного хода.

Уже через несколько минут она погрузилась в книги, заметив на этот раз, что со счетов снова утекли огромные суммы на имя таинственных незнакомцев. Но сколько ни старалась, не смогла определить, кто скрывается под инициалами. Кто же эти люди, которым муж отдает почти все доходы?! Если он заплатил за мебель, торговец наверняка дал бы квитанцию!

Вернувшись к столу, она задумчиво взглянула на лежавшую вверх ногами книгу. Друзей у Роджера нет, компаньонов тоже. Значит, платит деловым знакомым за неизвестные услуги.

— «Э.Р.» и «М.Т.», — прошипела она, сердясь на себя за несообразительность. — Э.Р. Э.Р. Э… Элстон? Элстон Роджер?!

Понимая, что это всего лишь предположение, она порылась в памяти. Если прочитать наоборот, будет Т.М. Сначала имя, потом фамилия. Да-да… что-то на этот счет говорил мистер Карлайл. Таддеус Мэнвил! Тот самый владелец аптек. Недаром Роджер так любит ездить в Лондон, а Мэнвил прямо-таки пристрастился к фабричным изделиям! Или это не так?

Глухой стук, донесшийся откуда-то поблизости, насмерть перепугал Фелисити. Она поспешила прикрутить фитиль в фонаре и подобралась к окну, но ничего и никого не увидела. Но тут снова раздались какие-то странные звуки. Да что же это может быть?

Боясь, что муж вошел с черного хода, она прокралась в холл и тихо окликнула:

— Роджер! Это ты?

Ее сердце снова ушло в пятки, когда тишину нарушил очередной стук со стороны только что обставленного кабинета Роджера. Фелисити подобралась к двери и подергала ручку. Из комнаты донеслись жалобные крики.