Страница 41 из 48
Как видно, случай с герцогом де Лa Валеттом и его свитой был исключением на фоне политической эмиграции, так как был связан лишь с боязнью наказания за конкретную военную неудачу, хотя сам факт пребывания в эмиграции герцога, женатого на побочной сестре короля, приобретал политическое звучание. В 1643 г., подобно другим эмигрантам, он вернулся в Париж. Таким образом, в Англии собрался социально и политически разнородный лагерь эмигрантов, который очень напоминал прежние лагеря своим составом и численностью и вместе с тем отличался от них тем, что практически не имел связей с двором.
Главной целью эмиграции была организация за границей борьбы с Ришелье и поддержка всех конспиративных устремлений внутри Франции, главным образом при дворе и меньше — в провинции. Дворяне не считали себя врагами короны, полагая своим долгом борьбу с режимом, олицетворяемым Ришелье, — «тиранией», перечеркнувшей все их политические свободы. Можно еще раз отметить, что активность Французской эмиграции часто зависела от испанского внешнеполитического курса. Испания всякий раз использовала эмигрантов, когда возникала благоприятная ситуация для подрыва внутренней стабильности Франции. Подготовка к мятежам и закулисные[247] интриги сопровождали первые две волны эмиграции непрерывно. Все они, однако, были обречены на неудачу в силу прочности альянса короля и кардинала и стабильного положения «кардиналистов» при дворе и в провинциях. Вслед за каждым поражением оппозиции королевская власть все более укрепляла свое положение. Поддержка эмиграции двором во многом была пассивной, что предопределило ее крах. Одерживая победы над придворными и провинциальными мятежниками, равно как выигрывая военные и дипломатические сражения, Ришелье тем самым усугублял положение эмиграционных лагерей.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
КОРОНА И ДВОР
ВО ФРАНЦИИ ЭПОХИ РАННЕГО НОВОГО ВРЕМЕНИ
[249][250]
Исследование эволюции абсолютистского строя в эпоху позднего Средневековья и раннего Нового времени неизбежно порождает обращение к основным институтам абсолютной монархии и обществу того времени. В западной историографии политическое устройство Франции XVI—XVIII вв., называемое «Старым режимом», олицетворением которого считают полудеспотическую власть короля, который правил государством с помощью армии, разветвленного бюрократического аппарата и дворянского, паразитирующего на теле Франции, двора. Сделав себя почти неограниченным источником власти и упразднив большинство традиционных социально-политических привилегий, корона пыталась покончить с самим духом средневекового сословного представительства, традиционных судебных институтов и сеньориальных прерогатив, ограничивающих ее полномочия. С этой членам сословных провинциальных штатов и парламентов, представителям дворянских и церковных ассамблей предлагалась заманчивая возможность приобщения к власти и богатству при дворе короля, который со временем стал мощным институтом[251] давления на корону, от позиции которого зависела вся политика страны. Пребывая в уверенности, что, подчинив двор, тем самым можно дисциплинировать главную социальную силу государства — дворянство, французские монархи недооценили то обстоятельство, что они окружают себя свитой, которой можно не только приказывать, но с интересами которой нужно считаться. Знать Франции, отличавшаяся особенно высоким самосознанием и свободолюбием по сравнению с аналогичными элитами других стран, зачастую подчинялась короне только для того, чтобы извлекать выгоду из своего нового положения, и не упускала шанса любым путем добиваться от короля материальных благ. Король, несомненно, зависел от воли своего двора, борьбы дворянских клиентелл, общественного мнения, формировавшегося в стенах двора и распространявшегося затем по всей стране. Абсолютная монархия во Франции в своих взаимоотношениях с двором так и не стала абсолютной.
Вместе с тем двор и абсолютистский режим на протяжении XVI—XVII вв. претерпевал заметные изменения. Двор второй половины царствования Людовика XIV (1643-1715) и его преемников коренным образом отличался от двора XVI — первой половины XVII в., хотя и являлся его порождением. Справедливо заметить в этой связи, что термин «Старый режим» не отражает особенностей политического устройства Франции XVI-XVII вв., которые стоят особняком во французской истории. Двор в это время развивался под пристальным вниманием короны, желавшей превратить его в лучшую часть государственной машины. В царствование Людовика XIV, когда проблема открытых мятежей знати миновала, двор[252] в обмен на свою лояльность стал диктовать свои условия монархии и довлеть над всей Францией. Король и его бюрократия, равно как и остатки традиционных учреждений страны, оказались у него на службе. Именно наличие паразитирующего двора короля, во многом истощившего ресурсы и терпение страны, стало одной из причин Французской революции XVIII в.
Однако вся логика борьбы монархии за создание своего, подконтрольного и управляемого, двора показывает, что долговременные цели короны отличались от того результата, который она получила позднее. Каждый ее шаг в организации соответствующего времени двора являлся этапом развития абсолютизма, сыгравшего для Франции XVI-XVII вв., несомненно, более положительную, нежели отрицательную, роль. Корона вплоть до конца XVIII в. регулярно инициировала реформаторские нововведения, которые вызывали постоянное сопротивление консервативного двора. Впоследствии положение вещей кардинально изменилось, и двор перехватил инициативу реформирования системы государственной власти во Франции. Если в эпоху последних Валуа и первых Бурбонов большинство родовитого дворянства, составлявшего двор, продолжало рассматривать короля как своего сюзерена и главного военачальника и поддерживало традицию, принося оммаж за фьефы, то социальное смешение двора при Людовике XIV, когда произошла перегруппировка знати, а в состав элиты двора влилась парламентская и бюрократическая верхушка, равно как и провинциальная знать, тесно связало его с административно-судебным аппаратом и изменило саму природу аристократии. Она уже рассматривала себя не военным, а только придворным привилегированным сословием.[253] Между тем еще кардинал Ришелье писал, имея в виду дворянство, что «война — это его главная обязанность, ибо дворянство, которое не готово идти на войну по первому призыву государства, есть роскошь и бремя для страны и не заслуживает тех прав и преимуществ, которые отличают его от горожан». Представления о социальной роли благородного сословия в XVI-XVII вв. уходили корнями в прошлое, в эпоху «золотого века», и по сути оставались средневековыми. Все усилия короны по централизации Франции и подчинению непокорных феодалов в XVI в. постепенно переросли в борьбу за централизацию двора и направление воинственности дворянства на службу государству.
Гражданские войны (1559-1598 гг.), развернувшиеся в царствование последних Валуа, во многом явились реакцией дворянства на растущий авторитаризм короны. Желание Генриха III (1574-1589 гг.) замирить при дворе враждующие лагеря обернулось еще более ожесточенной вспышкой противостояния. Создав жесткую иерархию рангов и церемониал, расширив систему дворцовых учреждений, король сам спровоцировал конфликт с поддерживавшим его вначале католическим дворянством, исключая из штата двора целые клиентеллы. Королевская власть в XVI в. не смогла выиграть битву за двор, так как позволила усилиться высшей аристократии и вследствие этого была вынуждена лавировать между разными противоборствующими союзами. Все попытки Генриха III привлечь грандов ко двору вступали в противоречие с их политическими амбициями, что толкало короля на борьбу с их влиянием с целью переманить родовитое дворянство на свою сторону.[254]