Страница 17 из 29
Здесь не то место, чтобы попытаться объяснить, почему все вышеуказанные директории существуют, и что в них содержится. Сначала все кажется смутным; худшим, кажется умышленно замутненным. Когда я начал использовать Linux, я был привычен к возможности создавать каталоги, где бы я ни захотел и давать им по-любому те имена, какие волнуют мое воображение. Под Unix вы свободны делать это, конечно (вы свободны, чтобы делать что угодно), но когда вы приобретаете опыт общения с системой, вы начинаете понимать, что директории, указанные выше, были созданы не просто так и, что ваша жизнь будет значительно легче, если вы оставите их в покое (в пределах /home, между прочим, вы имеете даже слишком неограниченную свободу).
После того, как этого рода вещи случатся несколько сот или тысяч раз, хакер понимает, почему Unix именно таков, какой он есть — и не возражает, что он не будет таким же в любом другом случае. Это своего рода «аккультурация», которая дает хакерам Unix их осведомленность о состоянии дел в системе, и отношение тихого, непоколебимого, раздражающего превосходства, так захватившего Дильберта в мультике. «Окна» 95 и MacOS — продукты, изобретенные инженерами в службах специфических компаний. Unix, по контрасту, не столько продукт, как тщательно составленная изустная история хакерской субкультуры. Это — наш эпос о Гильгамеше.
Что сделало старые эпосы, подобно Гильгамешу, такими мощным и долговечными, так это то, что они жили в повествованиях, которые многие люди знали наизусть, и рассказывали снова и снова — создавая своих собственные личные прикрасы всякий раз, когда им это приходило в голову. Корявые украшения были отстрелены, удачные были восприняты другими, отшлифованные, улучшенные, и, со временем, включенные в историю. Аналогично, «Юних» известен, любим, и понят столь многими хакерами, что он может восстанавливаться с листа всякий раз, когда кому-то это нужно. Очень трудно понять это людям, которые привыкли думать об Осях, как о вещах, которые должны быть полностью куплены.
Многие хакеры создавали более или менее успешное перевоплощение идеала Unix. Каждый привносил новые финтифлюшки. Некоторые из них быстро угасли, некоторые объединяются с аналогичным, параллельными новшествами, созданными другими хакерами, атакующими ту же проблему, другие все еще увлечены и восприимчивы к эпосу. Таким образом Unix медленно разросся вокруг простого ядра и достиг того типа сложности и асимметрии в этом, что они теперь органичны, подобно корням дерева, или ветвям венечной артерии. Понимание этого — скорее анатомия, чем физика.
По крайней мере за год до моего принятия Linux, я услышал о нем. Заслуживающие доверия, хорошо осведомленные люди, продолжали сообщать мне, что кучка хакеров забацала реализацию «Юниха», который мог бы загружаться, бесплатно, из Интернета. Долгое время Я не мог заставить себя обращать на это внимание. Было похоже на расхожие слухи, что группа энтузиастов ракетного моделирования создала полностью функциональный «Сатурн V» обмениваясь планами по Сети и посылая по электронной почте клапаны и фланцы друг другу.).
Но это правда. Вся честь за Linux обычно достается его человеческому тезке, некому Линусу Торвальдсу (Linus Torvalds), финну по национальности, который заставил законченную штуку вертеться в 1991, когда он использовал некоторые инструментальные средства ГНУ (Эмблема сообщества открытых софтин Ричарда Столлмана — голова голубого гну, аббревиатура представляет собой обычную среди юниксоидов рекурсивную шутку «ГНУ это вам не ЮНИХ», так как аналоги «Юниха» не могут напрямую использовать защищенный законом торговый знак Unix (TM)), чтобы написать начало ядра Unix, которое могло бы работать на PC-совместимом «железе». И на самом деле Торвальдс заслуживает всю честь, которая ему когда-либо воздавалась, и много того более. Но он не мог заставить это случиться сам, во всявом случае так, как мог Ричард Столлман. Для того чтобы писать код вообще, Торвальдсу нужны были дешевые, но мощные инструментальные средства разработки, и он их получил из проекта ГНУ Столлмана.
И ему нужны были дешевые аппаратные средства, чтобы писать этот код. Получение дешевого «железа» — значительно более трудная штука, чем дешевое программное обеспечение; один-единственный человек (Столлман) может написать программное обеспечение и выложить его в Сеть для свободного использования, но чтобы делать железяки, необходимо иметь целую промышленную инфраструктуру, которая является не дешевой для сколь угодно богатого воображения. Действительно единственный способ, сделать аппаратное средство дешевым — наштамповать невероятное количество его копий, так, что устройство стоит в конечном счете гроши. По причинам уже объясненным, Apple не захотела увидеть стоимость аппаратных грошей. Единственной причиной, почему Торвальдс поимел дешевое железо, была Microsoft.
Microsoft обломалась вступить в аппаратный бизнес, нацеленная на создание своего программного обеспечения, способного «бегать» на «железе», которое каждый мог бы собрать, и так были созданы рыночные условия, которые привели к падению цен на это самое «железо». В попытке понять феномен «Линуха», мы должны увидеть не единственного новатора, а своего рода крёстную Троицу: Линуса Торвальдса, Ричарда Столлмана, и… Билла Гейтса. Отнимите любого из этих троих, и «Линух» бы не появился.
Осиновый шок
Молодые Американцы, которые оставляют свою большую однородную страну и посещают некоторую другую часть мира, естественно, проходят различные стадии культурного шока: первая, немое, с широко раскрытыми глазами, удивление. Затем экспериментальное увлечение традициями новой страны, кухней, системой общественного транспорта и туалетами, ведущее к краткому периоду простодушной уверенности, что они — мгновенные эксперты по новой стране. По мере того как визит продолжается, ностальгию начинает усиливаться, и путешественник начинает ценить, впервые, то, что он или она считали само собой разумеющимся дома. В то же самое время начинает казаться очевидным, что многие отдельные культуры и традиции по существу произвольные, и могли бы быть другими; как езда по правой стороне дороги, например. Когда путешественник возвращает домой и подводит итоги полученного опыта, он или она узнает много более об Америке, чем о стране, которую они посещали.
По тем же причинам, стоит попробовать Linux. Это — чудная страна на самом деле, но вам не придется жить там; краткого пребывания достаточно, чтобы уловить некоторый вкус места и — более важно — обновить представления обо всем, что считалось само собой разумеющимся, и обо всем, что может делаться иначе, под Windows или MacOS.
Вы не можете попробовать это, если его не установите. С любой другой ОСью, ее установка была бы простым делом: в обмен на деньги, некоторая компания должна дать вам «сидюк», и вы окажетесь в начале пути. Но многое в этом типе сделки лишь подразумевается, и должно от этого лишь произойти и приобретаться отдельно.
Мы любим простые дела и простые сделки в Америке. Если вы поедете в Египет и, скажем, возьмете такси где-нибудь, вы становитесь частью жизни водителя такси; он отказывается брать ваши деньги из-за того, что это может унизить вашу дружбу, он следует за вами вокруг города, и плачет горючими слезами, когда вы садитесь в такси другого парня. Вы заканчиваете встречей с его детьми в некотором месте, и должны посвятить себя всего своего рода искренности, чтобы найти какой-то способ скомпенсировать его убытки, не оскорбляя его честь. Это изматывает. Иногда вы просто захотите простой поездки на такси в манхэттенском стиле.
Но, чтобы поиметь установку в американском стиле, где вы можете просто выйти и кликнуть такси (в смысле клича, а не клика, — прим. для погонщиков «мыши») и дуть своей дорогой, должен существовать целый скрытый аппарат побрякушек, инспекторов, комиссий, и так далее, — который нужен, чтоб такси были дешевы и вы могли в любое время получить одно из них. Когда система отказывается работать почему-либо, это непостижимо и возмутительно и обращает во всех остальных отношениях разумных людей в конспирологических теоретиков. Но, когда Египетская система ломается, она остается прозрачной. Вы не можете получить такси, но племянник вашего водилы прискачет на своих двоих, чтобы объяснить проблему и извиниться.