Страница 22 из 29
Тогда за умножение грехов наших оказались послы в руках иноверных поляков. Польский же король Сигизмунд велел суда для них приготовить, [109] русским людям велел всем без оружия быть и под многочисленной охраной, с большим опасением велел на Днепр к судам вести благочестивого государя царя и великого князя Василия Ивановича. Смольняне же тогда, видя государя своего, ведомого иноверцами, в великой печали были, горько и безутешно рыдали и не знали, что сделать и как государю своему в такой беде помочь, потому что ведь и сами были в руках иноверцев и без оружия. Если бы было у них оружие, то не могли бы в такой беде видеть государя своего и живыми оставаться.
Он же, государь, словно кроткий агнец, шел, по сторонам поглядывал и, увидев своих людей, заплакал. Войдя же в судно, 46воспел он богу молитву своими царскими устами, ирмос 8 гласа: “И почему меня отвергнул от лица твоего, свет незаходимый, и покрыла меня, окаянного, чужая тьма. Но обрати меня к себе, и к свету заповедей твоих путь мой направить умоляю тебя”. [110] И благочестиво жалостным своим голосом молитву пел. А смольняне, видя это, плакали навзрыд, [111] потому что ведь он, государь, смольнян больше других любил за их верную службу и усердие.
Поляки же пустили суда вниз по Днепру и повезли его, государя, в Литву, в королевские города, с князем Дмитрием Ивановичем Шуйским. Затем великого господина, святителя Филарета Никитича, митрополита ростовского, привели. И он, великий святитель, видя разлучение христиан «…» Смольняне же горько плакали. А он, государь, словно чадолюбивый отец, всех благословил и грехи отпустил, со слезами в вере их укрепляя, чтобы непоколебимы были в вере христианской. Сам же государь в судне сидел. Потом поляки послов в судно посадили и отправили суда из-под Смоленска по Днепру в Польшу, в литовские города.
Смольнян же обманули и велели им по домам своим жить. Они из-под Смоленска разъехались по поместьям своим и стали жить, не зная, что делать. Смоленск же тогда оставался осажденным польским королем.
В 1611 году, в великий пост, в день памяти святых Хрисанфа и Дарьи, во вторник на 5 неделе великого поста, гетманы Жолкевский и Гашевский с литовцами изменили и крестное целование нарушили, Москву разорили и выжгли и людей порубили. [112] Москвичи же укрывались по монастырям и за оградами, и было в то время в Москве разорение великое.
Король же польский на смольнян злое намерение замыслил, говоря своим людям: “Если перебьем смольнян, то никто из русских не будет сопротивляться нам, [113] многие ведь полки мои победили смольняне и всегда сильными противниками для нас были. Ныне же они в моих руках и живут по своим домам, так что, если кого-либо из них убьем, другие не узнают о его гибели”, - и послал своих людей, велев им по селам перебить смольнян. В то же время королевские люди много смольнян «…» узнав об избиении по приказу короля и о злобе его, начали между собой совещаться, и пошли, спасаясь от избиения, в русские города, в Рославль и Брянск, и пришли к воеводе Василию Петровичу Шереметеву.
В то время пришли под Москву освобождать город князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой да Прокопий Ляпунов [114] со многими русскими полками и стали под Москвой.
Смольняне же из Брянска пошли в Рославль. Пришли они в Рославль и хотели в Смоленск пробиться сквозь королевские полки, Смоленску помощь оказать и польского короля отогнать.
В Смоленске тогда боярин Михаил Борисович Шеин с защитниками смоленскими в большой нужде находился и смольнян ожидал, с польским королем стойко сражаясь. Король же польский беспрерывно к городу приступал, много подкопов под стены делая, не давая горожанам передышки. В городе Смоленске из-за осадных бедствий много людей умерло. По стенам города начали люди молиться об избавлении от голодной смерти и от осадной нужды.
Архиепископ же города Смоленска непрерывно со всем своим освященным собором в соборной и апостольской церкви чудотворной иконы богородицы смоленской Одигитрии с народом, женщинами, детьми молился богу и пречистой его матери и ко гробу чудотворца Меркурия припадал, помощи и защиты городу испрашивая, чтобы укротил господь гнев свой и от иноверцев избавил.
Святой же великомученик Меркурий, смоленский чудотворец, в соборной и апостольской церкви покоился. Над гробом, в ногах его, щит и копье лежали. В давние ведь дни он, великий чудотворец, тем копьем многие полки варваров перебил и от города Смоленска отогнал. [115]
Авраамий же и Ефрем, смоленские чудотворцы, в своем монастыре в святой божьей церкви покоились; многие дивные чудеса от их преподобных гробниц и от святых голов исходили. А в головах, у святых гробниц, устроено было место, вроде колодца, и каждый год в их праздник вода оттуда выходила и помост церковный заливала. Люди же для благословения воду черпали; от воды той многие недужные исцелялись и выздоравливали. После же божественной литургии и в церкви, и в том месте, откуда вода вытекала, сухо становилось, только налитая в сосуды вода оставалась и сберегалась весь год для благословения и исцеления недужных.
В ногах же, у святых гробниц, прут железный рос и с каждым годом подрастал, как дерево. Столь дивные чудеса бог показывает через святых своих. Люди же непрерывно молились господу богу и пречистой его матери, святых чудотворцев смоленских, и великомученика Меркурия, и преподобных отцов Авраамия и Ефрема, на помощь призывая.
Но было в городе Смоленске за умножение грехов наших знамение - икона богородичная слезы испустила. Люди увидели и ужаснулись, потому что ведь беззакония наши с головой покрыли нас. Многие из добродетельных ночью видели, как из соборной апостольской церкви словно столб огненный вышел и к небесам поднялся. Люди же испуганы были. А архиепископ беспрестанно с народом молился и всю ночь к богу молитвы возносил.
Король же польский, жестоко штурмуя город, велел подкоп большой вести под сруб кожевенного колодца и под стену и начал еще сильнее нападать. И вот, когда подкоп подвели, велел он туда много бочек с порохом закатить и взорвать. И охватили город тревога и смятение. Архиепископ же смоленский Сергий в соборной и апостольской церкви был. Побежали в церковь все люди: и многие смоленские боярыни, и дворянские жены с детьми, и жители других городов, и простые люди с женами и детьми, - и набралось народу полная церковь.
И был за умножение грехов наших благодаря тому злому подкопу взят город Смоленск. Поляки и литовцы по городу православных христиан преследовали и рубили и много крови пролили. [116] Архиепископ же велел церковные двери затворить и накрепко запереть. Но королевские люди у церкви двери вырубили и начали людей рубить и живых хватать. Архиепископ же взял честной крест и пошел во всем святительском облачении навстречу иноверцам. А они, окаянные, голову ему рассекли и живого схватили, людей же много порубили и в плен забрали.
Один же посадский человек, по имени Андрей Беляницын, видя, что иноверцы избивают народ, взял свечу, и пошел под церковь, и запалил бочки с порохом, весь пушечный запас. [117] И был взрыв сильный, и множество людей, русских и поляков, в городе и за городом побило. И ту большую церковь, верх и стены ее, разнесло от сильного взрыва. Король же польский ужаснулся и в страхе долгое время в город не входил.
И в то время была сеча злая в городе Смоленске, православных христиан поляки избивали. Король же польский, видя большое кровопролитие, велел прекратить избиение. А боярина Михаила Борисовича Шеина схватили и к королю привели. И был взят город Смоленск за умножение грехов наших польским королем Сигизмундом 2 июня. [118]
[109]повеле суды на них преизготовити… - “Повесть…” дает единственное в русских источниках подробное описание отправления Василия Шуйского и посольства из-под Смоленска в Польшу в качестве пленников.
[110]и воспет богу песнь своими царскими уста, ирмос 8 гласу…молю ти ся”. - Ирмос - церковное песнопение, состоящее из девяти частей: восьмой “глас” - один из восьми основных церковных напевов. В “Повести…” помещена полностью пятая песнь восьмого гласа.
[111]Смолъяне же видевше и болшим плачем рвущеся… - Смольняне действительно могли наблюдать описанные в “Повести…” события. 155 смоленских дворян сопровождали посольство Филарета и князя В. В. Голицына, другие приезжали в равное время в лагерь короля Сигизмунда III выкупать плененных родственников (см.: Сб. РИО, т. 142, с. 184; СГГиД, ч. II, № 226).
[112]Во 119 (1611) году, в Великий пост, на Хрисанфов день и Дарии, во вторник на 5 недели Великаго поста, гетмана, Желтовской и Гашевской… Московское государство разоряли, и высекли, и выжгли без остатку. - Бесчинства поляков в Москве, притеснения ими русских людей вызвали 19 марта 1611 г. стихийное восстание москви чей. Польские захватчики, стремясь не допустить совместных действий москвичей и подходившего к Москве первого ополчения, устроили массовое избиение русских людей и подожгли город. Москва в несколько дней была сожжена и разграблена. Командовал польскими войсками Александр Гонсевский, Жолкевского в это время в Москва уже не было.
[113]“А ще побием смольян, то не будет никто противен нам из руских людей…. - Настоящей причиной репрессий против смоленских дворян со стороны СигизмундаIII послужила их переписка с другими городами и руководителями первого ополчения о совместной борьбе с интервентами {СГГиД, ч. II, № 226; ПСРЛ, т. XIV, первая половина, с. 110).
[114]приде под Москву для очищения московскаго княвь Димитрей Тимофеевич Трубецкой да Прокопей Ляпунов……-Оживленная переписка между городами, призывы патриарха Гермогена и рязанского воеводы Прокопия Ляпунова начать вооруженную борьбу с интервентами привели к созданию в начале 1611 г. первого земского ополчения, которое уже в марте 1611 г. осадило занятую польскими войсками Москву. Возглавляли его Прокопий Ляпунов, получивший от Лжедимитрия II боярский чин князь Д. Т. Трубецкой и Иван Заруцкий. В результате острых социальных конфликтов между возглавляемой Трубецким и Заруцким казачьей массой из войска убитого “тушинского вора” и дворянской частью ополчения, руководимой Прокопием Ляпуновым, последний был убит 22 июля 1611 г., а большинство дворян иа ополчения ушло. Ополчение стояло под Москвой до прихода рати Минина и Пожарского осенью 1612 г.
[115]В прежние бо дни он, велики чудотворец, тем копием многи полки изби варвар и от града Смоленска отгна. - Речь идет о легенде, согласно которой святой Меркурий защитил Смоленск от нашествия Батыя, перебив направлявшееся к городу татарское войско.
[116]Полские и литовские люди по граду за православными христианы гоняющеся и секуще и многи крови проливающе. - Обозленные почти двухлетним упорным сопротивлением малочисленного смоленского гарнизона польские войска при взятии города устроили массовое избиение населения. “После этой кровавой расправы Смоленск перестал существовать как крупный город” (Мальцев В. Борьба за Смоленск. Смоленск, 1940, с. 337-340).
[117]Некто же посацкой человек в Смоленске, имянем Андрей Беляницин, видя иноверных, побивающих народов, взем свещу, и поиде под церковь, и опалив бочки с пушечным зелием многу казну. - “Повесть…” - единственный русский источник, сообщающий имя человека, который взорвал пороховой склад под Успенским собором. В письме, написанном на другой день после падения Смоленска участником штурма Вихровским, в связи со взрывом собора упоминается со ссылкой на слова уцелевших горожан “некий, мещанин Белавин”, “большой любимец того воеводы Шеина” (Кипровский Е. И. Учреждение Смоленской епископии. - В кн.: Сборник Историко-филологического общества при Институте князя Безбородко в Нежине. Киев, 1896, с. 168). Другие реалистически описанные подробности, которыми насыщен рассказ о взятии Смоленска войсками Сигизмунда III, также находят себе полное соответствие в этом письме.
[118]град Смоленск взят бысть июня во 2 день полским королем Жигимонтом. - Героическая оборона Смоленска продолжалась с 16 сентября 1609 г. по 3 июня 1611 г. Почти двухлетняя непрерывная осада, начавшиеся с середины 1610 г. эпидемии и голод ослабили гарнизон города. Защитники Смоленска, выдержавшие множество штурмов, отчаянно отбивались и от последнего приступа, но их малочисленность и слабость предрешили судьбу города.