Страница 8 из 8
— Но только за ним наверняка не гнался с пеной у рта взбесившийся игрок в тотализатор и не орал во всю глотку: «Держи мошенника!»
— Возможно что нет, милорд.
Билл погрузился в грустные думы.
— Это слово, «мошенник», его особенно неприятно было слышать.
— Я вполне вас понимаю, милорд. Оно вызывает возражения как недопустимое, несущественное и не идущее к делу, говоря словами юристов. Ведь ваше сиятельство по пути домой неоднократно высказывались в том смысле, что намерены вернуть деньги тому господину.
— Ну разумеется, намерен. Тут и спорить не о чем. Естественно, возмещу все, до последнего пенни. Ноблес… как это говорится, Дживс?
— Оближ, милорд.
— Вот именно. На карту поставлена честь Рочестеров. Но мне нужно время, черт подери, чтобы сколотить такую сумму: три тысячи фунтов, два шиллинга и шесть пенсов.
— Три тысячи пять фунтов, два шиллинга и шесть пенсов, милорд. Вы забываете изначальные пять фунтов, поставленные тем господином.
— Верно. Из головы вылетело. Вы сунули его пятерку в карман брюк, и мы так с нею и уехали.
— Совершенно верно, милорд. Итого — общая сумма вашей задолженности капитану Биггару…
— Это его так зовут?
— Да, милорд. Капитан К. Дж. Брабазон-Биггар, клуб «Объединенные путешественники», Нортумберланд-авеню, Лондон, W. C. 2. Как секретарь вашего сиятельства, я записал его фамилию и адрес на билете, который сейчас находится у него. А согласно корешку, который он предъявил и я в качестве вашего секретаря у него принял, ему от вас следует получить три тысячи пять фунтов, два шиллинга и шесть пенсов.
— О Господи!
— Да, милорд. Сумма значительная. Немало бедняков были бы рады трем тысячам пяти фунтам, двум шиллингам и шести пенсам.
Билл поморщился:
— Я был бы вам признателен, Дживс, если бы вы нашли возможным как-то обойтись без повторения этих цифр.
— Хорошо, милорд.
— Они уже намалеваны на моем сердце разноцветными красками.
— Конечно, милорд.
— Кто это говорил, что когда он — или это была она? — умрет, у него — или у нее — на сердце окажется записано какое-то слово?
— Королева Мария Шотландская, милорд, предшественница великой королевы Елизаветы Тюдор. Слово было — «Кале», а все замечание должно было означать ее горе в связи с утратой этого города.
— Ну так вот, когда я умру — что произойдет очень скоро, если я и дальше буду себя чувствовать так, как сейчас, — взрежьте мою грудную клетку, Дживс…
— Как прикажете, милорд.
— …и готов спорить на два шиллинга, вы найдете, что на моем сердце запечатлены слова: «Три тысячи пять фунтов, два шиллинга и шестипенсовик».
Билл встал и нервно прошелся по комнате.
— Каким образом можно наскрести такую сумму, Дживс?
— Тут потребуется серьезная и длительная экономия, милорд.
— Еще бы. На долгие годы.
— А капитан Биггар производит впечатление человека довольно нетерпеливого.
— Это я и без вас заметил.
— Да, милорд.
— Давайте сосредоточимся на настоящем моменте.
— Хорошо, милорд. Будем помнить, что жизнь человеческая вся умещается в краткой текущей минуте, а что до остального, то прошлое ушло, а будущего еще не существует.
— Как вы сказали?
— Это Марк Аврелий, милорд.
— Ах, да? А я говорю, давайте сосредоточимся на том, что будет, если этот господин Биггар вдруг прикатит сюда. Он меня узнает, как вы думаете?
— Я склонен думать, что нет, милорд. Усы и нашлепка на глазу обеспечивали вполне надежную маскировку. Ведь за прошедшие несколько месяцев мы имели дело со многими вашими знакомыми…
— И ни один не догадался, что это я!
— Совершенно верно. Тем не менее при данных обстоятельствах приходится считать сегодняшнее происшествие своего рода финалом. Очевидно, что на завтрашних скачках наше появление невозможно.
— Я-то рассчитывал, что мы отхватим на Дерби кругленькую сумму.
— Я тоже, милорд. Но после того, что получилось, всякую букмекерскую деятельность следует считать приостановленной на неопределенный срок.
— А может, рискнем еще разок, напоследок?
— Нет, милорд.
— Конечно, я понимаю. Стоит нам появиться утром в Эпсоме, и первый человек, с которым мы столкнемся, будет этот самый капитан Биггар.
— Как бес Аполлион, стоящий на пути. Вот именно, милорд.
Билл провел ладонью по своей встрепанной шевелюре:
— Эх, если бы я не спустил те деньги, что мы набрали в Ньюмаркете!
— Да, милорд. "И слов грустней не сочинить, Чем: «Так могло бы быть!» Уиттьер.
— Вы предостерегали меня.
— Я понимал, что мы не в том положении, чтобы идти на такой риск. Потому я вам так настойчиво советовал вторую ставку капитана Биггара не принимать. Чуяло мое сердце. Конечно, вероятность, что этот дубль окажется выигрышным, была невелика, но, когда я увидел, как Мамаша Уистлера проходит к старту под нашей трибуной, у меня кошки на душе заскребли. Эти длинные ноги, этот могучий круп…
— Перестаньте, Дживс.
— Очень хорошо, милорд.
— Я хочу забыть Мамашу Уистлера.
— Понимаю вас, милорд.
— А кто он вообще-то такой, этот Уистлер?
— Довольно известный художник — пейзажист, портретист и жанрист, милорд; родился в Лоуэлле, штат Массачусетс, в 1834 году. Его «Портрет моей матери», написанный в 1872 году, особенно ценимый знатоками, был в 1892 году приобретен французским правительством для Люксембургской галереи в Париже. Его работы помечены печатью индивидуальности и славятся изысканной гармонией красок.
Билл перевел дух:
— Какой, вы говорите, гармонией? Изысканной?
— Да, милорд.
— Понятно. Спасибо, что вы мне сказали. А то я очень беспокоился насчет его гармонии. — Билл задумался. — Дживс, если дело примет наихудший оборот и Биггар схватит меня за руку, можно ли рассчитывать, что мне скостят срок по закону об игорных долгах?
— Боюсь, что нет, милорд. Вы взяли у этого господина наличные. Это денежная сделка.
— Значит, по-вашему, это кутузка?
— Полагаю, что так, милорд.
— И вас тоже заметут, как моего секретаря?
— Вполне возможно, милорд. Тут я не вполне уверен. Мне надо будет проконсультироваться с моим адвокатом.
— Но мне точно светит посадка?
— Да, милорд. Но сроки, как я слышал, дают небольшие.
— Представляете себе, что будет в газетах? Девятый граф Рочестер, чьи предки проявили отвагу на поле боя при Азинкуре, позорно бежал с поля в Эпсоме, преследуемый рассвирепевшим игроком на тотализаторе. Мальчишки-газетчики с ума сойдут от счастья.
— Да, можно не сомневаться, что обстоятельства обращения вашего сиятельства к общедоступному букмекерству привлекут широкий общественный интерес.
Билл, расхаживавший по комнате из угла в угол, замер на одной ноге и устремил на собеседника взгляд, полный укоризны:
— А чья это была идея, чтобы я пошел в общедоступные букмекеры? Ваша, Дживс. Не хочу вас бранить, но признайтесь: это вы придумали. Вы были этим самым… как это говорится?..
— Fons et origo mali [Корень и источник зла (лат.).], милорд? Не отрицаю. Но если помните, милорд, мы тогда оказались в довольно затруднительном положении. Было ясно, что предстоящая женитьба вашего сиятельства требует увеличения доходов. Мы просмотрели в телефонном справочнике весь раздел объявлений о вакансиях, надеясь найти какое-нибудь занятие для вашего сиятельства. И исключительно потому, что ничего подходящего не попадалось, а дошли уже до буквы "р", я выдвинул предложение насчет регистрации ставок на ипподроме, просто faute de mieux.
— Фо де что?
— Mieux, милорд. Французское выражение. Мы бы сказали: «За неимением лучшего».
— Ослы эти французы! Нет чтобы говорить просто по-английски.
— Может быть, их надо скорее жалеть, чем винить, милорд. Беда в том, что их с детства так воспитывали. Я говорю, милорд, мне подумалось, что это будет счастливым выходом из всех ваших затруднений. В Соединенных Штатах Америки букмекеров считают людьми низшего сорта, и вообще их даже преследует полиция, но в Англии все совершенно иначе. Здесь это люди уважаемые, иные всячески добиваются их благосклонности. Современная мысль видит в них новую аристократию. Они много зарабатывают и вдобавок еще пользуются исключительным правом не платить налоги.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.