Любовь и бульдог

— О, я только с Робертом… но я не мог поступить иначе, потому что та собака, которую можно было бы перекрасить и выдать за Руби, принадлежит именно Роберту.

— Гм!

— Это тоже стоило бы справедливого вознаграждения, ваша светлость.

— Где он? — спросил лорд Берти. — Нет, не Роберт, я желаю видеть вовсе не Роберта… где же пес?

— Там, в домике, где живет Роберт. Эта собака — постоянный товарищ игр его детей.

— В самом деле? У нее хороший характер?

— Очень хороший, ваша светлость. Настоящий ягненок.

— В таком случае, покажите мне ее. Может быть, что-нибудь и выйдет…

Кеггс слегка кашлянул.

— А как же насчет вознаграждения, ваша светлость? — спросил он.

— Ах, да… Я подумаю об этом. Роберт может рассчитывать…

— Я думал не только о нем, ваша светлость…

— Вас я тоже не забуду.

— Спасибо, ваша светлость… Сколько же это выйдет?

— Будем считать по два фунта стерлингов на каждого. Идет?

Кеггс закачал головой.

— Опасаюсь, что на таких условиях ничего не выйдет. Ваша светлость в последний раз говорили о двадцати пяти фунтах, что гораздо легче. Принимая же во внимание, что тут потребуется деликатная работа, я рассчитывал бы на сто фунтов.

— Вы с ума сошли!

— Боюсь, что на меньшее Роберт не согласится. Ведь у него будут еще расходы.

— Сто фунтов! Это сумасшествие!.. Нет, я не хочу.

— Очень хорошо, ваша светлость.

— Подождите минуту! Ну, а если я дойду до пятидесяти?

— Невозможно, ваша светлость.

— Шестьдесят… Семьдесят… Нет, нет, не уходите… Ну, скажем, сто, наконец!

— Благодарю вас. Пусть ваша светлость пожалует через полчаса на шоссе, к повороту дороги. Собака будет там.

Лорд Берти пришел несколько раньше, чем следовало, но ему пришлось ждать недолго. Вскоре он увидел, как вдали появились двое людей с собакой. Это были Кеггс и шофер, человек с тупым и несколько меланхоличным выражением лица. На привязи он держал бульдога грязновато-белого цвета.

Подойдя к лорду Берти, они остановились. Роберт дотронулся до своей шляпы и грустно поглядел на собаку, которая с самым благодушным видом обнюхивала лорда. Кеггс представил ее:

— Вот собака, ваша светлость.

— Гм! — произнес лорд, вставив свой монокль, чтобы лучше разглядеть собаку.

— Это та самая собака, о которой я говорил вашей светлости.

— Ага! — произнес лорд Берти. — Но эта собака — белая, и совсем не похожа на Руби.

— Да. Что касается этой стороны вопроса, то это вполне правильно. Но ваша светлость забывает подкраску. Через два дня Роберт так ее переделает, что даже сама мать Руби, будь она тут, и та ошиблась бы!

Лорд Берти с любопытством посмотрел на шофера.

— Удивительно! — сказал он. — И это действительно возможно?

Будучи скуп на слова, Роберт ограничился тем, что дотронулся до своей шляпы и опустил глаза на собаку.

— Она, кажется, совсем ручная, — заметил лорд Берти, когда собака стала лизать ему руку.

— Ничего нет ласковее ее, ваша светлость! Какая разница между нею и Руби!.. О, это стоит сто фунтов!..

В продолжение следующих дней лорд Берти колебался между сомнением и надеждой. Иногда ему казалось, что подмена вполне возможна, иногда же вся эта затея казалась ему нелепой, а Кеггс — не кем иным, как сумасшедшим. Зато, с другой стороны, Роберт казался ему более серьезным. Лорд находил даже, что у него смышленый вид. Ведь бывали же случаи, когда искусно подкрашенные лошади сходили за других! Разве не может быть то же самое и с собаками?

Во всяком случае, так или иначе, но надо было действовать, и как можно скорее. Его беспокойство и неожиданные исчезновения начинали уже раздражать Алину. Он это ясно видел.

— Послушайте, Кеггс, — сказал он к концу третьего дня, — я больше не желаю ждать. Если вы немедленно не достанете ту собаку, то у нас ничего не выйдет.

— Мы уже устроили подмену. Задержка произошла из-за Роберта: он настаивал на том, чтобы самым тщательным образом закончить работу.

— Но удалось ли ему это, по крайней мере?

— Вы сами об этом будете судить, ваша светлость. Собака лежит на террасе.

И Кеггс повел следовавшего за ним не без некоторого недоверия лорда Берти к темной массе, гревшейся на солнце.

— Разве не поразительное сходство, ваша светлость?

Лорд Берти вставил свой монокль.

— Удивительно! Неужели в самом деле…

— Пусть ваша светлость приблизится и подразнит его немножко, чтобы убедиться в мягкости его характера.

— Лучше вы сами это сделайте.

Кеггс повиновался. Собака подняла голову и опять приняла прежнее положение. Лорд Берти, удовлетворенный, приблизился, в свою очередь, и слегка толкнул бульдога. Если бы это был Руби, он не замедлил бы рассвирепеть. А этот, как доброе дитя, улегся снова, ничуть не протестуя.

— Чудесно! — воскликнул лорд Берти.

— Может быть, ваша светлость имеет при себе чековую книжку?

— Однако, вы чертовски торопитесь, Кеггс, — сказал лорд Берти не совсем довольным тоном.

— Это не я, ваша светлость, а Роберт. Он беден, а у него большая семья — жена и дети.

— Я прямо не понимаю, что случилось с бедным Руби, — жаловалась после завтрака Алина. — У него такой вид, точно он больше меня не узнает: он не подходит, когда я его зову, и только и делает, что спит.

— О! — воскликнул лорд Берти, — он привыкнет… Я хочу сказать, что это ничего не значит. Я думаю, что он просто слишком долго лежал на солнце.

Псевдо-Руби весь день продолжал быть сонным. На другой день лорд Берти видел, как он проходил по террасе, следуя за своей хозяйкой. Потом оба они расположились под высоким сикомором, и его светлость присоединился к ним.

— Как чувствовал себя Руби сегодня утром? — весело спросил он.

— Не совсем хорошо, бедняжка, — ответила Алина. — Он был болен всю ночь.

— В самом деле?

— Он, по-видимому, съел что-то нехорошее, вот почему он и был вчера такой сонный.

Лорд Берти с состраданием взглянул на животное, свернувшееся клубком у ног Алины. Как, однако, можно обмануться внешним видом! В глазах всех эта собака была Руби, его враг, а на самом деле под этой внешностью скрывался безобидный белый бульдог, относившийся к нему с симпатией.

— Бедняга! — сказал он.

И, наклонившись к собаке, он потянул ее за ухо, чтобы поиграть. Это был очень банальный прием, но он произвел неожиданный эффект — что-то вроде взрыва. Дремавшая собака вскочила с быстротой внезапно спущенной пружины, и раздалось яростное рычание.

Какой-то генерал утверждал, что искусство тактики заключается в том, чтобы знать точно, в какой момент надо отступать. Тайный инстинкт подсказал лорду Берти, что такой момент наступил, и он проделал отступление, перекувырнувшись через стул. Он поднялся, слегка ушибленный, в то время как Алина, с покрасневшим от гнева лицом, старалась обеими руками удержать собаку за ошейник.

— Зачем вы его дразните? — сердито сказала она. — Я же вам говорила, что собака больна.

— Я… я… я… — заикался его светлость.

Все случилось в одно мгновение. Собака вырвалась и ринулась, как бешеная.

— Я… я… я…

— Спасайтесь! — закричала Алина. — Я не могу ее больше держать! Бегите скорее!

Лорд Берти поспешил последовать ее совету, показавшемуся ему своевременным. Он бросился бежать во всю прыть и остановился только у большой дороги. Там, почувствовав себя в безопасности, он решил передохнуть и, чтобы прийти в себя после сильного волнения, расположился выкурить папиросу. Но спичка выпала у него из рук — так он был поражен тем, что увидел: у поворота дороги, ведущей к домику, где жил Роберт, медленно плелся толстый белый бульдог.

В буфетной Кеггс, надев синий передник, чистил серебро, насвистывая какую-то арию. К нему подошел лакей Фредерик.