Семь дней в мае

В особняке Скотта в Форт-Майере Диффенбах медленно вытащил из бумажника десятидолларовую бумажку и протянул ее Скотту. Бывший председатель комитета прищурился и посмотрел в окно на Капитолий, освещенный полуденным солнцем. «Мне так и не удалось расшевелить Палмера», — подумал он.

В Маунт-Тандере генерал Гарлок уставился на телевизор. Он был совсем сбит с толку. Визит Джима Скотта и Билли Райли во вторник вечером все эти четыре дня не давал ему покоя. Правда ли, что президент знает больше того, что говорит? Следует ли ему попросить аудиенции в Белом доме и рассказать президенту об этом визите? Как велит поступить его долг? Он подался вперед и продолжал слушать речь Лимена.

— Новый начальник штаба военно-воздушных сил уже назначен. Это генерал Бернард Рутковский, возглавлявший до сих пор объединенное командование ПВО североамериканского континента. Его жизнь и служба являются примером для будущих поколений американцев. Его боевые заслуги и исключительные способности как военного тактика и стратега говорят сами за себя. Генерал Рутковский был приведен к присяге вчера вечером в Белом доме. Я убежден, что он будет отлично нести службу бок о бок с адмиралом Палмером.

Армия, морская пехота и военно-морские силы имеют вполне квалифицированных заместителей командующих, которые временно вступили в командование соответствующими видами вооруженных сил.

Джигс Кейси сидел между женой и своим старым другом Маттом Гендерсоном в столовой своей арлингтонской квартиры. Мардж прошептала на ухо Кейси:

— Извини меня, что я устроила такой скандал из-за Нью-Йорка, милый. Я и не подозревала, что происходит что-то важное.

Кейси только улыбнулся.

Гендерсон встал с дивана, рассеянно ощупывая кончиками пальцев багровую шишку под левым глазом:

— Ей-богу, не слишком ли много для простого деревенского парня за одну неделю? А что, если парень приготовит себе что-нибудь выпить?

— Валяй, — сказал Кейси, — и нам с Марджи тоже приготовь.

Когда Гендерсон вышел на кухню, Мардж спросила:

— Джигс, правда, что на этой неделе готовился переворот или что-то в этом роде?

Кейси с удивлением взглянул на жену:

— Не знаю, Мардж, правда, не знаю. У меня нет никаких точных сведений.

В другом пригородном районе, по ту сторону реки, Билл Фуллертон стоял в тени огромного бука позади своего дома и слушал радио, стоящее на столике летней кухни. Какая же, черт возьми, связь между всем этим и звонком Поля Джирарда в понедельник вечером? А тот список секретных баз, который требовал президент Лимен во вторник утром? «За тридцать лет, что я просидел в бюджетном управлении, постоянно имея дело с Пентагоном, — подумал он, — я научился чуять, где нечисто, как бы ни прятали концы в воду, а это дело определенно подозрительно пахнет. Не связано ли оно с какой-то военной операцией? А эта база „У“ — где же она все-таки находится, черт ее побери?»

— Возможно, найдутся люди, которые сочтут, что изменения в составе высшего военного командования в критический момент ослабят страну. Я отвечаю им с полной уверенностью: оставьте ваши опасения. Адмирал Палмер, генерал Рутковский и другие офицеры, возглавляющие сейчас нашу оборону, в течение многих лет служили в высших военных органах и вполне подготовлены к своим новым обязанностям.

На той неделе я отправляюсь в Вену, и мне понадобятся ваша поддержка и ваши молитвы. Но я еду в уверенности, что в нашем доме все благополучно.

Генри Уитни с сосредоточенным вниманием слушал речь президента. Он остановился у своего сослуживца по дипломатическому ведомству в Джорджтауне. Когда Уитни утром зарегистрировался в испанском отделе государственного департамента, ему прочли гневную телеграмму посла из Мадрида. Уитни еще не придумал, как уладить это дело, но сейчас его мысли были заняты другим. «Да, — сказал он себе, — я буду молиться за вас, господин президент, куда бы вы ни поехали и что бы ни делали». Потом он вспомнил про обещание, данное ему Джорданом Лименом при расставании. Может быть, мисс Таунсенд удастся что-то сделать, чтобы смягчить гнев посла Литла? Лучше позвонить ей сразу же по окончании передачи.

— А теперь позвольте мне сделать несколько общих замечаний. Независимо от того, какими убеждениями и мотивами руководствовались в своих действиях генерал Скотт и его коллеги, мне, как президенту и главнокомандующему вооруженными силами, не оставалось иного выбора, как действовать именно так, как я и действовал. Если бы я поступил иначе, я не оправдал бы того огромного доверия, которым облекли нас два столетия назад люди, писавшие конституцию.

Наша страна — республика, управляемая президентом. Иногда президентом избирают военного, иногда гражданского деятеля. Его прежняя профессия не играет роли: раз он избран, он должен взять на себя, согласно конституции, полную ответственность за внешнюю политику и оборону Соединенных Штатов. Он может ошибаться, его решения могут быть популярными или непопулярными, но, пока он остается у власти, он не может уклоняться от обязанности принимать решения. А отсюда должно следовать, что, раз он принял решение — будь то к лучшему или к худшему, — члены правительства, которым он руководит, обязаны оказать полную поддержку его политике.

Не оппозиция договору со стороны генерала Скотта и его коллег потребовала его отставки, а ее несвоевременность. Пока сенат не ратифицировал договор, они имели полное право, и даже были обязаны, открыто и до конца высказывать свои взгляды. Но, после того как сенат проголосовал и утвердил договор как элемент национальной политики Соединенных Штатов, они были обязаны оказывать ему всяческую поддержку, какая только в их силах, до тех пор пока оставались на государственной службе. От этого они отказались, и ни один президент не мог бы примириться с таким положением вещей.

Сейчас меня где-то слушают люди, которые в один прекрасный день займут место президента. Я изменил бы своему долгу перед ними и перед всем новым поколением американцев, так же как и своему долгу перед историей и перед всеми вами, если не поступил бы именно так. До свидания, и да благословит вас всех господь.

Заключительные слова президента с нелепым хрипом вылетели из радиоприемника разбитого автомобиля, когда машина дорожной полиции съехала на обочину шоссе. Полицейский поспешил через дорогу к автомобилю, лежащему на боку у каменной стены. Пыль и дым от страшного удара все еще клубились над местом катастрофы.

На дороге стоял армейский автобус, и человек десять солдат окружили тело, лежащее на усыпанной гравием обочине. Когда подошел полицейский, сержант начал ему объяснять:

— Мы хотели оказать первую помощь, но он уже был мертв. Наверно, погиб при ударе.

— Как это случилось?

— Мы толком не видели. У одного из нас есть портативный приемник, и мы сидели и слушали президента. Водитель говорит, что машина внезапно выскочила на большой скорости из-за поворота прямо перед нами. Она вильнула в сторону и врезалась в стену. Наверно, он не следил за дорогой, а когда увидел нас, растерялся.

Полицейский подошел к разбитому автомобилю, просунул внутрь руку и выключил радио. Потом увидел номер машины и тихо выругался. «Проклятие, — подумал он, — теперь не распутаешься и за неделю».

Задний номерной знак был измят, но легко можно было прочитать литер Калифорнии и номер: ССША—1.

Эпилог

Пресс-конференция президента Джордана Лимена.