Страница 5 из 19
После обеда осталась грязная посуда. Я говорю Валёнке:
— Давай вместе вымоем. А он отвечает:
— Давай лучше ты! Я не умею. Еще разобью.
И убежал, а я осталась. Мне стало обидно. Почему это — ели вместе, а мыть я одна должна?! Но потом я подумала: «Ладно уж, вымою, но попозже». Я собрала все грязные тарелки, блюдечки и ложки, сложила их на кухонный стол и ушла играть с девочками.
Вечером, когда всех уже зазвали ужинать, мы с Валёнкой вернулись и видим — наша посуда на столе прикрыта газетой. Подняла я газету, а посуда, как в сказке по щучьему велению, вся вымыта.
— Здорово! — удивился Валёнка. — Это ты, да? Мне стало стыдно.
— Нет, — говорю, — это, кажется, баба Ника.
— Вот хорошо!
— Что же тут хорошего, когда чужая бабушка наши тарелки моет?
— А может, она их любит мыть?
— Ты думаешь?
Но тут явилась сама баба Ника и сказала, чтобы мы ложились спать, раз нашей мамы до сих пор нет. Баба Ника стояла до тех пор, пока мы не выпили по кружке молока и не стали раздеваться. Тогда она повернула выключатель, велела нам запереться и ушла. Валёнка задвинул засов и лег в постель. За окнами всё гуще синело. Мы стали думать, когда же приедет наша мама. Нам очень хотелось дождаться ее. Вдруг Валёнка поднялся с кровати, подошел к окну и осторожно открыл его.
— Ты куда? — испугалась я.
— Ч-шш, молчи.
Валёнка высунулся в окно, да так, что чуть не вывалился на улицу. Потом он опять встал на ноги, снова потихоньку закрыл окно:
— Спит. Свет потушила. Давай читать.
— А мама приедет — рассердится.
— Да мы услышим, потушим свет и сделаем вид, что спим.
— Ну, ладно.
Я нашла свою книгу, а Валёнка включил свет и вытащил из-под подушки свою. Последнее время он читал книги только про шпионов. На обложках обязательно нарисовано что-нибудь страшное: или взрыв, или хватают за глотку какого-то шпиона с револьвером в руках. Валёнка на месте спокойно сидеть не может, когда читает эти книги. Только и слышишь от него: «Вот здорово его, собаку, майор распознал!» или: «Обязательно найдется гад, не уйдет!» Спросишь его:
— Кто, Валёнка?
— Шпион, конечно! Не мешай! — И отмахнется сердито.
А мне тоже очень интересно. В этих книжках такие истории, что прямо от страха дрожишь. Но мне ни одной из них до конца дочитать не удается. Валёнка только кончит читать одну книжку — сразу бежит на другую менять.
Ну вот. Мы улеглись и читаем. Я свою книгу, про веселую семейку цыплят, Валёнка свою — конечно, про шпионов. Но долго нам читать не пришлось. Валёнка так торопился узнать, скоро ли поймают диверсанта, что только и листал одну за другой страницы. Потом он крикнул:
— Ага, попался, лазутчик!
— Не мешай, — сказала ему я.
Валёнка немного полежал молча, потом говорит:
— Давай спать. Поздно.
Мне тоже уже хотелось спать, и мы погасили свет. В это время на улице зашумели деревья и дождь забарабанил в окна нашей комнаты.
— Где же наша мама? — вздохнула я.
Валёнка не ответил. Он помолчал, потом спросил:
— Шурик, ты бы побоялась встретиться один на один с диверсантом?
— А какой он?
— Какой?! — Валёнка тихо свистнул. — Каким хочешь прикинется. Может, в шляпе, на вид как артист. А захочет, бороду седую наклеит — будто старик.
— А как же его узнать?
— А никак не узнаешь. Только бдительный разведчик догадаться может, а ты никак. Вот будет рядом с тобой по улице ходить, в карманах револьвер и ампулы всякие.
— Они, наверное, страшные. Я бы увидела и убежала.
— А он хитрый. Прикинется добреньким, возьмет за руку и заведет в катакомбы.
— В какие катакомбы?
— Обыкновенные. Диверсанты всегда с жертвами в катакомбах расправляются. Заведет и застрелит из бесшумного пистолета.
Мне стало страшно.
— Валёнка, — говорю, — а тут близко нет диверсантов?
— Откуда я знаю. Их всюду могут сбросить. Вот наступает ночь, они и спускаются с парашютом на землю. Приземлится, передаст своим, что прибыл. Потом закопает рацию и начнет в населённый пункт «Н» пробираться.
— В «Н»? А может и к нам сюда?
— Еще как. Особенно в плохую погоду. Диверсанты всегда в ветер, в дождь действуют.
— Ой, Валёночка, а если он у нас на территории приземлится?
— Сейчас вполне может. Потом придет, постучит и попросится побыть до утра.
— Я ни за что не пущу! Не говори мне больше ничего. Я спать не буду.
Валёнка захохотал:
— А ты будь бдительна! С диверсантами нужно так держаться. Сделать вид, что ты ничего не заметил, а сам сразу в милицию.
— В такой дождь?!
— Конечно. В любую погоду. Это наш долг.
— А если он тебя из бесшумного?
— Нужно разгадать и перехитрить врага. Прозеваешь — получишь нож в спину.
И тут мы услышали на улице чьи-то шаги. Я вся затряслась.
— Валёнка, слышишь?
— Слышу, — шепчет он.
— Зажги скорей свет!
— Зачем?
— Зажигай, а то я кричать буду!
Он вскочил и зажег свет. Шаги сразу стихли.
— Не будем гасить, — сказала я. — Где это наша мама?
— Давай спать, — сказал Валёнка и зевнул. — Это я нарочно. Никаких тут нет диверсантов, и потом комендантша территорию сторожит.
— Хорошо. Только ты больше ничего не говори.
Мы опять загасили свет. Дождь за окном не утихал. Где-то у потолка запел свою тоненькую песню комар.
— Валёнка, ты не спишь?
— Сплю.
— Ну спи.
Я повернулась к стене. И вдруг услышала, как скрипнула калитка и кто-то стал пробираться к нашему домику, потом взошел на крыльцо. Нет, это были не мамины шаги. Те легкие, чуть слышные, а эти… И вдруг кто-то постучал в дверь. Я чуть не умерла со страху. Села на кровати. Сквозь темноту вижу — напротив уже сидит Валёнка и, не мигая, смотрит на меня.
— Валёнка, слышишь? — шепчу я.
— Что?
— Стучали.
— Тебе показалось, — говорит он, а сам заикается. Это у него, когда он чего-нибудь испугается. В это время застучали погромче. Проснулся и залаял Бум. Он всегда лает, если кто-нибудь дома. Хочет показать себя сторожем. А когда остается один — забирается под кровать и тихонечко там лежит, будто его и нет. Боится, как бы воры и его из дому не унесли.
— Давай бабу Нику разбудим, — говорю я.
— Нет, — говорит Валёнка. — Оружия нет — лучше молчать. Пусть думают, что здесь одна собака живёт. — А у самого зуб на зуб не попадает.
Тут в дверь застучали еще сильнее. Тогда мы с Валёнкой вместе крикнули:
— Мы не откроем!
И вдруг такой знакомый голос:
— Это я, Шурик. Открой!
— Ой, папочка!
А Валёнка — сразу к двери и отодвигает засов.
— Я так и знал, что это ты. А она боялась, думала — диверсанты, глупая.
— Какие диверсанты? — удивился папа. — Я сперва мимо прошел, а потом еле в темноте нашу виллу отыскал. Ну и погодка…
И входит в комнату, в плаще с капюшоном, с портфелем и пишущей машинкой.
— А где же мама? — спрашиваем.
— Мама сегодня не приедет. Завтра обо всем посовещаемся, а сейчас — спать!
И только тут я почувствовала, как хочу спать. Забралась в постель и лишь успела подумать, что Валёнка зря так обижается на взрослых. Всё-таки хорошо, что они есть на свете. С ними не так страшно. Но тут и уснула.
Один день без мамы
Утром, словно и не было дождливой ночи, снова светило солнце. Как только мы проснулись, папа провел совещание.
— Вот что дети, — сказал он. — Вы уже, надеюсь, вполне понятливые и самостоятельные люди?
Валёнка кивнул головой. Я тоже согласилась.
— Мама наша уехала, — заявил папа.
— Как так уехала, куда?!
— Здрасьте вам с кисточкой… Новости! — удивился Валёнка.
— Спокойствие, — поднял руку папа. — Она уехала за границу, в Польшу, с делегацией женщин. Ее пригласили. Вы должны только гордиться, какая у нас мама.
— Надолго? — спрашиваю я.
— В Польшу, если на «Ту-104», так ерунда — три часа. В один день можно туда и назад слетать, — говорит Валёнка.