Фельетоны

Здесь, сограждане, беда, видимо, в том. что в России исстари водилось чрезмерно много Владимиров, причем все они были отчаянными говорунами. (В нашем конкретном случае речь, понятно, не идет о Владимире Ленине и Владимире Путине.) Нет, речь у нас о каком-то их давнишнем руководящем предшественнике, то ли он Владимир-Красное Солнышко, то ли Владимир-Хмурое Утречко. Который возьми да и брякни, впоследствии вошедшее во все анналы:

"ВЕСЕЛИЕ РУСИ ЕСТЬ ПИТИ!"

Святая простота — если бы только пити. Тогда как непреходящее веселие Руси по сию пору есть пити, красти и, к сожалению, на необъятных просторах, причем не только России — срасти.

Старательский вальсок — 2

Швах, соотечественники, к чему ни обратись — все швах. Даже такая малость, как последняя воля умирающих — и с нею осечка. Все-то и она не исполняется. Ведь настаивал сырокопченый человек, что лежит в усыпальнице на Красной площади, чтобы упокоили его прах рядом с матушкой, — а отказали. И вместо соседства с матушкой скоро уж век обретается Ульянов-Ленин в обществе бесхозного контрольного старичка. И профессора порскают от контрольного старичка к вождю: ой, глядите, у контрольного кончик носа зацвел, заклюквился, как бы такая замшелость не случилась и у вождя!!

А ясное солнышко актриса Фаина Раневская? Ведь недвусмысленно распоряжалась она: на моей надгробной плите повелеваю учинить надпись:

УМЕРЛА ОТ ОМЕРЗЕНИЯ

Выполнили эту последнюю волю? Опять-таки нет.

Точно так десять лет назад от омерзения к тому, что происходит в стране и запродавшейся уже не единому большевизму, а сотням прощелыг прессе — я покинул журнал "Крокодил", где прослужил основную часть жизни. И как не покинуть, если лучший в мире отряд карикатуристов в полном составе с гадливостью отшатнулся от журнала, а прозу начали в нем варганить пара сексотов и пять партийных секретарей разных лет: Святский, Волянский, Клозетников, Флористов да еще какой-то коммунистический дьячок, ввиду полной бесталанности и неактивной подлости напрочь измылившийся из памяти. (Ах, незабвенный Лютер, который, встречая любого попа, приветствовал его не иначе как: "Здравствуйте, глист лоснящийся!")".

И вот Исаак Эммануилович Бабель и "Гедали", бессмертный его рассказ: "Вот передо мною базар и смерть базара. Убита жирная душа изобилия".

Точно так теперь: вот передо мною фельетон и вседержавная смерть фельетона. Скопылился самый многотрудный и благородный жанр. И пресекшийся голос его разукрупнил мозаику российских безгласий и помалкиваний в трехцветную тряпочку.

Но такова ли уж это беда? На фоне сквасившихся индустрий, науки, образования, медицины — велика ли утрата? Да Россия, захоти она, без напряга сколь угодно выплодит этих фельетонистов, и в замогильной отечественной тишине единомыслия, единовздошия, единогласия снова зазвучат их дерзкие и еретические голоса!

Не зазвучат. И сколь ни напыжится Россия — никого ей не выплодить. Урождение ста тысяч Шандыбиных ей посильно, плево удастся выплод пятисот Жириновских, тысячи полковников Будановых, но с фельетонистами — извините-подвиньтесь. Потому как эта категория — наиредчайшая в мире. Уж Соединенные-то штаты с их свободищей печати, — а что там поимелось за целый век? Рассел Бейкер, Арт Бухвальд да вот Ида Таргоу. Хотя Ида примечательна разве уж тем, что семнадцатью подряд фельетонами сжила со света дедушку Рокфеллера, основателя всемогущей династии. И после первых четырех фельетонов утратил банкир волосяные покровы по всей поверхности тела, после девяти впал в затворничество, целиком зашторивая окошки в покоях, а там и вовсе угас.

А Россия? Лет эдак сорок назад, обреченный на неуспех и пропыленье в столе (а уж копия усилиями редакционных старателей — непременно в досье на Лубянку) сочинил я ненужный народу фельетон на тему "быть" и "считаться".Тут, конечно, Россия, СССР были первыми по считающимся. Ну, например, считалось, что "Учение Маркса бессмертно, потому что вечно". Трохвим Денисович Лысенко считался академиком и иерархом селекционной науки. Сталин считался генералиссимусом и светочем всех наук. И, шпыняя с трибуны руководящих сельхозников, вещал генералиссимус: "Товарищи эти понимают в севообороте не больше, чем негус абиссинский в арихметике".

И молчок, молчок, тс-сс! Неподъемно полное собрание сочинений В. И. Ульянова-Ленина, но не найти там сказанного Лениным уже в каталочке, в Горках Ленинских, до подбородка укутанного пледиком: "Социализм безусловно есть лучшая общественная формация, но для реализации его в России потребно очень большое количество умных и честных людей, какового Россия предоставить не может".

И по другому поводу молчок, неча гражданам страны светлого завтра знать, что ответил дипкурьерским письмом (а у них принято ОТВЕЧАТЬ) следящий за мировой прессой негус абиссинский тов. Чижикову, он же Сосо, он же Джугашвили, он же отец народов Сталин. А ответил он вот что: Его Высокопревосходительству, Генералиссимусу, Генеральному секретарю Коммунистической партии Советского Союза И. В. Сталину! В недавней хозяйственной речи Вы изволили высказаться, что Ваши министры понимают в аграрных вопросах не более, чем негус абиссинский в арихметике. Информирую Ваше Высокопревосходительство, что мною закончены с отличием: Военная академия Уэст-Пойнт, университеты Принстон и Гарвард, что позволяет мне непонаслышке знать и высшую математику, а также геометрии неэвклидову, эвклидову, Декарта и Лобачевского. К сему — Император Эфиопии Хайле Селассие I PS: СООБЩАЮ ЭТО ВАМ КАК НЕДОУЧКЕ-СЕМИНАРИСТУ И СЫНУ ПРОПОЙЦЫ-САПОЖНИКА.

А в СССР всегда существовал незыблемый ленинский десятидневный срок ответа на письма трудящихся, пусть даже императоров из Эфиопии. Но отмолчался тов. Сталин, в газете "Правда" даже шрифтом "петит" не нашлось места для ответа вождя императору.

Да. Вот так у нас обстоит дело по разрядам "быть" и "считаться". И, конечно же, генерал Ватутин был генералом, а генерал Мехлис у Сталина генералом считался. Подобным образом у нас теперь считаются Государственная дума — Думой, отопительный сезон — отопительным, "москвич" — автомобилем, Басманный суд — судом, Абрамович — губернатором.

А что до фельетонистики — так человек шестьсот за мои полвека в жанре считались у нас фельетонистами. Хотя были они в лучшем случае авторами насупленных погромных статей, и рубрика "фельетон" пришпиливалась к статье, если в ней не менее четырех раз употреблялось слово "доколе?".

И в память о четверых за век истинных фельетонистах России, которые "быть", а не "считаться" (М. Кольцов, И. Ильф, Е. Петров, Л. Лиходеев), в десятую годовщину исчезновения фельетона как жанра — мне вздумалось напомнить печатным органам, что был такой жанр и не худо бы его возродить…Тем паче что фельетонных точек приложения теперь — разливанное море. И всю мою жизнь Старой площадью мне возбранялось писать фельетоны-эссе, фельетоны-обозрения, фельетоны-ревю и просто обобщающие. Обобщать — только партия, только Старая площадь имели на это право! Тогда как ныне пишущему — разлюли-малина и орбитальный простор.

Тут — ба! Только взявшись за перо, обнаружил я, что фельетон жив! В бескомпромиссной "Новой газете" увидел я рубрику "Политический фельетон", при нем подпись автора: Ю. Латынина.

И фиаско. Вызывающую сострадание гиль и бодягу соткала под обязывающей рубрикой златокудрая Ю. Латынина. И главреду газеты Д. Муратову, приватно зазвав Латынину в кабинет, полагалось бы дружественно ей шепнуть: Джульетта! Больше никогда не пиши фельетонов! Ты это не умеешь и никогда не будешь уметь. Пусть образ сиятельного Михаила Булгакова воскресится перед твоими глазами, Джульетта! Ведь множество лет Михаил Афанасьевич числил себя фельетонистом, да чуть ли не первой руки. Но однажды отстранился, скопом перечел сочиненное, ужаснулся и себе повелел: Миша, более никогда не пятнай свою репутацию сочинением фельетонов. Здесь кишка у тебя тонка. Потому воссядь и напиши приличествующие тебе "Мастера и Маргариту", "Собачье сердце", "Роковые яйца" и пр. И написал, а фельетонов с того мига — ни-ни. Таким вот макаром, Джульетта.