Император и Пустота

— Бывает, если приснится, — возразил Гаврилов. — Во сне я ее увидел, во всех подробностях. Конструкция настолько простая, что и школьник из подручных материалов соберет. Выходит, не в институтах наше будущее делается, Паш, а в тесных старых «хрущевках». Как говорится, все гениальное просто. Даже поспорить могу с тобой, что работает моя машина. Спорим? — он протянул приятелю руку.

— Спорим, — смело поддержал Скворцов, отвечая крепким до хруста костей рукопожатием. — На что?

— Ну, не знаю, — Гаврилов осторожно помассировал побывавшую в импровизированных тесках ладонь. — Давай на твой первый прыжок. Если не получится, я тут же ее раздолбаю. Идет?

— Э, нет, — протянул Скворцов, грозя указательным пальцем. — Тебе мышей не хватило? Я что, Белка или Стрелка?

— Тогда скафандр нужен, Гагарин, — Гаврилов с вызовом посмотрел на приятеля. — Достанешь?

Вот именно ради этого короткого вопроса он и затевал встречу со Скворцовым. Медленно, но верно подводил к возможному решению насущной проблемы. Не в качестве испытателя он пригласил Павла, и не ради того, чтобы банально похвастаться изобретением. Просто Скворцов был тем уникальным человеком, для которого слово «достать» являлось чуть ли не смыслом жизни. Он мог найти абсолютно все и везде.

— ОЗК подойдет? — спустя некоторое время спросил Скворцов.

— Боюсь, что нет, — с готовностью ответил Гаврилов. — Судя по всему, прыжок проходит через вакуум. С такими вещами не шутят.

— Ну, прямо не знаю, — Скворцов в задумчивости закрыл глаза. — Это тебе не поршневые кольца к «Мак-Ларену» в Анадыре найти, и даже не валлаби на Чукотке. Это предмет специального назначения, учтенный и зарегистрированный в соответствующих структурах, что, сам понимаешь, отразится на времени и деньгах. Надо думать.

— Подумай, Паш. Подумай, — натянул усталую улыбку Гаврилов. — Не для меня, и даже не для себя, для всего человечества дело сделаешь.

Скворцов встал.

— Смотри, наш спор в силе, — предупредил он. — Если блефуешь, то раздолбать свой шедевр все-таки придется. Не обессудь. Ладно, жди снова в гости.

И с этими словами Скворцов вышел из квартиры своего приятеля.

Объявился он спустя две недели. Позвонил, и пообещал к вечеру подъехать.

Около двадцати часов к парадной Гаврилова подкатил старый микроавтобус, из кузова которого двое узбеков вытащили большую коробку с надписью «холодильник двухкамерный». Кряхтя и тужась, они потащили груз на третий этаж. Там, возле нужной квартиры, их уже ждал Скворцов.

— Принимай, распишись, — проговорил он, когда Гаврилов открыл дверь.

— Это оно? — Гаврилов подвинулся, уступая дорогу грузчикам.

— Оно, — кивнул Скворцов. — Знал бы ты, сколько сил… Эх, что говорить-то…

Когда узбеки покинули квартиру, Гаврилов вскрыл коробку и в изумлении замер. Среди кусков пенопласта лежал настоящий космический скафандр с еще советскими нашивками. От него шел терпкий химический запах.

— Ты волшебник, Паша! — с восхищением произнес Гаврилов. — Из музея что ли спер? Проверял? Работает?

— Один из первых «Орланов», — пояснил Скворцов. — Тяжелый, зараза. Для орбитального базирования разрабатывался. Должен быть в рабочем состоянии, если верить одному хорошему человеку.

— Ладно, проверим, — Гаврилов бережно протер рукавом опущенное стекло светофильтра. Со стороны оно казалось большой елочной игрушкой. — Я пошел запускать машину.

Спустя некоторое время выяснилось, что скафандр действительно являлся списанным для музея, и его ранец оказался всего лишь бутафорией.

— Это ничего, — проговорил Гаврилов. — Главное, чтобы герметичным был. За несколько секунд не задохнешься, внутреннего воздуха хватит.

— Может, ну его? — с сомнением спросил Скворцов, наливая себе для храбрости водки. — Что-то я стремаюсь.

— Всего десять-пятнадцать секунд, и домой, — успокоил его Гаврилов. — За это время ничего не случится. Главное, на бабочек не наступай, и прочую живность.

— Ага, а если на меня кто наступит?

— Я тебя всего на день в прошлое отправлю. Что может случиться?

— На день? — недоверчиво переспросил Скворцов. — Ну, если только на день…

Залпом опрокинув рюмку, он начал расстегивать скафандр. Гаврилов тем временем стал подготавливать свою машину.

И тут из приоткрытой двери балкона послышалось жалобное мяуканье, а спустя секунду, в щель протиснулась рыжая кошачья морда.

Гаврилов замер, рассматривая неожиданного гостя. Потом взглянул на приятеля.

— Аллилуйя, Гагарин! — вдруг воскликнул он, медленно направляясь к балкону. — Давненько Мурзик ко мне не сваливался. Смотри, у нас есть полчаса, пока Архиповна за ним не прибежит. Давай, освобождай скафандр!

Скворцов, уже наполовину влезший в костюм, с недоумением посмотрел на Гаврилова.

— Ну, не тормози же! — воскликнул тот, ловким движением хватая кота, жившего у соседки сверху. Животное дико шипело и царапалось. — Вот твоя Стрелка! Попробуем его для начала…

— Ага, я сейчас, — понял замысел приятеля Скворцов, и быстро вылез наружу.

Гаврилов кое-как запихал внутрь рыжее шипящее чудовище, закрыл ранец.

— Готово, — осмотрел до крови исцарапанные руки, тихо выругался, и пошел включать машину времени.

Раздался тихий монотонный гул. Пол ощутимо дрогнул, а затем в нем появилась ровная круглая дыра метра два диаметром, внутри которой словно бурлило расплавленное олово.

— Давай! — крикнул Гаврилов приятелю.

Тот перерезал веревки, и подвешенный на раме скафандр медленно сложился, а затем полетел прямо в сверкающее металлом отверстие. На миг мелькнули в стекле шлема два вытаращенных от испуга желтых глаза.

Время пошло. Гаврилов стоял с секундомером, нервно грызя ногти. Спустя пятнадцать секунд он нажал кнопку возврата, и в комнату ворвался вихрь холодного воздуха, сметая со стола ворох бумажных листов. А вместе с ветром из дыры вылетел и скафандр. Пролетев по дуге несколько метров, он шлепнулся прямо на диван.

На всякий случай надев толстые брезентовые рукавицы, Гаврилов отстегнул ранец, и резко отскочил назад. Обезумевший кот со скоростью пули метнулся обратно на балкон, а затем сиганул вниз с третьего этажа.

— Не понравилось, — констатировал Скворцов.

— Зато живой, — Гаврилов заглянул в скафандр, принюхался. Из его недр тянуло едким запахом кошачьей мочи. — Правда, придется тебе, Паша, почистить свои доспехи.

Гаврилов выключил машину, и устало сел на стул.

Спустя час Скворцов, облаченный в скафандр, стоял на краю дыры. Несмотря на выпитые пол литра водки, он никак не решался сделать последний шаг. Ноги подкашивались, а руки в громоздких перчатках намертво вцепились в занавеску.

— Иди, говорю! — закричал Гаврилов, размахивая секундомером. Правда в шлеме Скворцов вряд ли его слышал. — Вон, Мурзик. Не сдрейфил, героем ушел! Сейчас, наверное, кошкам во дворе байки травит.

Тут карниз с лязгом оборвался. Скворцов пару секунд побалансировал на краю, неуклюже взмахнув руками, а затем полетел вниз.

Спустя четверть минуты он вернулся. На этот раз скафандр упал недалеко от дыры и, проскользив по линолеуму, замер. Гаврилов тут же подскочил к нему, рванул ранец.

Скворцов жадно глотнул воздуха.

— Ну, как там? — с интересом спросил Гаврилов, помогая приятелю выбраться.

Тот не ответил. Тихо присел на край дивана. Потом спросил:

— Слышь, «Байконур», ты какого хрена меня в космос отправил?

— В смысле? — не понял Гаврилов.

— В прямом. Землю вдалеке видел, размером с футбольный мяч. И звезды вокруг. Теперь скафандр изнутри уже вряд ли отмоешь.

— Странно… — Гаврилов задумался. Так вот почему мыши дохли. Космос… Но кто же написал записку?

— Сам слетай, а я с секундомером постою, — тут же предложил Скворцов. — Не дрейфь. Только покажи, какую кнопку нажать.

— Ладно, убедил, — Гаврилов с осторожностью заглянул внутрь скафандра, принюхался. — Надо лично убедиться.

После того, как в полу комнаты вновь появилась сверкающая дыра, Гаврилов подошел к ее краю и замер. Возле машины стоял Скворцов и улыбался. Он что-то говорил, наверное, ободряющее, но сквозь шлем звуки не долетали. Да это и не важно. Главное, чтобы он кнопки не перепутал.