Одежды Кайана

— Или мы можем вернуться в Зиод и проинформировать Директорат о фактах, оставив решение за ними. Я почти не сомневаюсь, какое решение примут. Экспедиционный отряд отправится в этот район Циста и аннигилирует всю планету.

— Кайанцы к этому, конечно же, не станут относиться спокойно. Будет война, — сказал начальник персонала.

Амара торжественно кивнула. Проссимовая флора должна быть стерта с лица вселенной. Альтернативы нет. И кайанцам доверять нельзя в этом важном деле.

Она подалась вперед, сжав кулаки: — Честно говоря, не думаю, что капитан Уилс нам позволит выбрать первый путь. Кайанцы очень даже могут конфисковать «Каллан», а нас — убить, чтобы не дать этой истории огласку. Но при обсуждении такого важного вопроса я готова услышать мнение всех членов экипажа. Кто за немедленное возвращение в Зиод?

Понимая, что голосуют за войну с Кайаном, они медленно все подняли руки.

Последние члены экипажа возвращались на борт «Каллана», осторожно переступая испепеленные коврики проссима. Пора было стартовать, потому что кайанские грузосборщики, несомненно, прибывали сюда регулярно.

Команда Амары взяла образец проссимовой растительности, поместив его в непроницаемую для всех излучений камеру, чтобы исследовать потом в Зиоде. Жалкие остатки костюмного урожая тоже были собраны для анализа. Педер стоял на пороге грузового портала трюма, в последний раз всматриваясь в картину пейзажа проссимовой планеты. На нем был простой костюм, который ему одолжил Эстру. Бледный, иногда вздрагивающий, он все же уже пришел в себя, вернул самообладание и равновесие. Он даже смог приятельски кивнуть Эстру, когда ученый подошел и встал с ним рядом в проем портала.

Вместе они смотрели на равнину. С одной стороны можно было различить кромку зелени — туда не достало пламя.

Покалеченный грузовоз лежал на боку в середине черной зоны, как убитый мамонт. Ветерок нагонял сугробики черной пыли у его боков.

Эстру вздохнул, покачал головой, потом цинично усмехнулся:

— Знаешь, сомневаюсь, поверят ли на Зиоде всему этому. Сколько еще существует во вселенной случаев разума такого типа? Странно, что мы с ними никогда раньше не сталкивались.

— Думаю, это очень редкое явление. Анормальное. Вселенная — это движение, столкновение, конфликт. Пассивный разум с трудом может выжить в ней. Я представляю его как эволюционное соответствие антиматерии. То есть, теоретически возможное, но очень редко встречающееся, маловероятное явление.

Они отошли в сторону. На борт вошел последний человек, створки сдвинулись. Все вместе поднялись по рампе коридор трюма. Они уже собирались разойтись в разные стороны, когда Эстру остановился.

— Кстати, нам бы следовало вас подвергнуть некоторым психоаналитическим исследованиям, — задумчиво сказал он. — Вы пережили уникальные события. Не волнуйтесь, это не болезненно. Может, небольшой стресс, но и то он бывает редко. Ко времени возвращения домой мы все закончим.

Педер почувствовал, что корабль поднимается. Он как раз шел в свою каюту — случайно или не совсем, но это было жилище, недавно освобожденное Алексеем Вереднеевым. Честно говоря, Эстру проявил себя приличным человеком, так дружелюбно отнесясь к Педеру. Очень немногие на «Каллане» проявляли к нему хоть какое-то сочувствие, и несомненно, будущая его судьба была ясной. И все же он верил, что у него есть хороший шанс получить прощение и жить как обычный гражданином. Даже в зиодском суде можно попробовать сослаться на принуждение инопланетного разума как на смягчающее обстоятельство. И если Маст выкарабкается невредимым, то почему это не получится у него?

Возможно, он снова станет сарториалом.

Он вошел в тесную каютку, затворил дверь и с благодарным вздохом сел. Как хорошо, когда все позади!

Он отстегнул пуговицу кармана своей некрасивой мятой рабочей куртки и вытащил драгоценное содержимое.

Маленький сувенир на память: галстук оранжевого цвета. Он провел по нему пальцами, прижался щекой. Восхитительно! Словно живое существо!

Он осторожно поднял воротничок грубой рубашки и завязал свободным узлом галстук. Даже на такой рубашке эффект в каютном зеркале был впечатляющий. Он был благодарен теперь, что ему разрешили порыться в пепле и золе с другими членами команды, прежде чем местность прожгли еще раз, чтобы окончательно очистить ее от остатков фрашонардного урожая. Команда, кажется, была рада, что кто-то им помогает собирать кусочки и фрагменты ткани, и даже один-два почти целых костюма. Было нетрудно утаить и пронести на борт такую мелочь, как галстук.

Но это было не все. Он развернул носовой платок, в него было завернуто что-то мягкое и шелковистое на ощупь. Как и галстук, оно избежало почти жала выжигателя. По краям оно немного обуглилось, как, впрочем, и галстук. И трудно было сказать, сохранились ли его жизненные свойства или нет.

Педер никогда уже не сможет забыть свой костюм, несмотря на все те испытания, которые ему из-за него пришлось перетерпеть и вынести. Он предполагал, что споры растений на выжженном сейчас участке уже могли нести генетическую информацию о выращивании костюмов Фрашонарда. Если он даст им условия для развития, то вот эта драгоценная коробочка-спора вырастит ему новый костюм. Всего один — больше он не позволит. И теперь, когда основная масса проссима будет уничтожена зиодским военно-космическим флотом, костюм не сможет управлять им как раньше.

Нет, он не видел в этом никакого риска. Ему придется стать садовником. Растение будет произрастать в заботе, всего одно-единственное растение. Он ведь легко сможет регулировать его рост.

И разрешит вырасти только одному костюму. Для начала, во всяком случае. Как прекрасно будет иметь такой костюм, но только так, чтобы он был его помощником, а не хозяином, как тот, первый!

Только один костюм!