Слуга Света

— Да.

— Что с ним? Неужели все же укусили?

— Слава вечному Свету нет. Вашу местную болячку, с непроизносимым для меня названием, подхватить умудрился. Мы обратились к доктору, который принял все необходимые меры к его выздоровлению, и заверил меня, что уже завтра с ним все будет в порядке.

— Отрадно это слышать.

— Уважаемый, Ардсаш, мы снова с вами отвлеклись.

— Да-да, извините. К делу. Есть способ решить нашу проблему, не привлекая внешние силы?

— Да, способ есть, — задумчиво проговорил Алан и тихо добавил, — только вряд ли он вам понравится.

— Ничего, излагай, а там посмотрим.

Оба взрослых вплотную придвинулись к Алану, который начал им что-то увлеченно объяснять. Говорил он тихо, почти шепотом, так что я ничего не мог услышать, сколько не прислушивался.

Человеческие фигуры почти загородили свет лампы. Длинные стремительно разбежались во все стороны, растеклись по потолку и стенам, будто стражи, вставшие на караул.

Обладатель косички вдруг вскочил на ноги, отбросив стул в сторону. Я сжался под одеялом, удобнее перехватив рукоять, и наведя излучатель на ночного гостя.

— Ты хоть представляешь, что ты там предлагаешь?! — закричал он.

— Успокойся и сядь, — властно приказал седовласый. — И не ори, ребенок спит!

Жан беспрекословно подчинился. Он поднял с пола стул, отряхнул его, и лишь после этого, присел на краешек. Он тяжело дышал, это было заметно по его бешено вздымавшимся и опадавшим плечам. Жан все никак не мог справиться с охватившим его негодованием.

Интересно, что же такого сказал им Алан, если смог вызвать такую реакцию?

Мои руки дрожали, как осенние листья под порывами ветра. Мне с трудом удавалось сдерживаться, чтобы не начать в голос ругаться. Я ведь чуть было не выстрелил в Жана! Когда он вскочил, палец уже лежал на курке. Сам не знаю, как смог сдержаться, и не вскочить с кровати, открыв стрельбу по нашим посетителям.

Под одеялом стало невыносимо жарко, словно в нагретой духовке. У меня начало складываться впечатление, что лежу я вовсе не в кровати, а в липкой придорожной грязи — настолько постельное белье пропиталось моим потом. Я, мечтал как можно скорее выбраться из-под одеяла, но не мог себе позволить даже пошевелиться.

Скорее бы уже они до чего ни будь, договорились!

Три фигуры, по-прежнему склонившись над столом, продолжали шепотом беседовать.

Меня знобило все сильней. Пистолет так и норовил выскользнуть из ослабевших пальцев, и, если это произойдет, я отдавал себе отчет, что поднять его уже не смогу.

Мне сложно было судить о том, сколько продолжалась эта беседа. Для меня она растянулась на часы, не меньше, пока, наконец, фигуры не отпрянули друг от друга.

В комнате повисла гнетущая тишина. Лишь какое-то насекомое неистово билось своим тельцем о стекло, пытаясь ворваться в комнату.

Наконец тишину комнаты нарушил хрипловатый голос Ардсаша:

— Другого выхода у нас нет, поэтому я принимаю все условия предложенного контракта.

Алан расслаблено откинулся на спинку стула и довольно улыбнулся.

— Теперь мне бы хотелось узнать о сроках исполнения.

— Я обрисовал вам порядок моих действий, — отвечал Алан. Меня поразило то, каким усталым звучал его голос. — Вы должны понимать, что точной даты вам не сможет назвать никто. Я могу пообещать, что все будет сделано в максимально короткие сроки — от одной недели до месяца.

— Это приемлемый вариант.

Алан и Ардсаш, под неодобрительные покачивания головой Жана, ударили по рукам. После этого ночные гости, молча, поднялись с мест и, не прощаясь, вышли из номера, закрыв за собой дверь. Алан же обхватив голову руками, принялся раскачиваться из стороны в сторону.

Я, наконец, расслабился и выпустил пистолет из руки — теперь он лежал на постели, рядом со мной, совсем как детская игрушка рядом с младенцем. Я был опустошен и разбит. Единственное, чего мне хотелось, это выспаться и попить.

Кровать качнулась — рядом со мной присел Алан. Он протянул мне кружку, доверху наполненную водой.

— Завтра мы уезжаем, — тихо сказал Алан.

— Опять в другой город? — поинтересовался я.

— Нет, в другой мир. — Он призадумался, будто что-то для себя решая. — Артем, тебе вовсе не обязательно отправляться в это путешествие со мной. Ты и так много сделал для меня. Много больше того, на что я рассчитывал и о чем мог бы попросить. Дальнейшее путешествие может стать опасным. Завтра, сразу как прибудем на Станцию, я могу переправить тебя обратно домой.

— И я больше никогда не увижу Дану? — против воли вырвалось у меня. Алан только согласно покивал головой.

— Знаешь, Алан, мне нужно все хорошенько подумать. Вот так сразу, не взвесив все "за" и "против", я тебе ответить, не смогу.

— Давай тогда, спать. Свое решение огласишь на Станции — у тебя как раз будет достаточно времени, чтобы все обдумать.

Ни каких возражений, на этот счет, у меня не возникло, и я уснул раньше, чем Алан погасил в комнате свет.

Глава 14.

Прощание

Проснулся ближе к обеду и долго лежал, прислушиваясь к ощущениям. В голове прояснилось, но я по-прежнему ощущал слабость во всем теле.

События вечера отложились в голове в виде мозаики, которая никак не хотела собираться в единую картину. В памяти очень четко отложился разговор Алана с гостями. Точнее, не сам разговор, а мои ощущения в процессе — как лежал под одеялом, с излучателем, истекал потом и был предельно взвинчен. От одного воспоминания об этом меня всего передернуло.

От размышлений меня отвлекла горничная, эра Роза, которая принесла мне обед и записку от моего друга Алана. Письмо она мне передала лишь после того, как я съел весь бульон и пирожки. Очень заботливая и милая женщина оказалась. У нее был внук, моего возраста, поэтому она всерьез переживала о моем здоровье. Чего мне стоило ее убедить, что вполне могу самостоятельно держать ложку! Все мои заверения в том, что уже чувствую себя вполне сносно, не возымели эффекта. После обеда, она каждые полчаса заглядывала в комнату, чтобы справиться о моем самочувствие. Словно я был для нее не незнакомым юношей, а родным человеком.

Письмо оказалось коротким. Буквально несколько строк, написанных бойким, ровным подчерком, весь смысл которых сводился к тому, что у Алана есть несколько важных дел и чтобы я, до его возвращения из номера не уходил. Да я, в общем-то, и так никуда не собирался. Хоть и чувствовал себя несоизмеримо лучше, пускай и температура прошла — но просто так рисковать не хотелось. Пока есть такая возможность, лучше поваляться в кровати, прихлебывая ягодный чай и восстанавливая силы.

Заодно, пытался для себя решить — отправиться мне в дальнейшее путешествие вместе с Аланом, или вернуться домой. По большому счету, особой роли не сыграет, вернусь я к родителям немедленно или спустя неделю — хуже им все равно уже не станет.

Какая мерзкая мысль!

Но в ней была правда. Больше всего они пережили впервые дни, после моего исчезновения, а сейчас уже должны были слегка притерпеться. Зато для меня эти дни могут сыграть существенную роль. Ведь если получиться очистить этот мир от вампиров, то я стану настоящим героем. Памятник, может быть, и не поставят, а вот улицу в мою честь точно назовут! Эр Серхио, после этого, уже не будет смотреть на меня как на ребенка. Увидит во мне взрослого, мужественного человека, который сможет позаботиться о его дочери.

Дана. Мы ведь, после путешествия в другой мир, вернемся сюда, и я снова буду с Данной. Пускай немного, но этого вполне хватит для того, чтобы окончательно завоевать ее сердце. А дальше, дальше будет видно. Я, в конце концов, и сам могу открывать специальные двери и в любой момент отправиться в путешествие в другой мир.

Да и Алану нужно спину прикрыть. Как бы он не храбрился, помощь ему моя все равно нужна, просто стесняется меня о ней открыто попросить.

Все это говорило в пользу того, чтобы отправиться вместе с Аланом. Но были и минусы, весьма серьезные к тому же. Алан ведь меня предупредил, что дальнейшее путешествие будет полно всевозможных опасностей. Если уж я в абсолютно безопасном мире умудрился столкнуться с вампиром, то, что может случиться со мной там? Вариантов сразу же возникало множество и все с печальным финалом — меня там просто убьют. Так какой же тогда в этом смысл? Я никогда не увижу ни родителей, не Даны — мои заключения окажутся напрасными. И умирать мне совсем не хотелось, даже во имя спасения такого прекрасного мира, как этот.