Слуга Света

— Хорошо, езжай один, — задумчиво сказала мама. — Пойдем, я тебя до двери провожу.

Мы вместе с мамой вышли из кухни. Она стояла и терпеливо ждала, пока я надену куртку и зашнурую ботинки. Потом протянула мне сто рублей, которые я взял и тут же засунул в карман. "Здорово! Можно будет теперь лимонада купить, и чипсов", — подумал я.

— Приедешь, и сразу же позвони мне, хорошо? Я буду волноваться! — сказала мама на прощанье.

— Конечно, не волнуйся, сразу же позвоню. — Я поднялся на цыпочки, и звонко чмокнул ее в щеку. Мигом выбежал за дверь, пока Миша не уговорил свою маму и не присоединился ко мне.

На улице начинался дождь и подул сильный ветер. Я натянул козырек бейсболки пониже на глаза, включил плеер и пошел к метро. В наушниках заиграла музыка. Моя любимая группа "Наутилус Помпилиус". Хрипловатый голос Бутусова рассказывал печальную историю про одинокую птицу. Под ногами хрустел серый, шершавый снег.

Тетя Лена жила совсем недалеко от метро. Выйти из двора, свернуть налево и вот спуск в метрополитен. До него я добрался раньше, чем успела закончиться песня.

Спустился вниз, предъявил сезонку и вступил на ползущие ступеньки эскалатора.

Электронное табло показывало, что после отправки предыдущего поезда прошло четыре минуты. Значит, следующей электрички стоит ждать еще столько же.

Я неспешно побрел в другой конец станции — так и время скоротаю, да и выходить будет удобнее.

Станция "Московская" — восьмая станция самарского метрополитена, построенная несколько лет назад. Сколько лет метро строят, сколько денег вкладывают, а все никак не могут нормальные ветки сделать. Вот в Москве метро так метро, а у нас так, даже рассказать кому стыдно.

Я добрел до противоположного конца платформы и застыл, прислонившись к колоне. Теперь звучала композиция "Во время дождя". В плеер скинул только свои самые любимые песни. Все альбомы на двести пятьдесят шесть мегабайтов встроенной памяти, просто не уместились бы. Старый у меня плеер.

Я зашел в пустой вагон, и плюхнулся на ближайшее свободное место.

Поезд, с легким толчком, поехала вперед. Меня немного вдавило в сидение, и я заерзал, устраиваясь удобней. Вагон уютно покачивался из стороны в сторону, что весьма успокаивало. Даже не заметил того времени, что потребовалось электричке, чтобы доехать от одной станции до другой.

Сел я не очень удачно — по правую руку от меня была дверь. На следующей станции люди полились в вагон потоком, и меня кто-то приложил объемистой сумкой. Я чертыхнулся сквозь стиснутые зубы. Говорить громче побоялся. Как правило, такие сумки носят пенсионеры, а им только дай повод, сразу же начнут читать нравоучительную лекцию, о прискорбном падении молодежи. И пытаться их переубедить, доказать, что ты совсем не такой — гиблое дело. Со своими-то бабушкой и дедушкой это получалось не всегда, что уж говорить про людей посторонних?

Люди рассредоточился по вагону, стараясь успеть занять свободные места. Такое небольшое соревнование. Рядом со мной сели парень с девушкой, которые тут же обнялись и принялись оживленно шушукаться.

Снова немного вдавило в сиденье, когда электричка начала движение. За окном, напротив, с бешеной скоростью, проносились внутренности метрополитена, которые всегда казались мне отвратительными. На серой стене переплетения проводов, какие-то кабели. На короткие мгновения открывался вид на какие-то помещения, едва освещенные, погруженные во тьму. Все это создавало картину незавершенности, отталкивающей неправильности. Будто, что-то там есть, в этой тьме, что-то от чего тебя отделяют лишь тонкие стены вагона. И если электричка не доедет до станции назначения, остановится посреди пути, то оно, то, что скрывается в темноте, непременно доберется до беззащитных людей.

Я потряс головой из стороны в сторону, пытаясь отогнать наваждение. Все же обладать чересчур развитым воображением не всегда хорошо. Порой, совсем как сейчас, можно всякого нафантазировать, по большому счету от того, что заняться больше не чем. Как наяву увидеть все эти картины, как чудовище начинает выбираться из тьмы и сминает когтями стены вагона, словно они изготовлены из обыкновенной бумаги. Самому придумать, "увидеть" и испугаться. Совсем, как маленький ребенок, только что услышавший страшную сказку.

Электричка начала замедлять ход.

Женщина напротив привлекла к себе внимание. Вроде бы ничего в ней примечательного и не было. Самая обыкновенная, неприметная, чем-то неуловимо напоминавшая школьную учительницу. Средних лет, среднего роста. Блеклые, давно не мытые русые волосы, стянутые на затылке в конский хвост. В цвет им старый, вылинявший плащ. Лицо сложно было назвать привлекательным, но и отталкивающего в нем ничего, в общем-то, тоже не было. Острый носик, бледные узкие губы, ни грамма косметики, что лишь прибавляло ей несколько лет. Единственное яркое пятно — красный шарф, в несколько слоев окутавший ее шею. Таких женщин видишь каждый день, в разных частях города, но никогда не запоминаешь. Они серые настолько, что это напоминает маскировку. Такая, никогда не привлечет к себе постороннего внимания, отличаясь скромным характером и тихим нравом.

Я не знал, что происходит, но не мог отвести от нее взгляда. Понимал, что так вести себя неприлично, но никак не мог взять себя в руки.

Женщина поднялась с места и подошла к двери. Только ни к той, что была возле меня, а к противоположной, той, что никогда не откроется, а если по недоразумению это и случится, то человек упрется в стену. Тем не менее, женщину это не беспокоило. Она стояла, держась за поручень, и смотрела на дверь перед собой, на которой было написано: "Не прислоняться".

Кончик шарфа свисал ей едва ли не до колена, и слегка трепетал под порывами легкого сквозняка. Это как будто и не шарф уже был, а ярко-красная змея, которая выбрала себе жертву, обвила шею и выжидала момента для того, чтобы сжаться, ломая шейные позвонки.

Это никакая не змея! Не змея! Не бывает их такого размера и цвета! К тому же при минусовой температуре они не смогут нормально жить. Или смогут? Это шарф, всего лишь шарф! И хватит себя накручивать!

Хватит!

Наконец, пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, я смог убедить себя успокоиться. Это же надо, второй раз за минуту, собственное воображение играет со мной злую шутку! Пора заканчивать читать фантастику, а то я так себе нервы через несколько лет капитально расшатаю.

Я огляделся по сторонам. Никто, кроме меня, не обратил внимания на женщину. Почему же я тогда никак от нее взгляд отвести не могу? Ну, ведь самая обычная, пускай шарф и кажется немного странным. В руке женщина держала объемистую сумку, наполненную, по всей видимости, продуктами. Ну не деньги же у нее там, в самом деле, и не наркотики!

Я, затаив дыхание, наблюдал за ней из-под низко опущенного козырька. Естественно, что когда электричка окончательно остановиться, женщина обнаружит свою ошибку и выйдет через нужную дверь. Все это понятно. Другое дело, что мне все равно было интересно. По крайней мере, хотелось проследить за ее реакцией.

Электричка начала замедляться. Люди стали подниматься со своих мест и подходить к дверям.

Женщина не обратила на это внимания. Все так же смотрела перед собой, а шарф, словно кончик змеиного хвоста, нетерпеливо подергивался из стороны в сторону.

Двери распахнулись.

И тут я почувствовал, то о чем много раз читал, но чего со мной самим никогда не происходило — волосы под бейсболкой начали шевелиться, поднимаясь вверх. Двери распахнулись и перед той женщиной тоже!

Вместо стены, облицованной плиткой, с выложенным рисунком, обнаружилась еще одна дверь. Такая, какой не могло быть в стене станции метро: будто неведомым образом перенесшаяся сюда из старого подъезда — обитая красной фанерой, в потеках краски и трещинах.

Женщина, как ни в чем не бывало, будто так и надо, открыла ее и шагнула в дверной проем. Дверь за ней закрылась, и, я не поверил своим глазам, растворилась в воздухе, словно ее никогда и не было. Всего секунду назад была перед моими глазами, и тут же превратилась в серый, монолитный гранит, которым были облицованы стены.