Страница 51 из 59
За четыре месяца своего заточения Олег сбросил не меньше десяти килограммов. И это было немудрено, поскольку основным рационом питания в тюрьме были овощной суп без мяса, а на второе — небольшая плошка риса или шпината. Но чаще всего вместо риса арестантам давали рубленые листья местного растения, называвшегося в простонародье кангконг (Олег уже знал от своих сокамерников, что в филиппинских деревнях этими листьями в основном кормили домашних свиней).
Каждый день к Умелову приезжали следователь и адвокат, и он по нескольку часов давал показания.
Олег был уверен: все, что случилось с ним после того, как он доставил Мэри в госпиталь Багио, было провокацией со стороны американцев. Несмотря на возражения Умелова, служащие госпиталя связались с местным отделением полиции. И с этой минуты все стало развиваться так, как предупреждал Мальцев. Сначала офицер филиппинской полиции опросил Умелова. Потом он связался со своим начальством и сообщил, что раненая является гражданкой Соединенных Штатов Америки. Затем появился представитель посольства США, якобы случайно оказавшийся в Багио, после чего полицейские нашли в джунглях труппы японцев.
В первые дни своего ареста Олег надеялся, что все образуется и его отпустят. Но время шло, а обвинение так и не снимали. И лишь спустя месяц филиппинский адвокат Умелова сообщил ему, что Мэри вывезли на территорию США, чтобы сделать ей срочную операцию.
Теперь Олегу стало понятно, что его содержание в этой тюрьме было своеобразным элементом давления на него. Причем это давление исходило от местной резиденции ЦРУ, которое работало под прикрытием посольства США в Маниле.
Зато за эти четыре месяца заточения Олег смог переосмыслить многие вещи, которые на первый взгляд казались ему очевидными.
Вспоминая слова Мальцева о просьбе Воронцова, Олег начинал понимать всю глубину той игры, в которую он был втянут. То, что казалось очевидным, вдруг приобрело совсем иные очертания. Он уже полностью отдавал себе отчет, что игра шла гораздо сложнее, чем ему казалось поначалу. И даже если очень грубо разложить по полкам, кто сейчас был завязан на этой теме, то выходило, что он, Олег Умелов, и есть главная фигура в этой сложной операции.
Это осознание своей ведущей роли давало ему моральное право проявить инициативу и сыграть свою партию так, чтобы эта сложная операции в итоге завершилась успешно.
Глядя на своих сокамерников, он иногда переставал слышать их голоса и, закрыв глаза, полностью уходил в свой внутренний мир. И тогда в голове калейдоскопом мелькали годы службы на пограничной заставе и все последующие события, которые крепко привязали его жизнь к пограничным войскам и органам контрразведки. Именно в одну из таких минут он подумал, что все в жизни происходит не случайно. И если бы его распределили в военкомате не в пограничные войска, а куда-то в другое место, то он никогда бы не стал тем, кем он стал сейчас.
Олег был уверен, что он родился под светлой звездой. Он уже не мог себе представить, что его судьба могла бы быть связана не с войсками КГБ, в которых началась его взрослая жизнь, а с чем-то другим, пусть таким же достойным.
Именно в такие минуты, он как никогда остро чувствовал свою связь с далекой Родиной. И в памяти сразу всплывали слова Игоря Мальцева: «Что бы ни случилось, мы тебя никогда не оставим одного».
Следователь показал на металлический стул, привинченный к полу.
— Сеньор Умелов, садитесь.
Присев на указное место, Олег растер свои запястья, минуту назад скованные металлическими наручниками.
— Итак, вы не передумали изменить свои показания? — спросил следователь и подвинул ближе к краю стола свой диктофон.
— Нет, — коротко ответил Умелов.
— Значит, вы по-прежнему утверждаете, что не знаете, кто убил восемь человек в джунглях провинции Бенгет?
— Да. Не знаю.
— Сеньор Умелов, у нас есть показания Вито Гомеса, который был вашим помощником. В этих показаниях сеньор Гомес говорит, что вы уехали из Багио спасать свою жену, которую захватили японские якудза, в час дня. При этом вы поручили сеньору Гомесу удерживать в салоне машины одного из похитителей. Вы вернулись в Багио, через четыре часа на угнанном автомобиле, в салоне которого лежала ваша тяжелораненая жена. После этого вы велели отпустить человека, которого удерживал сеньор Гомес. Аналогичные показания дал и Арсенио Батиста. Если вы не убивали людей в джунглях, то кто это сделал? Ответьте.
Умелов перевел взгляд на адвоката, сидевшего за маленьким столом в углу помещения. Тот сделал утвердительный знак головой, означавший, что надо сказать. Олег устало кивнул в ответ и начал пересказывать следователю то, что уже не раз говорил ему на допросах:
— Когда я приехал на угнанном автомобиле к тому месту, где начиналась лесная тропа, я сразу пошел в джунгли. На лесной тропе я заметил несколько человек. Все они уже были мертвы. Поднявшись вверх по склону, я обнаружил свою раненую жену. Она лежала около большого камня. Я взял ее на руки и понес к машине.
— То есть вы не трогали похитителей и они все были мертвы к вашему появлению. Так? — уточнил следователь.
— Именно так, — утвердительно кивнул головой Умелов.
— Тогда как вы объясните мне тот факт, что на клюшке для гольфа, которую мы нашли на тропе, были ваши отпечатки пальцев, а на металлической головке клюшки была найдена запекшаяся кровь. И эта кровь принадлежала человеку, который сделал себе харакири. Кстати, его тело лежало неподалеку.
Умелов задумался, соображая, что ответить. Адвокат, видя колебания своего подзащитного, обратился к следователю:
— Сеньор следователь, мне нужно пообщаться со своим подзащитным. Я думаю, что смогу его убедить говорить правду.
Следователь с недовольным видом отключил диктофон, убрал его в карман и направился к выходу. Возле двери он обернулся.
— У вас есть на это пять минут, — сухо проговорил он, — и не вздумайте что-нибудь передать заключенному. Кабинет находится под наблюдением.
С этими словами мужчина вышел из помещения. Оставшись наедине со своим подзащитным, адвокат внимательно посмотрел на Олега.
— Сеньор Умелов, вы должны сказать мне правду. Иначе я не смогу вам помочь.
— Я не могу этого сделать.
— Я знал, что вы мне ответите именно так.
Оглянувшись на стены кабинета, адвокат сложил ладони в трубочку и, приложив их к губам, почти шепотом произнес:
— Ко мне обратились уважаемые люди и просили передать вам кое-что.
Умелов напрягся, вслушиваясь в каждое слово.
— Вы знаете человека по фамилии Хромов? — продолжил адвокат, не убирая рук ото рта.
Олег еле заметно кивнул.
— Этот Хромов передает вам привет от Валерия Петровича.
Умелов снова еле заметно кивнул головой, давая понять, что все прекрасно расслышал. Адвокат опустил руки и уже обычным тоном произнес:
— Если эта информация вам как-то поможет, то считайте, что я не зря получил деньги за вашу защиту.
Быстро прокрутив в голове слова адвоката, Умелов уже знал, что ему нужно делать дальше. Когда в кабинет вернулся следователь, Олег сразу сделал ход конем.
— Я хочу сделать важное заявление, — выпрямившись, заявил он, — обстоятельства этого дела имеют прямое отношение к интересам Соединенных Штатов Америки. Пожалуйста, свяжитесь с американским посольством и сообщите им, что у меня для них есть важная информация.
Следователь удивленно посмотрел сначала на Умелова, затем на его адвоката и, пожав плечами, встал из-за стола.
— Что ж, как вам будет угодно. Я сейчас же проинформирую свое начальство о вашем заявлении.
Сэмюэль Хьюстон находился в приподнятом настроении. Еще бы! Наконец-то русский журналист сломался и сам попросил о встрече. Теперь, полагал Хьюстон, из этого русского Пинкертона можно будет вытянуть массу важной информации.
Естественно, что все четыре месяца Умелов был под неусыпным оком ЦРУ. Американский агент, действующий под прикрытием сотрудника тюрьмы «Нью-Билид», постоянно передавал в посольство информацию о русском журналисте. Был момент, когда Хьюстон уже хотел начать операцию по внедрению в окружение Умелова своего человека, который смог бы войти к нему в доверие. Но, видимо, невыносимые условия пребывания в переполненной камере сделали свое дело, и Умелов сам попросил о встрече.