48 часов

Сэр Энтони Скаурас и лорд Кирксайд, потрясенные, молчали. Лаворски продолжал выплевывать свои зубы, а у Долямана было такое выражение, как будто его вот-вот хватит удар. Шарлотта широко раскрыла свои и так огромные глаза и как-то странно смотрела на меня.

— Это правда, — заговорила Сьюзен, — я была вместе с ним. Но он просил меня никому ничего не говорить.

Она подошла ко мне и, очаровательно улыбаясь, взяла за руку.

— Простите меня за все, что я наговорила вам сегодня ночью. Вы самый великолепный, мужчина, какого я знаю. Конечно, за исключением Ролли.

На лестнице раздались шаги, она обернулась и сразу забыла о самом великолепном мужчине.

— Ролли! — вскричала она. — Ролли!

На лестнице были все: молодой Кирксайд, Роллинсон, близнята Макдональда, экипажи пропавших суденышек и, наконец, маленькая сморщенная старушка в длинном черном платье и черной шали на голове. Я подошел к ней и взял ее за руку.

Миссис Макишерн, — сказал я, — в самое ближайшее время я отвезу вас домой. Ваш муж ждет вас.

— Благодарю вас, молодой человек, — спокойно ответила она. — Это будет очень мило с вашей стороны.

Она освободила свою руку из моей и взяла меня за руку таким жестом, как будто это была ее собственность. То же самое сделала Шарлотта, правда, не так уверенно. Естественно, я позволил ей сделать это не без удовольствия.

— Так вы все обо мне знали, Филипп? Знали с самого начала?

— Да, он знал, — пришел мне на помощь дядюшка Артур. — Но всего он мне так и не рассказал.

— Да тут и рассказывать особенно нечего. Все очень просто, — сказал я, — конечно, если знать определенные факты. Собственно, на некоторые мысли навел меня сам сэр Энтони. Когда во вторник вечером он прибыл на «Файркрэст», он изо всех сил старался меня убедить, что некто разбил его передатчик так же, как и мой, а потому он сам ни в чем не повинен. Я же сделал из этого совсем другой вывод. Настоящая жертва — сказал я себе — отправилась бы в Торбэй, чтобы заявить в полицию или позвонить в Глазго, а возможно, и в Лондон. Если же он явился сюда, значит, он имеет отношение к преступлению.

Сэр Энтони, пусть уж он меня извинит, тут же совершил еще одну ошибку, только усилившую мои подозрения. Мистер Скаурас заметил, что, наверное, тот же человек, который уничтожил наши передатчики, разбил и обе телефонные будки в Торбэе. Это было более чем странно, так как изолировать таким образом остров было невозможно, поскольку в домах жителей городка стоят свои телефоны. Вы, наверное, подумали, что будет слишком подозрительно, если вы заговорите о перерванном телефонном кабеле?.. Но я-то сделал из этого свои выводы.

Кроме того, Макдональд говорил о вас почта как о святом, в то время как на «Шангри-Ла» вы, сэр, вели себя ужасно. Что-то во всем этом не играло… Мелодрама, которую вы разыграли передо мной на «Шангри-Ла», могла меня убедить не более чем на пять секунд. Человек, который так трогательно говорит о своей первой жене, с которой он прожил тридцать лет, не может превратиться в палача своей второй жены, да еще через несколько недель после свадьбы. А уж тем более по отношению к такой очаровательной особе, как Шарлотта.

— О, благодарю, Филипп.

— И когда вы, сэр Энтони, послали Шарлотту за портретом миссис Скаурас, я уже знал, что вас заставили это сделать. Кто? Это я уже тоже знал — Лаворски и Доллман. И если гордая Шарлотта Мейнер согласилась выполнить просьбу, значит, и ее принудили к этому. И скорее всего, те же самые люди. Короче говоря, весь этот прием на «Шангри-Ла» был разыгранным вами обоими представлением. Каждый из вас играл свою, навязанную ему роль.

И тут возникал вопрос: зачем? А затем, что Лаворски хорошо понимал, что маленький передатчик, спрятанный в машинном отделении «Файркрэста», рано или поздно будет нами обнаружен, и они лишатся надежного источника информации о наших действиях. А значит, понадобится новый. Например, Шарлотта с передатчиком в пластиковом мешке. Но как внедрить ее на «Файркрэст»? Очень просто. Надо превратить ее в жертву жестокого обращения со стороны изверга-мужа и подготовить нас таким образом к возможности ее бегства. А ей самой пригрозили, что в случае отказа Мадлен ждет немедленная смерть.

— 'Именно это они и сказали, — кивнула головой Шарлотта.

— В результате, когда мы нашли тело Ханслета, я стал ждать появления Шарлотты. И действительно, она появилась. С подбитым глазом для большего эффекта. Впрочем, краска уже начинает сходить, если хорошенько присмотреться… Кроме подбитого глаза, были еще ужасные полосы на спине от ударов бичом. В пластиковую сумку ей положили пистолет и маленький передатчик, а на прощание сказали: «Будьте послушны, Шарлотта, иначе Мадлен Скаурас будет очень страдать».

— Они употребили именно эти слова, — прошептала актриса.

— Еще со времен войны зрение сэра Артура оставляет желать лучшего, но у меня пока еще с этим все в порядке. И поэтому я увидел, что следы на спине Шарлотты вполне натуральны, но одновременно я увидел и следы обезболивающей блокады, которая предварительно была сделана Шарлотте. Что ни говори, но что-то человеческое еще в них осталось.

— Я мог вынести многое, — глухо сказал Скаурас, — но не это…

— Да, сэр Энтони, я знаю, что именно вы добились обезболивания. Так же как и то, что именно вы добивались гарантий сохранения жизни всем этим несчастным, которые по той или иной причине были похищены. Как я понимаю, вы добились своего, пригрозив передать дело полиции невзирая ни на какие последствия… Так вот, о шрамах Шарлотты. Тут я сразу все понял. Я незаметно провел ногтем по спине Шарлотты, а она даже не вздрогнула. И это после того, как она выкупалась в соленой воде! Сомнений у меня быть уже не могло.

Ну а раз уж, к счастью, мисс Мейнер была с нами, я решил использовать это обстоятельство. Я сказал ей, что после полуночи мы покинем гавань, и она сразу помчалась в свою каюту, чтобы предупредить об этом Лаворски. Он выслал к нам Квинна, Жака и Крамера на час раньше того срока, который вы, Шарлотта, по его приказу назвали нам. Они хотели застать нас врасплох. Что ж, Шарлотта, я могу подтвердить, что в вашем лицо Мадлен Скаурас имеет самого верного друга. Ведь у вас был один выбор: или жизнь Мадлен, или наша. Вы не колебались. Ну а я ожидал этих господ, и Жак с Крамером погибли.

Теперь я говорил уже только с Шарлоттой.

— Потом я сказал вам, что мы идем на Эйлен Оран и Крэйджмор, и вы снова заторопились в свою каюту и передали это Лаворски. Впрочем, это не могло обеспокоить его…

Позднее я заговорил с вами о Дюб Сджэйре, и вы, конечно же, снова собрались идти к себе, но уж в этот раз я не мог позволить вам предупредить ваших друзей. Мне не нужна была в этой ситуации официальная встреча, и поэтому я угостил вас чашечкой кофе собственного приготовления… Вы заснули, едва войдя в каюту, прямо на ковре.

— На ковре? Значит, вы входили в мою каюту?

— Да, Дон Жуан невинный ребенок по сравнению со мной! В дамские спальни я только таким образом и попадаю. Спросите Сьюзен Кирксайд. Я действительно положил вас на койку и заодно воспользовался оказией, чтобы присмотреться к вашим рукам. Следы веревки уже стали исчезать к этому времени. Скорее всего, они применили резиновые жгуты, причем сделали это перед самым прибытием нас с Ханслетом на «Шангри-Ла».

Она утвердительно кивнула головой.

— Возвращаясь же к моему визиту в вашу каюту, Шарлотта… Воспользовавшись случаем, я убедился, что у вас есть пистолет и передатчик. В Крэйджморе вы появились в моей комнате, — чтобы все из меня выудить, но именно в те минуты у вас начался кризис. — Я не солгал, говоря, что доверяю вам. Конечно, сказал я только то, что вы должны были передать Лаворски. И вы исполнили мою немую просьбу, как милая, послушная девочка. Вы рысцой помчались в свою светелку.

— Филипп Калверт, — сказала она сухо, — вы отвратительный лжец, обманщик, вы самый…

— На борту «Шангри-Ла» еще находятся люди Лаворски, — неожиданно вмешался Скаурас, который, видимо, начал приходить в себя. — Они могут…