Страница 74 из 96
Никакие из относящихся к оценке произведений искусства стати-стические данные нельзя считать абсолютно точными, поскольку аукционные дома и дилеры специализируются на культивировании иллюзии, что хорошее искусство никогда не понижается в цене. Ослабление доллара имело эффектом подъем цен в Соединенных Штатах и их снижение в Лондоне и Париже. Однако в отношении произведений искусства едва ли можно вести речь о возможности приобретения ликвидности по разумной цене. В последние три года работы, которые не удалось продать с аукциона, теряли в своей стоимости приблизительно по 25 %.
Конечно, так же, как и в случае с акциями, доходность инвестиций в произведения искусства зависит главным образом от того, как отдельные картины выдерживают испытание временем и от спроса. Картины, которые признаются шедеврами, обычно приносят высокий доход. Легеровская «Женщина в красном» была куплена в Париже за 200 франков в 1921 году и хранилась у покупателя до тех пор, пока не была продана на аукционе Кристи в прошлом году за 22 млн долл., доходность составила 19 % в год на протяжении почти ста лет. Картина «Ирисы» была написана Ван Гогом в 1899 году и куплена Джоан Уитни Пэйсон в 1947 году за 80 тыс. долл. Ее сын продал эту картину за 53,9 млн долл. спустя несколько недель после биржевого краха в 1987 году, с доходностью 17,7 % в год в течение 40 лет и нескольких месяцев. Неплохо для холста, на который семейство Пэйсон, возможно, любовалось все те годы. Покупателем «Ирисов» на аукционе Сотби оказался австралийский пивной магнат Алан Бонд. Рекордная цена, которую он заплатил, послужила началом «бычьего» рынка произведений искусства, для которого аукцион Сотби был основным бенефициаром. Вскоре после этого империя Бонда столкнулась с трудностями и не смогла выполнить свои кредитные обязательства. Сотби вернул себе право собственности на картину и позже продал ее (по нераскрытой цене) в Getty Museum.
Является ли конкретное произведение искусства хорошей инвестицией — вопрос, ответить на который гораздо сложнее, чем в отношении оценки акций, для которой основную роль в конечном счете играют рост балансовой стоимости, доход и дивиденды. Спады на рынке произведений искусства были тихие, но зверские. Индекс Раша (характеризующий этот рынок) повысился со 100 пунктов в 1925 году до 165 в 1929 году, а затем упал до 50 пунктов к 1934 году. В пределах длинноволнового долгосрочного цикла выделяются также циклы отдельных художественных направлений, управляемые причудами и модой, во время которых цены изменяются даже более диким образом. В 1780-х годах Гвидо Рени был популярным живописцем, и Екатерина Великая купила одну из его картин за королевскую по тем временам сумму — 3500 британских фунтов. Но Рени вышел из моды, и ни одна из его картин не была продана за 3500 девальвированных фунтов до 1958 года. Английские коллекционеры XIX века были очарованы картинами, отражавшими реальную жизнь: пейзажи и тучных трудолюбивых фермеров. Еще один причудливый спрос вызывали картины, изображавшие страдания. Ни одна из них не пользуется популярностью сегодня. Может ли случиться то же самое с коллекцией картин моего друга? Я так не думаю, но это не невозможно.
Ярким примером художественной моды служат портреты британских живописцев XVII века, таких как Ромни, Гейнсборо и Рейнольдсы, которые на протяжении всей своей жизни писали портреты под заказ за суммы, эквивалентные 175 тыс. долл. за картину (по сегодняшним ценам). Уже следующее поколение людей не горело желанием платить такие деньги за изображения грузных предков чужих людей, и цены на эти картины упали на 10 %. Со временем интерес к этому жанру быстро вырос, но вновь сошел на нет в период Великой депрессии. Летом 2002 года в Лондоне состоялась большая распродажа подобных картин. Картина «Голубой мальчик» Гейнсборо, которую герцог Вестминстерский продал в 1921 году американскому бизнесмену за 148 тыс. фунтов (10 млн долл. в сегодняшних деньгах), стоила 1,5 млн долл., а портреты Рейнольдсов, цена на которые до 1929 года доходила до 8 млн долл. в сегодняшних деньгах, были проданы за 300-400 тыс. долл.
Одним из крупнейших в истории торговцев произведениями искусства был Джеймс Дювин. Хотя его происхождение окутано завесой тайны, очаровательный и безупречно одетый Дювин был весьма успешен. Его бизнес-план был прост, но смел. Он играл на тяге сентиментальных богатых американцев к аристократическим атрибутам. После Первой мировой войны он приобрел по снизившимся ценам большое количество старых портретов, которые в течение следующих 15 лет продал американским миллионерам — своим клиентам, истинным ценителям искусства, как он их называл, — которые хотели, чтобы старинные портреты украшали стены их новых феодальных замков в Соединенных Штатах. В зените своей славы Дювин любил похвастаться, что ни одна проданная им картина уже не будет когда-либо продаваться за меньшую сумму, и в течение нескольких лет он управлял рынком картин этого жанра тем же способом, которым аукционные дома поддерживали художественный рынок в начале 1990-х годов.
Цены на портреты предков в течение нескольких лет после биржевого краха 1929 года существенно поднялись. На аукционе Кристи в 1934 году портрет Ромни, который был куплен за 700 тыс. долл. в 1928 году (умножьте на 11, чтобы получить сегодняшний масштаб цен), не привлек покупателей, и его цена была сбита до 65 тыс. долл. Это вызвало общий крах рынка портретов предков, и большинство этих картин, написанных в восемнадцатом веке, продавались всего лишь за 5 % от их максимальной стоимости. Крах фондовой биржи уничтожил многих из лучших клиентов Дювина, включая Джулиса Бэйча, который остался должен дилеру 4,4 млн долл. Однажды летним днем 1937 года, когда Дювин покидал отель «Кларидж» в Лондоне, его остановили три пожилые американские вдовы, вооруженные зонтиками. Они обнаружили, что коллекции произведений искусства их покойных мужей вдруг потеряли всю свою ценность. В процессе последовавшей беседы Дювин был опрокинут на тротуар и избит. Бейерман написал об аморальной, но элегантной жизни Дювина замечательную, интересную и поучительную книгу.
Еще одно художественное фиаско произошло в Японии в конце XX века в период всемирной биржевой лихорадки. Яцонский фондовый рынок был раздувающимся «пузырем», и к 1990 году богатство, которое он создавал, оказывало огромное влияние на цены произведений искусства во всем мире. Японские коллекционеры всегда работали через своих дилеров и имели очень конкретные вкусы. Они любили картины импрессионистов, постимпрессионистов и современные произведения, созданные между 1900 и 1950 годами. По некоторым оценкам, они скупили приблизительно 40 % картин импрессионистов, проданных на аукционах между 1987 и 1990 годами, на которые, кстати, как оказалось, пришелся пик цен.
Последний «бычий» рынок произведений искусства колебался, стимулируемый аукционными домами и дилерами, которые икрой и культурой откармливали невинных младенцев для последующей резни. В 1987 году Иккан Санада, известный японский дилер, устроил восемнадцати молодым, но очень богатым японским бизнесменам и их женам и подругам ознакомительный шоп-тур в Соединенные Штаты. Он настолько профессионально обработал этих коллекционеров-новичков, как он их называл, что они скупили половину импрессионистов на большом осеннем аукционе Сотби и 5 из 10 самых дорогих картин. За эти четыре года до достижения картинами своего ценового пика в 1990 году, Япония импортировала с Запада картин на 13,8 млрд долл.
Позднее японские банки стали продвигать кредиты на покупку произведений искусства. Банкиры утверждали, что искусство является превосходным обеспечением. Японские корпорации и бизнесмены тратили огромные суммы на свои художественные трофеи. Компания Yasuda Marine & Fire купила «Подсолнухи» Ван Гога за 39 млн долл. Реи Сайто, председатель Daishowa Paper, 15 мая 1990 года потратил 160,6 млн долл. на две картины Ренуара и Ван Гога. Он заплатил 78,1 млн долл. за Ренуара и купил вангоговский «Портрет доктора Гачета» за 82,5 млн долл. Никакие картины ни до, ни после этого не продавались по таким ценам.