Страница 42 из 96
В процессе последовавшего далее коллапса акции группы Nifty Fifty потеряли в среднем 60 % своей стоимости, а некоторые другие бумаги испытали еще более катастрофические падения, например
Avon Products (со 135 до 18 долл.), Polaroid (с 70 до 6 долл.) и Corning Glass (с 61 до 13 долл.). Индекс Американской фондовой биржи упал на 56 %. Внебиржевой рынок ценных бумаг чувствовал себя намного хуже, и в конце лета и осени 1974 года казалось, что практически каждый прежний лидер спекулятивного рынка, независимо от своих фундаментальных показателей, торговался по 3 или 5 долларов. В качестве меры измерения нанесенного ущерба можно взять наиболее популярный сводный показатель для обыкновенных акций Value Line Composite, который, достигнув своего максимума в 1968 году, шесть лет спустя снизился на 75 %. С учетом уровня инфляции даже основные индексы акций упали на 70 %. В 1970-х годах фонд Йеля потерял 45 % своей покупательной способности, его обслуживание было приостановлено и финансовая независимость университета вызывала сомнения. Дальнейшее продолжение «медвежьего» рынка грозило подорвать эффективность американской благотворительной деятельности.
Если предположить, что динамика двух предыдущих долгосрочных «медвежьих» рынков повторилась бы в наше время, мы не увидели бы новых максимумов по индексам Доу и S&P 500 примерно до 2017 года. Что касается акций Nifty Fifty, то в среднем этой группе акций потребовалось 10,5 лет, чтобы вернуться к предыдущим ценовым максимумам в их номинальном выражении, и 16,5 лет с учетом уровня инфляции; другими словами, не стоит ожидать, затаив дыхание, когда индекс NDX вновь поднимется до 5000 пунктов.
Как выглядел тот долгосрочный «медвежий» рынок? Акции компаний с хорошей «родословной», в которые вы верили, которые вы посещали, снижались в цене гораздо сильнее, чем вы могли бы себе представить, как будто для них не существовало никакой фундаментальной основы, никаких уровней поддержки. Летом и осенью 1974 года, когда цены снижались бесконечно, день за днем, профессиональные инвесторы уже серьезно задавались вопросом, как поддержать семейный бюджет и как найти работу в реальном секторе экономики, поскольку казалось, что дни Уолл-стрит сочтены. Не было никаких ответов. Люди, которых вы знали как инвестиционных продавцов, финансовых управляющих и основателей хеджевых фондов, просто исчезли, и годы спустя вы слышали, что они переехали в Топику или Дулут, где купили себе магазинчик или устроились преподавателями и тренерами по баскетболу в местной начальной школе. Цены на большие дома и жилье верхнего ценового класса в Гринвиче, Саутгемптоне и Беверли-Хиллс рухнули.
В то время так же, как и сейчас, скандалы и потери огромных частных капиталов разрушили бизнес взаимных фондов, что вызвало падение и корпоративных фондов. Многие из героев Уолл-стрит 1960-х годов, магнаты типа Джима Линга и учредители фондов, такие как развратник Берни Корнфельд, стали злодеями и объектами для насмешек в 1970-х. С 1973 по 1979 годы количество компаний по управлению капиталовложениями снизилось на 40 %, а активы открытых фондов акций были срезаны наполовину. Профессора и консультанты писали статьи и книги, доказывающие, что сотрудники банков, ведающие инвестициями, не могли превзойти рынок, и что профессиональные инвестиции были запрограммированы на поражение.
Хотя хеджевые фонды в 1970-х годах не имели тех размеров и влияния, которые они имеют сегодня, они тоже потерпели крах и сгорели в огне долгосрочного «медвежьего» рынка. Наиболее сильно пострадали фонды, которые объявляли, что они сохраняют капитал своих инвесторов на «медвежьем» рынке за счет открытия объемных «коротких» позиций. В действительности это были обычные фонды с исключительно «длинными» позициями, которые финансировались за счет крупных кредитов; другими словами, они заняли деньги, чтобы покупать акции, но не застраховались «короткими» продажами в других акциях. Многие в то время баловались прямыми инвестициями в акционерный капитал, который превратился в ничего не стоящий неликвид. (Подобное безумие произошло в 1929 году с бесславной Goldman Sachs Trading Corporation, стоимость которой упала с эмиссионной цены в 104 долл. до 2 долл.) К концу 1974 года, после череды потерь и изъятий, капитал хеджевых фондов сократился на 80 %.
В течение следующих пяти лет многие из самых известных хеджевых фондов, включая второй по величине, вышли из бизнеса. Мой старый благодетель A. W. Jones & Company был Соросом той эпохи с впечатляющим показателем средней доходности в 30 % за десятилетие, завершившееся в 1968 году. Однако эта компания была сокрушена в 1970-х годах, и хотя она просуществовала после этого еще некоторое время, но уже никогда не возвращала себе прежнего превосходства. Но свято место пусто не бывает, и новая порода более профессиональных менеджеров хеджевых фондов, среди которых были Джордж Сорос, Майк Стейнхардт, Луи Бэкон и Джулиан Робертсон, восстали из пепла. Одно большое различие между тогдашней и нынешней ситуацией состоит в том, что суперзвезды конца «бычьего» рынка 1960-х годов все были молодыми парнями (вспомните хотя бы ребенка по имени Фред, которого Герри Гудман, писавший под псевдонимом Адам Смит, так незабываемо описал в своей «Игре денег»), в то время как сегодняшним известным в мире хеджевых фондов персонам главным образом (но не всем) уже за 40-50 лет.
Я полагаю, что мы прошли «дно» нынешнего долгосрочного «медвежьего» рынка, но мы должны остаться непредубежденными.
Счастье нового старта
Иногда я предлагаю своим партнерам, чтобы каждый из нас по дороге домой представил, что в нашем распоряжении есть только деньги, и поразмышлял на тему, каким образом их инвестировать, точно так же, как мы сделали это в то памятное воскресенье перед запуском нашего фонда. Для того чтобы представить, что вы только что получили деньги и должны с нуля сформировать инвестиционный портфель, требуется самодисциплина. Вы не являетесь заложником своих убыточных позиций, которые в данный момент слишком дешевы, чтобы их продавать. Инвестор, хеджевый фонд или кто угодно еще, имеющий только деньги, вынужден сосредоточиться на новых возможностях и покупать 20 или 30 самых привлекательных позиций, которые будут найдены в тот момент. В этом случае одной из главных проблем может стать так называемый феномен первого года существования. Статистические данные показывают, что большое количество недавно рожденных и выживших фондов прилагали максимальные усилия при работе на своем первом году жизни. Это не означает, что я хочу сказать, что новые хеджевые фонды работают наилучшим образом. Происходит ли это потому, что управляющие боятся провала и действуют более активно, или существует какая-то иная причина? Я подозреваю, что последнее более верно.
Когда вы работаете с уже существующим портфелем и вносите в него изменения, на вас оказывают воздействие неосознанные подсознательные эмоции, которые не позволяют вам принимать беспристрастные и хладнокровные инвестиционные решения, такие как закрытие позиции. Все, что вы имеете, грузом лежит на ваших плечах, лишая вас превосходства свободы действий. Всегда есть позиции, в которые вы верите, но по той или иной причине глупый рынок все никак не присоединяется к вашему мнению. Трудно заставить себя разочароваться в открытой позиции, тем более, когда вы подозреваете, что как только вы ее закроете, по закону подлости она тут же станет сверхприбыльной. Против инвестиционных переключений существует предубеждение, основанное на подсознательном опасении того, что ваше решение может оказаться вдвойне неправильным. По той же причине трудно продать прибыльные акции из-за того, что они принесли вам хороший доход, и вы надеетесь, что их рост еще не исчерпан.
Инвесторы часто поддаются эмоциям и привязываются к отдельным позициям, в то время как процесс принятия инвестиционных решений должен быть исключительно интеллектуальным и рациональным, поскольку мы имеем дело всего лишь с кусочками бумаги. Помните: «Акция не знает, что вы ею владеете». Это аксиома. Не существует никакой награды за преданность тем или иным бумагам. Мнение, что какие-то из имеющихся у вас акций слишком дешевы для продажи, но недостаточно привлекательны для покупки, делает портфель просроченным и сдерживает его доходность.