описание сибири

Что же касается обитателей Сибири и названий их народностей, то мы сделаем обозрение их в порядке рек и городов.

Прежде всего, живущие около вышеупомянутого пограничного камня народы называются вогулы; они не знают ничего ни о боге, ни об имени его, не знают также никакого земледелия, питаются же только при помощи своих луков (Flitzen), которыми они убивают соболей и других животных, строят сами свои жилища из плетеных ветвей: они называются юрты, и в них они искусно умеют ставить дымовые трубы, т. к. они не употребляют никаких печей. За ними идут другие [народы], которые носят название татар; они распространяются вплоть до Тобольска; эти исповедуют магометанскую веру, соблюдают обрезание, имеют свое письмо, знают земледелие, живут же, однако, тоже в юртах, но более удобных (zlerllch) и лучше сделанных, чем у вогулов; питаются домашним скотом, в особенности же хорошими лошадьми. Вслед за татарами, на реке Оби, живут так называемые остяки (Astacken), очень некультурный народ, одевающийся в рыбьи кожи; питается рыболовством; не знает ни письма, ни книг, молится чёрту; при этом они разделяются на три различных племени, из которых одно, почти, не в состоянии понять другое. Все эти люди, как вышеупомянутые, так и называемые ниже, в виду того, что они находятся под русским господством и властью, должны каждый год приносить значительную дань, состоящую из соболей [15], если и не ими самими застреленных, то хотя бы купленных, а, именно, следующим образом: кто достигнет десяти лет, обязан первый год принести двух соболей, на второй год - трех, на третий - четырех и так далее, с каждым годом больше на одного соболя, пока он не достигнет двадцати лет, когда он доходит до двенадцати соболей; так остается до пятидесятого года, когда число уменьшается и дело идет к снятию повинности.

Вслед за остяками следуют дальше, по верховьям реки Мерид - калмыки, а при реке Томи (Тhoomske) опять находятся татары; последние соблюдают обрезание, первые же, т. е. калмыки, имеют свою особенную религию, не обрезываются, едят также свинину и говорят, что их богом является св. Николай [16]; кроме того, они имеют святого человека, которого они называют патриархом [17]; к нему они устраивают ежегодные паломничества, молятся и исповедуются; этот народ распространился вплоть до китайской степи; это страшно большой и сильный народ; живет он не в городах, питается домашним скотом, не возделывает также никаких хлебных.злаков.

При реке Томи (Thoom) есть также люди, называемые киргизами; они не имеют никакого письма, молятся своим лукам и оружию, если они хотят быть здоровыми или если что-нибудь поймают; все они ездят верхами и очень привычны к войне; живут на большом пространстве, вплоть до монголов, имеют свои жилища на скалах и утесах, которые имеются там во множестве. При других реках, Кете (Keth,) и Чулыме (Sulim), живут татары и остяки, одни подле других; это разбойный народ, на которого нельзя положиться, т. к они не держат своего слова, кому бы его не дали.

Вниз по реке Оби, в сторону моря, живут самоеды (Samojedzen), народ, похожий на лапландцев и так же [как они] одетый; ездят они зимой на оленях, молятся чёрту, как и остяки. При большой реке Енисее (Jelisse) живут тунгусы, питающиеся водой и рыбой; их лодки сделаны из березовой коры, которую они умеют так просмаливать, что в них совершенно не проникает вода; они замечательно быстроходны. Дальше отсюда живут якуты, которые, как ” предыдущие, не знают ничего ни о боге, ни о чёрте. Около же Красноярска (Kjasnojar) живут различные язычники, которые называют себя по именам своих князьков. Главнейшие называются тубинцы [18]: они не знают никакого письма, очень привычны к войне, некоторые состоят в подданстве его царского величества, некоторые свободны;: иные, впрочем, дают также заложников в знак того, что они с его царским величеством хотят быть в мире. Вниз по третьей реке, Лене, живут язычники маленького роста [19]; эта река впадает в северное море, по которому дальше ездить невозможно (da man niclit weiter uber kan), так как (там) облака, во время непогоды, приближаются почти к самой воде.

На реке Даурской, которая некогда принадлежала португальцам [20], и где можно видеть еще многие, построенные ими, города, живут дауры [21] (Doeuren). В Сибири имеется еще одна большая река [22], которая выходит из Калмыкии, очень обильна рыбой и впадает в Ледовитое море, протекая по страшно большим лугам, без всяких лесов. Там живут различные язычники, не имеющие ни письменности, ни религии, очень непокорные (sehr rebellisch), главнейшие же из них называются брабанцы [23] (Brabantzich). Каждый, из выше перечисленных народов, имеет своих властителей, однако, владетель [всей] Сибири кочует с места на место [24] то с калмыками, то с другими народами, живет же он тем, что словит: он ведет большую войну с московитами, то с Астраханью, то с Казанью, то с Тобольском, то с Томском, и так далее; верные люди этого государя, которых он при себе, имеет, зовутся башкиры.

[15] О размерах ясака см. ниже: А. Бранд.

[16] Иностранные писатели неоднократно отмечали распространение культа у русских "Николая Чудотворца" (Л. П. Рущинский. Религиозный быт русских по сведениям иностранцев XVI и XVII вв. М. 1871; ср. Н. v. Staden. Aufzeichnungen ueber den Moskauei Staat, hrsg. F. Epstein. l930, S. 159): Коллинз, например, отмечает, что жители Архангельска и Колы "не знают никакого другого бога, кроме св. Николая, который, по их мнению, управляет всем миром". Ламартиньер говорит, что “все московиты - николаисты по религии"; о том же свидетельствуют Герберштейн, Меховский; в одном политическом стихотворении XVI в. про Ивана Грозного говорится:

Ег ist vom teuffel gar vorgessen,

Seins Gottes Niclos gar vorgessen, etc.

(Ed. Pabst, Vier. politische Gedichte. “Archiv fuer Gescli. Liv.-Est-und Kurlands", 1844, III, S. 212); в XVI в. сторонники Феодосия Косого упрекали православных, что они почитают св. Николая, как бога". От русских культ Николая перешел к лопарям (Ф. Белявский. Поездка к Ледовитому морю. М. 1833, стр. 48), к обдорскимсамоедам (С. Чугунов. Ежегодник Тобольск. Губ. Музея, XXVIII, стр. 15) к остякам (Еж. Тоб. Губ. Муз. т. XIX, стр. 16; Ю. И. Кушелевский. Северный полюс и земля Ялмал. СПб. 1869, стр. 5: "Николай Чудотворец наиболее других, чтим остяками"). Л. Р. Шульц (Салымские остяки. "Записки Тюменского Общества Научного изучения местного края", вып. 1, Тюмень 1924, стр. 175) говорит, что остяки, живущие по Иртышу и по Конде "особо почитают Николая, которого зовут "Микул-иге", т. е. Николай-старик. Викт. Бартенев. (На крайнем северо-западе Сибири. Очерки Обдорск. края, СПб, 1896, стр. 92 - 93) пишет о почитании “Никола-торым", т. е. святителя Николая, обдорскими остяками и приводит несколько анекдотов по этому поводу. Самоеды полуострова Ямала иногда "одного из домашних идолов начинают приурочивать к Николаю Чудотворцу" (Б. М. Житков. Полуостров Ямал. СПб, 1913, стр. 229). Известен этот культ и пермякам (Изв. Арханг. Общества Изучения Русского Севера 19J1, № 4, стр.304) и вообще многим северным народам (ср В. Семенкович в книге: Ламартиньер. Путешествие в северные страны. М. 1911, стр. 32 - 34). Со ссылкой на Кастреца и Лепехина, В. С. Иконников пишет о громадном распространении "культа св. Николая на всем протяжении русской колонизации": "камассинские татары, чуваши и мордва, будучи язычниками, по временам являлись в русские церкви, приносили ему дары и ставили свечи перед его образом, а самоеды считают его своим могучим богом, и обращаются к нему в самых затруднительных случаях жизни" (Опыт исследования о культурном. значении Византии в русской истории Киев 1869, стр. 219). Очевидно, что о подобном же культе среди калмыков рассказывает и Доббин; это косвенно подтверждает и рассказ о религии калмыков Юрия Крижанича (А. Титов. Сибирь в XVII веке, стр. 176 - 177); ср. Арх. Гурий. Очерки по истории распространения христианства среди монгольских племен, т. I. Калмыки, Казань 1915.

[17] Доббин передает неясные сведения о тибетском Далай-Ламе, к которому Ламаиты-калмыки действительно, устраивали почти ежегодные паломничества. Термин калмыки применялся у нас в XVI - XVII ви. ко вcем ойрaтским племенам вообще, к собственно калмыкам, а также к ойратам Джунгарии и Сибири, которых Доббин и имеет в виду (В. Л. Котвич. Русские архивные документы по сношениям с ойратами в XVII и XVIII "Изв. Росс. Акад. Наук", 1919, т. XIII, стр. 1209).

[18] В литературе долгое время держалось, а отчасти и ныне существует мнение, что тубинцы, как и близкие им маторы самоедского происхождения. “Тубинцы, - говорит Георги (Описание всех в Российском государстве обитающих народов, кн. III, стр. 16 - 17), до завоевания Россиянами, составляли многолюдное и храброе самоедское колено, жившее на восточной стороне Енисея, около р. Тубы, по которой оно и называлось сим именем. Но оно во время войны отчасти истреблено, а отчасти рассеялось не токмо по другим самоедским, но и по татарским народам. Между Качинскими татарами есть и ныне один Тубинский род или аймак, но он малолюден". Кастрен (Reiseberichte und Briefe, 1856. S. 351), считавший тубинцев ветвью маторов, склонен был придерживаться того же мнения. В. Радлов (Aus Sibirien. I, S. 207) замечал, однако, что "Туба - отнюдь не родовое название, а имя народа; оно принадлежат широко распространившейся самоедской народности, которую китайцы в VII веке называли Д у б о" (ср. Иакинф. Собрание сведений о народах, обитавших в средней Азии в древние времена. СПб. 1857, т. 1, стр. 439). “Тубинцы", вместе с двумя соплеменными народами, маторами и камашинцами отличались воинственным нравом и долго противились русскому владычеству, пока, в половине XVII в., не сложили оружие и не начали платить ясак", - замечает А. А. Жилинский (Крайний север Европейской России. Пг. 1919, стр. 171); "в настоящее время, за исключением немногих камашинцев, племена эти совершенно исчезли и слились с тюрками и татарами". О тубинцах, как о народе самоедского происхождения, говорят также С. Патканов (Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев, т. 1, СПб 1912, стр. 75) и, в недавнее время W. Jосhеlsоn (Peoples of Asiatic Russia. The American Museum of Natural History. 1928, p. 24). Однако, не так давно, Н. Н. Козьмин (Туба. Историко-этнографичеекий очерк - “Сибирские записки", 1918, № 4 и отд. оттиск., 26 стр.) произвел полный пересмотр этого вопроса и пришел к заключению, что тубинцы - тюрки. Входя в государство хакасов, в середине VIII века подчиненное уйгурам, туба “занимала если не господствующее, то очень видное место в их государстве". Дальнейшая история их плохо известна, но, во всяком случае, "когда русские пришли в долину верхнего Енисея, на правой стороне было целое Тубинское княжество или Тубинский улус, распространявший свою власть в пределы нынешнего Канского уезда, а может быть и далее. Центром княжества была р. Упса, впоследствии получившая по народности, на ней жившей, название Тубы. В княжество Тубинское, несомненно, входили различные племена, но русские в XVII в. отличали самих тувинцев, как обособленную народность, хотя и родственную киргизам". Казаки Василий Тюменец и Иван Петров, отправленные в 1616 г. к Алтын-Хану, из Киргизской земли перешли в страну тубинцев, обитавших по лесистым склонам гор. "Табынская земля" это, по словам Тюменца, "те же киргизские земли, только живут особо, а дань дают в Киргизскую землю и Алтыну-царю". "По сю сторону Енисея, - говорится в одном документе, - по Абакану и по Уйбату и подле Енисея живут многие киргизские люди и с ними калмыцкие люди, а по другую сторону на Упсе киргизы же, имя им туба, а с ними дальные многие люди". В 1652 г. Красноярский воевода сообщил, что вторгся в "Тубинскую землю Алтына-царя племянник Мерген-тайша с воинскими людьми, с семью сот человеки. и стал на государстве Тубинской земле на Ербинском устье" (Ерба - левый приток Енисея). Из всех этих свидетельств можно заключить, что тубинцы в XVII веке жили, приблизительно, именно там, где помещает их и Доббин, точнее - по р. Тубе, в Красноярском уезде и но левую сторону Енисея до Абакана, и составляли отдельное княжество, где их застали русские. Из слов Тюменца видно, что в культурном отношении тубинцы стояли ниже прочих киргизов: "кормятся они зверем, бьют лосей и оленей, едят также козье мясо, платье себе делают из кож. Угодий никаких не имеют, хлеба у них не родится и коров и овец нет; только одни лошади да олени. А сколько всех тубинцев, того казаки сведать не могли" (Н. Козьмин. Туба. стр. 5 - 7. Его же: Хакасы. Ирк. 1925; Ю. В. Арсеньев. Путешествие Ник. Спафария. СПб, 1882, стр. 9 10, 162, 182. В. В. Бартольд. Киргизы. Историч. очерк, Фрунзе, 1927, стр. 41 - 42) Эти же данные позволяют думать, что тубинцы были довольно многочисленны и что значение "тубы" совершенно не совпадает с современным значением кости (соока) абаканских туземцев “тубалар"; именем “туба" называют себя и т. наз. "черненые татары" на Алтае, карагасы или тофалары в б. Нижнеудинском уезде и урянхайцы (ср. Н. Ф. Катанов. Письма из Сибири и В. Туркестана, СПб 1893, стр. 26; Radloft. Aus Sibericn, I, S. 212), иначе танну-тувинцы, населяющие Тувинскую нар. республику. На карте Витсена на восточной стороне Енисея ниже Красноярска отмечены: Thebinsi.

[19] Якуты?

[20] Doeurffen Strohm - явно испорченное слово; как указано выше, вероятнее всего имеется в виду р. Амур. "Все, что Доббин рассказывает здесь о португальцах, - замечает Геннин (op. cit., S. 446), - заслуживает более точных известий" и высказывает предположение, что португальцы некогда из Кореи торговали по Амуру и имели там свои пакгаузы и склады.

[21] Дауры - народ монгольского племени. "Насколько мне известно, - пишет Л. Шренк (Об инородцах Амурского края. СПб 1863, т. 1, стр. 163) - это название впервые встречается в печати на карте Витсена от 1687 г., где верхне-амурский край обозначен надписью "Даурия" и в его же сочинении "Noord en Oost Tartarye". изданном вскоре после карты. В последнем дауры упоминаются под различными видоизменениями этого названия каковы "даурианы, даоры" (Daurianen, Daori, Dauri) и пр.; при этом, т. к. Витсен черпал сведения, главным образом, из русских известий и рассказов, то некоторые из употребляемых им названий, очевидно, обнаруживают русскую форму, какова, например, даурцы, доурский и данерский народ" (Изд. 1692, II, 27,31, 520, 528; изд. 1705 г., 64, 85, 92, 838, 847 и др). Частью те же, а частью другие видоизменения этого названия встречаются также у позднейших писателей и путешественников. Так, например. сбрант Идес, проехавший в своем путешествии в Пекин в 1693 г. через всю, так называемую, Даурию лежащую к югу от Амура, замечает, что жители ее называются даорами или, на древнем языке, даурам и, а в других местах своего сочинения он, очевидно, придерживаясь русской формы, называет их даорцами и д аурцами (Ср. Нe

[22] О какой реке говорит Доббин, догадаться довольно трудно. Геннин (op. cit., S. 446) также перечисляет различные сибирские реки, впадающие в Ледовитый океан, и ранее Доббином не упомянутые, но резонно замечает, что ни одна из них "не выходит из Калмыкии".

[23] В русских источниках, сколько знаем, имени Brabantzich, или сходного с ним, не встречается. Однако, на карте Сибири Витсена (1687 г.) упомянуты Barbantzi, живущие на реке Тунгуске под 64° широты и 110 о долготы. Геннин. уже обративший на это внимание, заметил, что "эта Тунгуска через Байкальское море выходит из Калмыкии и идет, вместе с Енисеем, в Ледовитый океан. По течению ее живут язычники: Иркутские, Братские, Кондомцы и др. (Irkutski, Bratski, Condomtzen)"; это замечание также мало что разъясняет: по-видимому, Геннин говорит об Ангаре. Название Brabantzich можно принять, однако, либо за народную этимологию слов Вratzki, как называли приангарскнх бурят, либо, если написание Витсена считать более правильным, за искажение слова Barbarski в значении "варвары, дикари": так называет один из народов Восточной Сибири швед Эрик Пальмквист (сл. ниже): Barbarski Leute.

[24] В подлиннике: "Siberischer OberHerz" (sic!). "Что это за Siberischer Ober-Herz, т. к. теперь под таким именем известен только московский царь, я не могу отгадать, - замечает Геннин. - Быть может имеется в виду Sаngie, калмыцкий владетель, орда которого находится между оз. Косоголом и Селенгинском". Упоминание Доббином башкиров, которых этот владетель имеет при себе, а также указание, что он ведёт "большую войну"; "то с Астраханью, то с Казанью, то с Тобольском" явно указывает на ошибочность предположения Геннина. Речь идет, скорее всего, об одном из ойратских князей, действовавшем прочив России в пределах южной и западной Сибири.