Синее Пламя

Однажды мальчишка принес гостинец обратно… умер старик. Хоронили его чуть не всем городком. Поговаривали, что правивший в те времена смотритель даже прошение в Цитадель отправил, что, мол, к лику Святых бы старика причислить. Да только в Ордене об отшельнике этом ничего не знали о делах его не слыхали, а потому и на прошение внимания не обратили.

А здесь с той поры повелось называть несколько пещер на склоне невысокой горы Норой Отшельника.

— Бывал я там, — ворчал терц, смахивая со лба капли пота. Давно, видать, не приходилось ему ходить пешком дальше, чем от дома до таверны и обратно. — Место и впрямь за крепость сойти может. Лес там, правда, густой — зато на дерево влезть можно, угрозу загодя увидеть. И лошади тоже… к самой пещере нипочем не подойдут, придется их внизу, у подножия оставлять, а дальше на своих двоих топать. Да и до подножия добраться не просто, чаща там непролазная, а тропы неприметные, мало кто о них знает.

Последние слова он выговорил с явной ненавистью.

— А самое главное, пещера там очень уж хитрая, — продолжил он, сделав добрый глоток из походной фляги и протягивая ее Шенку. Тот не отказался, втайне подозревая, что там вино, и уже намереваясь выразить «Миротворцу» свое неудовольствие. Но во фляге оказалась простая вода, и Легран подумал, что этот опустившийся вояка все же не растерял еще остатков былой дисциплины.

— Чем хитрая?

— Ежели костер у самой пещеры разложить, — объяснил терц, — весь дым внутрь пойдет. Куда он там девается — не скажу, не знаю. Но наружу ему выхода нет. Стало быть, ежели душегубцы и впрямь там лагерь разбили, могут они костер жечь сколько угодно — издалека никто не заметит.

— Да уж, неплохое местечко.

— Угу… и тропа, что к пещере ведет, тоже… неплохая. Узкая, извилистая. Кто по ней пойдет — как на ладони будет.

Намек был ясен. Никто из них добровольно под стрелу не полезет. Темплар это понимал прекрасно, как понимал и то, что первому идти придется все-таки ему. И даже не потому только, что он — рыцарь Света и должен всех вести за собой, искоренять зло. Просто у него доспехи, и весьма неплохие. Если арбалеты у разбойников охотничьи, да еще желательно изношенные, тогда у Шенка есть неплохие шансы на то, что кованые пластины уберегут его от тяжелого болта, который кольчугу обычного «Миротворца» прошьет и не заметит. Ну а если арбалет серьезный… тогда его сможет защитить лишь слепая удача. Или Знак Силы.

Без необходимости пускать в дело Знаки не хотелось — но по зрелом размышлении Шенк пришел к выводу, что иначе ничего не выйдет. Слишком опасно. Если рассказ терца соответствовал истине, то на этой тропе пара-тройка стрелков способны остановить небольшую армию. У темплара неплохие доспехи, но до колдовской брони демонов Ши-Латара им далеко. Эту броню Шенк видел, магистр Борох как-то раз привел юных послушников в один из тайных залов Цитадели и показал древние латы, что носили создания Тьмы, приспешники Ши-Латара и Проклятой Арианис. Если верить старым записям, демоны Тьмы без этой брони даже не могли выйти из подземелий к солнцу, истинный Свет, борясь с Тьмой, превращал их тела в камень.

Лес становился все гуще. Охотникам следовало отдать должное — сам Шенк ни за что бы не нашел тропы… да и была ли она на самом деле? Просто череда проходов сквозь густые кусты. Была еще одна тропа — пошире, там и конь пройдет, но она была куда длиннее. А так они шли почти что напрямик.

— Ты, смотрю, тоже эти места хорошо знаешь? — спросил он терца.

— Знаю, — подтвердил тот, продираясь сквозь малинник и поминая в весьма нелицеприятных выражениях Святую Сиксту. Указывать терцу, что подобные выражения есть святотатство, Шенк не стал, для этого найдется и другое, более подходящее время. — Я ведь, темплар, здесь уж лет двадцать служу. И охотой баловаться приходилось, да и так… то ребенок какой в лесу заблудится, то еще что.

— Не скучно здесь?

— Скучно, темплар, — усмехнулся воин. — Чё лыбишься? Знаю я, как вы, рыцари, на «Миротворцев» смотрите. Дескать, лентяи, пьяницы, трусы?

— А не так?

— Да так-то оно так, только не все ж такие. Я, темплар, уж сколько просил меня в другой полк перевести, на границу… да только зря все. А сейчас уж и не прошу больше, стар стал, ленив. Брюшко вот выросло, опять-таки баба в деревне есть да детишки… двое уж. Так что прав ты, наверное, темплар.

— А здесь как оказался?

Терц отвернулся, уставился себе под ноги.

— Как попал, так и попал, темплар, — глухо обронил он. — Было за что.

Довольно долго они пробирались сквозь кустарник молча. Затем шедший впереди охотник остановился, поднял руку. Затем повернулся к Леграну:

— Мы на месте, господин. Вона, за теми деревьями, в аккурат тропа и начинается, что к Норе ведет. Токмо ты уж прости, старшой… но я туда вперед не полезу. Ты человек заезжий, пришел-ушел, а мне жену кормить да мать-старуху,

— Хорошо, — кивнул рыцарь. — По тропе пойду я.

— А может… это… давай я пойду, — вдруг буркнул терц, доставая из ножен меч. — Мало ли что… ты ж, это… стало быть, ежели со мной что, так вы уж… ну, знать будете, где эти собаки засели.

Шенк видел, с каким трудом даются слова ветерану. Да, пожалуй, этого обрюзгшего, растолстевшего, привыкшего к мирной семейной жизни человека и впрямь можно было назвать ветераном. Видать, не все, что отличает воина от смерда, умерло в его душе. Осталась и гордость, и честь…

— Нет, солдат, — глядя ему прямо в глаза, сказал Легран. — Риск здесь не требуется и собою жертвовать — тоже. Я ж темплар, ты не забыл? Услышите звук боя там, наверху, — бегите на помощь, стрелять по тропе я им не дам, обещаю.

— Ты только знак подай! А мы вмиг, мы сразу… — зашумели явно обрадованные мужики, да и солдаты чуть повеселели.

На самом деле обольщаться не стоило. Восемь по меньшей мере бандитов — это немало. К тому же они знают, что терять им нечего, с этой братией разговор в орденских землях всегда был короток — петлю на шею и на ближайшую толстую ветку. Чтобы другим неповадно было.

Шенк поднял руки над головой, привычно воззвал к Сиксте — Знак, который он собирался вызвать, был не из простых, и помощь Святой была бы очень кстати. На самом деле темплар даже не был уверен, что у него получится, — лишь один из тайных даров Сиксты Ордену превосходил по сложности Знак Укрытия… но о нем, самом сложном и самом опасном, старались и вовсе не вспоминать, будто и не было такого. Считалось, что магистр-наставник определяет, когда послушнику, что намерен получить алый плащ, следует начать изучение того или иного Знака. Шенк знал, что это не так — все гораздо сложнее. Не человек выбирает Знак — наоборот, кажется, что сам Знак выбирает, будет ли он подчиняться рыцарю Света. И те, кого дар Сиксты счел недостойными, уходили из Цитадели, унося с собой кто три Знака, кто пять. Шенк владел всеми семью… вернее, даже восемью, если считать Бесполезный, об истинном предназначении которого не знал никто в Цитадели, да вот только при воспоминании о том единственном случае, когда он, тренировки ради, воспользовался Знаком Последней Надежды, до сих пор идет мороз по коже.

У него все получилось. Тугие струи серого вихря оплели фигуру в блестящих латах и опали. Теперь на том месте, где еще несколькими мгновениями ранее стоял рыцарь, виднелось лишь нечто похожее на сгусток тумана. Вот это серое облачко дернулось и поплыло к тропе.

Впечатление было обманчивым. Человек не мог превратиться в столб дыма, как не мог превратиться и в волка, и в птицу, и в рыбу. Все рассказы о людях-зверях были лишь досужими вымыслами, во всяком случае, Ордену, скрупулезно проверявшему все подобные слухи, так и не удалось обнаружить ни одного настоящего оборотня. И то, что своим спутником он сейчас представлялся туманным облачком, ничуть не защитило бы Шенка от тяжелой стрелы. Другое дело, что попасть в него сейчас было очень сложно — даже если бы кто-то из разбойников и углядел опасность в бесшумно плывущем по тропе дымном сгустке и разрядил в него свой арбалет, он наверняка промахнулся бы, обманутый собственным зрением.