Страница 8 из 8
Веневитиновъ писалъ во время относительно счастливое. Тогда господствовала въ научномъ движеніи глубокомысленная философія Шеллинга, и Веневитиновъ, какъ и многіе изъ лучшихъ тогдашнихъ умовъ, былъ ея послѣдователемъ. Чувствуя всю ширину захвата этой философіи и видя зыбкость и мелкость умственныхъ явленій въ нашей литературѣ, онъ какъ-бы боялся, что вліяніе Шеллинга будетъ у насъ недолговѣчно, и потому убѣждалъ писателей и читателей бросить торопливую погоню за всякою новизною и остановиться на плодотворныхъ началахъ и пріемахъ этого философа. Юный поэтъ никакъ не предчувствовалъ, что, лѣтъ черезъ десять или двадцать послѣ его увѣщаній, сами нѣмцы бросятъ и Шеллинга, и его довершителя, Гегеля, пойдутъ въ науку къ новѣйшимъ французамъ и англичанамъ и станутъ почти краснѣть, когда имъ напомнятъ, что Германія есть отечество философскаго идеализма, что тамъ жили и учили Фихте, Шеллингъ и Гегель.
Мы, русскіе, разумѣется, пошли слѣдомъ за нѣмцами и стали прилежно изучать Бюхнера. Между тѣмъ лучше было бы послушаться Веневитинова и остаться вѣрными нѣмецкому идеализму; тогда, еслибы и оказалась необходимость выйти изъ этого идеализма, мы вышли бы, вѣроятно, не въ ту сторону, въ какую вышли нѣмцы.
29 ноября 1891.