Страница 28 из 30
— Как объяснить, что ваша музыка, а также творчество таких композиторов, как Рыбников, Гладков, Андрей Петров, Микаэл Таривердиев, оказалась такой популярной и «долгоиграющей»?
— Вы назвали фамилии талантливейших людей. Все они гении, я считаю, плюс еще мастеровитые невероятно. У них у всех роскошные школы. Все с консерваторским образованием, с блестящей композиторской техникой, это мастера, одареннейшие люди, другого мнения быть не может. Поэтому их музыка переживает время. Таривердиева нет уже, Петрова нет, но музыка их живет, не стареет.
— Был ли такой момент, когда один исторический период закончился, начался другой — и изменилась музыка?
— Нет, музыка не изменилась, она живет отдельно. Было видно, что страна сломалась, пошла вниз: ужасное время, может быть, самый трагический момент в ее истории, когда вокруг были только очень сильные недруги. Но музыка живет своей жизнью. Музыка — это некий идеальный мир, придуманный. Музыка — это величайшее завоевание человека, этого ведь не было никогда, это феномен придуманный, это мечта о некоем идеальном мире, об идеальном пространстве, которое уходит в область чувств, отрывается от тела, от всего. Это поиски Шамбалы, если выразиться высокопарно.
— Как влияет на композитора ситуация, когда музыкальный выбор стал слишком широк и очень трудно представить себе, что фильм выходит, а на следующий день все поют одну и ту же песню?
— Возможность репродукции стала такой, что в этом море можно потонуть. Сейчас интернет заменил собой все. Это стало второй жизнью, а может быть, даже первой. Все остальное стало частной жизнью интернета — и музыка, и все, что угодно. Все в интернете растиражировано настолько, что личность исчезла, но это такой период. Возможно, поэтому исчезли — на время, я надеюсь, — некие властители дум, которые были в шестидесятые, в семидесятые годы: художники, композиторы, — такие, какими были в свое время Штокхаузен, Стравинский. Это были светочи, а сейчас все это нивелировалось в общем потоке. Плюс еще одна вещь, которую принесла технология: музыка — это последний бастион в искусстве, который пал, когда нужно было долго и усердно учиться. Сейчас с помощью программ, которые помогают сочинять, можно реализоваться, не зная нот. Это как в поэзии: каждый из нас может сочинить для мамы, для своих родственников какой-то текст на день рождения, но это не поэзия. Так и музыка растворилась в вышедшей наружу энергии масс, которые хотят в ней реализоваться. Но все равно личности никуда не денутся, они будут подниматься над всеми, а сейчас просто некое безвременье. Но это временно, так не может быть.
— Можно ли сравнить успех, которого добиваются современные композиторы, работающие для кино, с успехом, который был у них в период семидесятых-восьмидесятых годов?
— Дело в том, что сейчас все зависит от промоушена. Посмотрите, как он поставлен в Голливуде. Без него никуда не денешься, даже на Западе. Этим занимается целый отряд высокопрофессиональных и заинтересованных в получении прибыли людей. Поэтому они раскручивают как композиторов, так и всех, кто принимал участие в создании фильма. Это мощнейшая индустрия, а у нас ничего этого нет, никто этим не занимается, все в каком-то эмбриональном состоянии. Плюс к тому же какая-то зависть, они не понимают, что если они помогают композитору, делают ему успех, они и сами могут на этом зарабатывать. Нет, здесь какое-то соперничество. Это все от неумелости. У нас нет смысла говорить об успехе, раскрученности. Это может быть только за счет каких-то невероятных усилий и счастливых обстоятельств. Например, такие как Петров, — это выдающиеся люди, их музыку не спрячешь, она сама прорвет что угодно. А менее одаренные люди так и остаются никому не известными: прошел фильм, и о них забыли, потому что нет индустрии, которая занималась бы их раскруткой. А ведь много всего интересного могло бы быть.
— В каком жанре вы сейчас предпочитаете работать и почему?
— Я сейчас вернулся к симфоническому оркестру, но отягощенный знаниями электроники, и у меня в оркестре синтез электронной музыки и симфонического оркестра. Это для меня самое перспективное и самое интересное. Сейчас музыка не ограничена жанрами и средствами. Сейчас у нас есть возможность ассимилировать все технические достижения, все возможности управления звуком. Работать только в жанре рок-музыки, электронной или симфонической — себя обеднять, поэтому я пытаюсь использовать в своих сочинениях весь спектр звукового мира, который нас окружает.
Hi-End
section class="box-today"
Сюжеты
Культовая вещь:
Заряжай без проводов
Hi-End
Невидимый экран
/section section class="tags"
Теги
Культовая вещь
Гаджеты
/section
Знаменитая швейцарская мануфактура Jaquet Droz — предприятие с почтенными традициями и замечательным наследием, с которым сейчас можно познакомиться на выставке исторических часов Jaquet Droz в ГУМе. А ее вполне живое настоящее воплощено, например, в новой модели The Twelve Cities Aventurine. Ее диаметр 39 мм, то есть это женская модель, но в нее помещены вполне серьезные усложнения — смена часового пояса и прыгающий час. Раньше такого рода функции помещались в корпус диаметром 43 мм, сейчас же, на волне тренда на серьезные женские часы, в новой версии их сделали в меньшем корпусе. Показания в окошке часа, расположенного напротив метки 12:00, соответствуют местному времени в городе, название которого можно прочитать в апертуре напротив метки 6:00; минуты же показывает единственная центральная стрелка. Благодаря функции прыгающего часа смена города и часового пояса происходит одновременно, что позволяет быстро менять часовую зону. Но особого внимания заслуживает дизайн: центральный овальный диск из перламутра, вмонтированный в циферблат из авантюрина, напоминающего звездное небо.
А синий ремешок из кожи аллигатора только добавляет часам The Twelve Cities Aventurine благородства.
Известный лондонский дизайнер Энди Мартин представил новую мебельную коллекцию Blocks, состоящую из 26 предметов из твердого цветного полиуретана. Точнее, первую порцию предметов из этой коллекции — стул, кофейный столик и обеденный стол, которые он обозначил первыми буквами английского алфавита: A, B и C. Мебель отлита из полиуретановой смолы и окрашена в яркие цвета, причем технология цветовых переходов разработана самим Энди Мартином. В результате получились причудливые по фактуре, но довольно простые по форме предметы, будто излучающие цвет и свет, которые будут смотреться вызывающе в любом интерьере — и в этом их цель и смысл.
De Bo