Страница 22 из 82
Престиж и слабость императорской власти
Другой фактор, который мог бы ограничить подъем и влияние феодальных монархий, — это существование еще одной высокопоставленной особы, на этот раз светской, а именно императора. Однако император Священной Римской империи германской нации был недостаточно влиятелен, чтобы подчинить себе молодые и полные сил монархии. Определенные формальные выражения почтения к императорам со стороны новых королей имели место. Но их фактическая независимость от империи и императора являлась одной из главных политических особенностей данного периода. В конце этого периода станут возможными заявления вроде того, что сделал в начале XIII века во Франции Филипп Август: «Король Франции в своем королевстве не признает над собой никакой высшей власти», — а потом, веком позже, Филипп Красивый уточнит формулировку и утвердит это положение дел так: «Король — это император в собственном королевстве». Король Франции наиболее четко сформулировал тезис о независимости монархий по отношению к империи, но подобное положение дел стало после XII века нормой для всего христианского мира.
Средневековый король
Черты, свойственные средневековому королю, важны не только для понимания той эпохи, но и потому, что правители государств с республиканским устройством или демократической формой правления зачастую будут выполнять те же функции или воплощать тот же образ. Король при феодальном строе — это образ Божий, Rex imago Dei. Этот аспект, естественно, притупляется начиная с XIX века, но и современные европейские лидеры часто сохраняют за собой такие привилегии, как право помилования или персональную юридическую неприкосновенность, которые суть следствия данного представления о правителе как о священной особе. Заметим, что средневековые короли отправляли три функции власти, то есть в них соединялись все три функции индоевропейской идеологии, которая определяет функционирование общества через разделение его членов на три категории. Король воплощает в себе первую функцию, религиозную, потому что хоть сам он и не священник, но имеет дело с самой сутью этой функции — вершит правосудие. Он также является верховным правителем и в смысле второй функции — военной, поскольку он благородного происхождения и сам воин (президент Французской республики по сей день является верховным главнокомандующим, хотя это скорее политическая функция, чем военная). Наконец, король воплощает в себе и третью функцию, определить которую несколько труднее. Эта функция, которую средневековая формулировка связывает с трудом, по сути дела, подразумевает заботу о преуспеянии и украшении государства. То есть король отвечает за экономику и процветание своего королевства, и для него персонально эта функция означает обязательное проявление милосердия, в частности щедрую раздачу милостыни. Можно предположить (хотя эта сторона дела и не так очевидна), что третья функция обязывала короля также быть в определенном смысле меценатом: например, из нее вытекала задача строительства новых церквей.
Кроме того, средневековый король должен был обладать авторитетом в области знания и культуры. Иоанн Солсберийский, епископ Шартрский, давая определение монархии в своем известном трактате 1159 года «Поликратикус», подхватывает мысль, высказанную в 1125 году Вильгельмом Малмсберийским: «Rex illiteratus quasi asinus coronatus» («Неграмотный король — не что иное, как коронованный осел»).
В феодальную эпоху роль короля подвергалась и другим важным изменениям. От римского права и римской истории ему досталось в наследство разделение власти на две категории: auctoritas (авторитет) и potestas (власть), определяющие, соответственно, природу королевской власти и средства, позволяющие королю выполнять свою роль. Христианство добавило еще одну составляющую, а именно dignitas, характеризующую определенные права в церковной сфере и королевское достоинство. В феодальный период, возможно, как реакция, происходит возрождение римского права и обновление применительно к новым королям римского понятия majestas. Оно позволяет определить два королевских права того времени: о первом из них, праве помилования, мы уже упоминали, а второе, еще более важное, — право на защиту от crimen majestatis, от оскорбления величества. Тем не менее средневековый король не являлся абсолютным монархом. Историки задаются вопросом, был ли он монархом конституционным. Этого тоже нельзя утверждать, поскольку не существовало никакого текста, который можно было бы рассматривать в качестве конституции; ближе всего к ней — при этом будучи весьма своеобразным документом — стояла, вероятно, Великая хартия вольностей (Magna Carta), документ, который дворянство и церковная верхушка навязали английскому королю Иоанну Безземельному (1215). Этот текст остается важной вехой на пути к установлению в Европе конституционных режимов. Точнее всего сформулировать важнейшую черту средневековой королевской власти можно таким образом: быть королем означало принять на себя некие договорные обязательства. Во время ритуала помазания и коронации король приносил клятвы Богу, Церкви и народу. Два первых «договора» по ходу исторического процесса утратили свое значение, а вот третья, новаторская формулировка тоже станет своего рода этапом на пути к подотчетности власти народу или институту, который его представляет. И наконец, в феодальную эпоху на короля и в теории, и на практике возлагалась двойная миссия, связанная с понятиями правосудия и мира. «Мир» в этом смысле можно перевести как «порядок», понимаемый, однако, не только как спокойная земная жизнь, но одновременно как движение по пути спасения. Так или иначе, с феодальными монархиями христианский мир встает на путь к тому, что мы сегодня называем правовым государством. Еще один факт, менее значительный в смысле долговременного развития Европы: феодальная монархия являлась монархией аристократической, и, поскольку король был первым по благородству происхождения, происходило узаконивание благородства крови. Сегодня к происхождению не относятся с такой серьезностью, но в Средневековье этот фактор гарантировал стабильность и непрерывность королевской власти, подкрепляя законной основой существование королевских династий. Кроме того, во Французском королевстве с конца X и до начала XIV века у французских королей рождались сыновья. Лишь в 1316 году, когда возникнет проблема престолонаследия, недопущение женщин на престол сделают формальным правилом и назовут его, вспомнив о старинном обычае салических франков, «салическим законом».
Итак, именно тот факт, что королевская власть связывалась с некоторыми обязательствами, определил дальнейший путь развития феодальных монархий в долговременной европейской перспективе. XII век был великим веком правосудия. В первую очередь, и об этом уже много говорилось, идет процесс возрождения римского права, но кроме того, происходит активная выработка канонического права, которая начинается с «Декрета» (ок. 1130–1140), составленного монахом Грацианом из Болоньи. Каноническое право зафиксировало не только влияние христианства на дух и аппарат юриспруденции, но и роль Церкви в обществе, а кроме того, новшества, возникавшие в правосудии по ходу развития общества и появления новых проблем, — например, изменения в экономике и новые формы брака.
Феодальные монархии
Феодальные монархии находились на разных уровнях развития и стабильности, поэтому основы будущих европейских государств не были в то время заложены одинаково прочно на всем христианском пространстве. В северном, скандинавском мире, в областях Центральной и Восточной Европы, населенных славянами и венграми, монархии были еще не слишком устойчивы территориально. В Германии и Италии давала о себе знать раздробленность, причиной которой было многовластие, причем самыми влиятельными были городские власти, и мы еще поговорим о них. Таким образом, остаются Англия, Франция и часть Пиренейского полуострова — Кастилия. К ним нужно добавить еще одну необычную монархию, которая просуществует только до XIX века, но внесет свою лепту в образ будущей Европы, — это королевство Южной Италии и Сицилии, которое возникло как раз в рассматриваемый период времени.