Страница 13 из 82
Вторая волна интереса к учености продолжит и даже углубит эти начинания, предпринятые Карлом, так что период «возрождения» продлится при Людовике Благочестивом и Карле Лысом. Кроме королевского двора, проводниками этого движения станут монастыри. Так, в новом Фульдском аббатстве в Германии будет учиться Эйнхард, а начиная с 822 года настоятелем Фульды станет знаменитый Рабан Мавр.
Можно без преувеличения признать, что интеллектуальная жизнь Каролингской эпохи стала целым пластом европейской культуры. В капитулярии «О необходимости занятий науками» («De litteris colendis») Карл Великий утверждал, что королевская власть должна понимать важность знания и защищать его престиж.
Некоторые из реформ, проведенных в жизнь Карлом и его советниками, были очень важны. Возьмем реформу письменности. Новое начертание, получившее название «каролингский минускул», было ясным, стандартизованным и изящным; в результате читать и писать стало легче. Можно сказать, что это была первая общеевропейская письменность. В монастырских, королевских и епископальных скрипториях идет усердная переписка рукописей, и Алкуин делает новый шаг в сторону ясности и упрощения — обращает внимание на пунктуацию. Карл инициирует также работы по пересмотру текста Священного Писания. Это сопоставление списков Священного Писания, с которого на средневековом Западе начнется большая работа по толкованию Библии, было важным начинанием, в котором уважительное отношение к исходным священным текстам совмещалось с внесением в перевод разумных поправок, обусловленных развитием наук и образования.
Каролингское возрождение до сегодняшнего дня привлекает к себе внимание, в особенности роскошными иллюстрациями и миниатюрами того времени. Ряд молитвенников и Псалтырей каролингского периода — это подлинные шедевры. Интерес к текстам псалмов, который ощущается в течение всего Средневековья, положит начало той особой приверженности к библейской поэзии, которая ощущается в Европе и поныне.
Нужно заметить также, что без прямой связи с каролингскими реформами, но в ту же эпоху появляется еще одна идея, имевшая успех, которой было суждено развиваться, просуществовать все Средневековье и сохраниться до сегодняшнего дня. После VI века Апокалипсис, или Откровение Иоанна Богослова, не спешили причислять к каноническим текстам Нового Завета, и этот текст не вызывал интереса среди клириков и верующих. В конце VIII века одна книга в мгновение ока возрождает интерес к Апокалипсису. Речь идет о «Комментарии», составленном около 780 года монахом Беатом из монастыря в Лиебане, неподалеку от Сантандера. Число иллюстрированных копий этого комментария растет в течение IX–X веков. Эти иллюстрации демонстрируют удивительные достижения западных художников-миниатюристов в изображении ужасов и страхов. Благодаря Беату в Европе появился первый настоящий триллер.
IX век имел также решающее значение для развития церковной архитектуры на Западе. Два новшества останутся важнейшим наследием этого периода. Одно из них — появление насыщенного символическим смыслом элемента, — поперечного нефа, или трансепта. Благодаря этому линейный (как у древней римской базилики) план церковного здания приобрел форму креста. Трансепт появляется около 800 года в Сен-Морис-д’Ангон, в Кёльнском и Безансонском соборах. В этот же период при строительстве аббатства Сен-Рикье появляется еще одно нововведение, которому было уготовано большое будущее. Это фасад западных храмов с двумя фланкирующими башнями, предвосхитивший будущие порталы романских и готических церквей. Строятся здания-образцы: монастырь Сен-Дени, Фульдское аббатство, императорский дворец и капелла в Ахене. Заказчики и мастерские переезжают с места на место, и анонимные мастера — а они стали восприниматься как люди искусства лишь значительно позже — создают облик будущей Европы, в котором один памятник вторит другому.
Франция, Германия, Италия как сердце Европы
Единство империи, согласно нескольким текстам, ассоциировалось со словом «Европа». В сочинении «Песнь о Карле Великом» («Carmen de Carolo Magno») этот монарх характеризуется как «почтенный ум Европы» и «отец Европы». В 781 году Карл Великий передаст королевство Аквитания своему сыну Людовику — этот же сын в 814 году после смерти Карла получит всю империю. Но Людовик Благочестивый оказался не в состоянии обуздать напор своих сыновей и к тому же не смог справиться с управлением огромными территориями, поэтому он возвращается к традиции раздела империи между королевскими сыновьями. Этот деление после его смерти было подтверждено соглашением Лотаря и Людовика Немецкого, потом уточнено в «Страсбургской клятве» (842), первом официальном тексте на народных языках, романском со стороны Людовика и тевтонском со стороны Карла Лысого, а также — в Верденском (843) и Минденском (844) договорах о разделе империи. После всех этих перипетий стали вырисовываться контуры разделения западной оконечности мира на две части — западную и восточную Франкии, — населенные двумя народами, которым в будущем предстояло стать французами и немцами. Между ними находилась третья часть, вытянутая с севера на юг, в которую, кроме двух столиц — Ахена и Рима, — входили еще область, занимающая промежуточное положение и названная Лотарингией, и Италия. Лотарингия вскоре показала себя искусственным и недолговечным образованием. Политической и территориальной реальностью станет выделение трех областей, которые в одном документе IX века названы «prestantiores Europae species»[11], — это и есть три главные части Европы: Галлия, Германия и Италия. Эти образования, которые не имели тогда ни четких границ, ни сформированных структур власти, явились, по сути, первыми эскизами трех будущих государств Европы Нового времени и Европы сегодняшней, а именно Франции, Германии и Италии. Здесь есть повод поразмышлять о том, как медленно происходит складывание Европы. Очень рано в европейском пространстве выделились силы, превосходящие все остальные. Сегодняшнему составу Европы тоже приходится сталкиваться с амбициями пары Франция — Германия, которая, безусловно, поддерживает стабильность в Европе, но в то же время порождает неравенство и является источником напряженности в Европейском сообществе.
III. ЕВРОПА КАК МЕЧТА И КАК ПОТЕНЦИАЛЬНАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ. ТЫСЯЧНЫЙ ГОД
Имперская Европа Оттона
В середине X века мечту Карла Великого о сплочении империи подхватил король Германии Оттон I, сын Генриха I и святой Матильды. Он был коронован в 936 году в Ахене, присоединил к Германии ряд новых земель и одержал ряд побед над захватчиками, причем одна из них — победа над венграми при Лехфельде в 955 году — принесла ему громкую славу. Он получил императорскую корону из рук Папы Иоанна XII в Риме в 962 году. Чтобы сравняться с государями Византийской империи и одновременно улучшить с ними отношения, он женил своего сына на византийской принцессе Феофано, а чтобы укрепить свое влияние в славянских землях, основал в 968 году Магдебургское архиепископство, где и был похоронен в 973 году. Империя, созданная Оттоном, хоть и утратила свое могущество в течение Средних веков, являлась, тем не менее, реальной силой и долговременным образованием в перспективе развития Европы, в отличие от империи Карла Великого. Название этой империи было красноречивым: Священная Римская империя германской нации. Это название прежде всего подчеркивало священную сущность империи, а также напоминало о том, что она является наследницей Римской империи и Рим — ее столица; наконец, показывалась ведущая роль германцев в этом образовании. Изначальная идея Людовика Благочестивого о единой империи получила, таким образом, новую жизнь и даже развитие. Становым хребтом потенциальной Европы, протянувшимся с севера на юг, от Северного моря к Средиземноморью, были Германия и Италия. Альпы, никогда не представлявшие собой реального барьера между Италией и Северной Европой, стали важнейшим связующим звеном между Севером и Югом «европейского» христианского мира. Визиты императоров в Италию становятся в Средневековье своего рода политическим ритуалом христианского Запада. Освоение перевалов, постройка приютов для паломников, оживление торговых и культурных контактов способствуют осознанию значения Альпийских гор, находящихся в самом сердце христианско-«европейского» средневекового мира. Три кантона, выполнявшие роль защитников и стражей альпийских перевалов — особенно после строительства во второй половине XIII века Дьяволова моста в северной части ущелья Сен-Готард, — а именно кантоны Ури, Швиц и Унтервальден, в 1291 году объединились в Швейцарскую конфедерацию, что стало первым неожиданным — пусть и скромным — ростком грядущей европейской демократии.