Страница 6 из 10
Архитектор Иван Кудрявцев, изысканный рисовальщик, любитель русской археологии и автор целого ряда построек в Финляндии, вспоминает атмосферу того времени: «Среди русских стали ходить тревожные слухи о том, что готовится список об аресте второй "партии". Особенно удручающими были вести о том, что некоторые семьи русских посещаются советскими агентами, которые проводят допросы и требуют письменных характеристик поведения и деятельности определенных лиц за последние годы. Это привело к тому, что многие русские из осторожности срочно перебрались в Швецию». Осевшие в Финляндии русские эмигранты «первой волны» постепенно, так же, как и купцы в XIX веке, ассимилировались в финской среде. В 1961 году в бывшей «Табуновской» русской школе училось всего четыре человека. Для сравнения: в 1918 году это гельсингфорсское учебное заведение насчитывало 400 учащихся. А в 1987 году, согласно опросам, только 2587 человек, живущих в Финляндии, назвали русский язык родным.
Иван Кудрявцев с сожалением констатировал в 1980-е годы: «Теперь нас, русских эмигрантов старшего поколения, осталось мало, а дети уже не знают русского языка…»
Однако именно в 1980-е годы начался процесс репатриации в Финляндию так называемых «русских финнов», которые составили значительную долю в эмигрантском потоке из Советского Союза, а затем из России в эту страну.
«Русскими» в Финляндии считаются и ингермандландцы (петербургские и подпетербургские финны), и потомки переселившихся в Россию финнов. Революция, большевистская коллективизация, ссылки 1930-х годов, война и разных лет циркуляры, дискриминирующие ингерманландских финнов, привели к губительным последствиям. Распыленная по необъятным просторам Советского Союза финская диаспора стремительно уменьшалась: если при переписи 1959 года в СССР проживало 93 тысячи финнов, то к 1970-му их число сократилось на 8 тысяч, девятью годами позже перепись зафиксировала 77 тысяч финнов, из которых только 40,9 % назвали финский родным языком. По данным последней советской переписи в 1989 году, численность финнов в СССР уменьшилась до 67 тысяч.
«90 % прибывших из России ингерманландцев — по языку и национальному самоопределению совершенно русские», — с удивлением писала одна популярная хельсинкская газета.
Сегодня в Финляндии проживает, по разным оценкам, 20–30 тысяч человек, для которых русский язык является родным. Это второе по численности языковое меньшинство (после шведского).
Переселенцы из бывшего СССР — не однородная группа: наряду с ингерманландскими финнами она включает потомков «красных» и американских финнов (которые под воздействием советской пропаганды приехали из США и Канады, чтобы «трудиться на благо социалистического отечества карелов и финнов» — новосозданную и очень недолго просуществовавшую Карело-Финскую ССР). В страну приехали как люди, защищавшие ее во время войны и отсидевшие по 20 лет в советских лагерях, так и бывшие советские партизаны, воевавшие в тылу финской армии. Родину деда предпочел Украине внук руководителя Карельской трудовой коммуны Эдварда Гюллинга, расстрелянного в СССР в 1930-е годы. Дочь известного функционера КПСС О. В. Куусинена Рийкка Куусинен переселилась на 85-м году жизни из Москвы в хельсинкский дом престарелых, где и закончила свои дни, успев получить решение о восстановлении в финляндском гражданстве…
И большинство из них в Финляндии тоже считались «русскими»…
Говоря о «Русской Финляндии» и об исторических связях двух стран, нельзя не вспомнить, Финляндия — это и место проведения большевистских конференций, место, где Ленин и другие революционеры скрывались от царской охранки. Они тоже «наследили» здесь, да и сама их деятельность привела к тому, что после потрясений в Петербурге Финляндия стала независимой.
Свои следы в Финляндии оставили и войны с Советским Союзом — и «Зимняя», 1939–1940 годов, и Великая Отечественная — в виде разрушений от бомб, появления новых эмигрантов и интернированных, не говоря уже о новых восточных границах страны…
Целая отдельная тема это — русские цари и царские семьи в Финляндии. Многие, если не все важнейшие события в истории Финляндии XIX века связаны с русскими императорами. Но это вполне естественно, таю как страна эта была Великим Княжеством, частью империи. Однако автономный статус Финляндии и ее значительная самостоятельность были результатом именного особого отношения со стороны русских царей, в первую очередь Александра I и Александра II. Но здесь нужно отметить, что для многих русских царей Финляндия была и любимым местом отдыха. Не случайно не так давно в Финляндии даже вышла целая книга — «Императоры на отдыхе в Финляндии». Ее авторы Йорма и Пяйви Туоми-Никула подсчитали, что с 1809 по 1917 год, когда Финляндия входила в состав Российской империи, наши цари провели в этой стране в общей сложности 751 день!
С пребыванием русских царей и их семей в Финляндии связано множество мест. Об этом напоминают памятники, мемориальные знаки, которые, надо специально подчеркнуть, никогда не уничтожались, а, наоборот, почитались и охранялись.
С Финляндией связан и большой пласт русской культуры. Можно долго перечислять имена русских художников и поэтов, писателей и музыкантов, которые бывали в этой стране и так или иначе отразили свои впечатления в своем творчестве.
К Финляндии, ее природе, национальной культуре, политике проявляли интерес многие русские поэты и писатели. Кое-кто из наших литераторов даже оказывался здесь в ссылке, как Евгений Баратынский, которого А. С. Пушкин назвал даже «певцом Финляндии». Другие, как Батюшков, участвовали в военных походах против Швеции, в завоевании финских земель. Позднее Финляндия стала излюбленным местом для романтически настроенных русских поэтов — здесь бывали и жили подолгу поэты Серебряного века Соловьев, Брюсов, Анненский, Мандельштам, Гарднер. В русской поэзии сохранились целые циклы стихотворений, посвященные озеру Сайма или водопаду Иматра. В них описывалась суровая красота дикой Финляндии: холодные серые воды, ревущие водопады, опасные топи, величественные гранитные валуны под низким ватным небом. Но временами в этих стихах и прозе проскальзывали и другие нотки — в Финляндии можно было не только бродить среди песчаных дюн или плавать по ровной глади прозрачных озер, вдыхать аромат болотных ягод и соленый ветер с моря, но и «мечтать о временах протекших», как сказал Батюшков и «обрывать нить сознания», по выражению Блока. Русская поэзия Серебряного века впитала в себя таинственную финскую магию как раз перед тем, как этой магии суждено было окончательно угаснуть.
Хорошо известен очерк Александра Куприна «Немножко Финляндии». В этом небольшом произведении писатель дает прекрасный портрет нации, портрет объективный, написанный с явным уважением и даже любовью: «Конечно, трудно многое сказать о стране, в которой был точно мимоходом, но все, что я видел, укрепляет во мне мысль, что финны — мирный, большой, серьезный, стойкий народ, к тому же народ, отличающийся крепким здоровьем, любовью к свободе и нежной привязанностью к своей суровой родине».
Гораздо меньше знают написанную Куприным уже в эмиграции статью «Суоми». Но почти четверть века, разделяющую время написания двух произведений, мало изменили взгляд русского писателя на Финляндию. А его фраза еще из очерка начала прошлого века — «Мне каждый раз хочется сказать относительно Финляндии: ежа голой спиной не убьешь» — оказалась в годы Второй мировой войны провидческой.
Классикой путевого очерка о Финляндии и в то же время едва ли не первым подобным отечественным произведением об этой стране стали воспоминания Анны Керн о поездки на Иматру.
Большой след оставила Финляндия и в русской живописи: северная страна, ее природа, народный быт послужили источником вдохновения не для одного русского художника.
Карл Беггров (1799–1875 гг.), отец известного русского мариниста, академика Александра Беггрова, создал известный альбом акварелей «Виды Финляндии» (1857 г.), который принадлежит к числу его наиболее значительных работ позднего периода.