Рукописи из кельи

Отнюдь не ищи восприять во время молитвы какой‑либо образ, лик или видение, не желай увидеть Ангелов или Самого Христа чувственно, чтоб иначе не принять волка вместо пастыря и не поклониться врагам–демонам. Начало прелести есть тщеславие ума, которым движимый он покушается описывать Божество во образах и ликах. Я же говорю, как и всегда говорил юнейшим: блажен ум, стяжавший совершенную безобразность во время молитвы.

Блюдись сетей вражиих, ибо бывает, что, когда молишься ты чисто и несмущенно, вдруг предстает какой‑нибудь образ, чуждый и инородный, чтоб, приняв то за божественное, ты впал в самомнение. Божество бесколичественно и безобразно, и открывается таинственно, духовно, без всякого вида.

Ангелы и демоны да зрят твою теплоту и усердие в молитвенных службах, чтобы те возрадовались, а сии отбегли, как бичуемые.

Не желай, чтоб с тобою было как тебе хочется, но так, как угодно Богу, — и будешь иметь покой.

Не молись, чтоб была воля твоя, ибо она никогда почти не бывает согласна с волею Божиею. Но молись так, как научен: да будет воля Твоя, Господи, на мне, ибо един Господь знает и всегда желает даровать тебе благое и полезное, сего же, конечно, и ты ищешь.

Воспоминая о делах своих, не ленись бить в грудь, чтоб такими ударами разбить (как каменщики) окамененное сердце свое и обрести там металл мытарского злата. Тогда ты возрадуешься радостью великою о сокровенном там богатстве. Вместе с тем, как ты скажешь: согрешил я, Господи! — дастся тебе ответ от Господа: оставляются тебе грехи твои, ибо «Аз есмь изглаждаяй беззакония твоя… и не помяну» (Ис. 43, 25).

Как разжженное железо становится неприкосновенным, так частыми молитвами воспламененный ум соделывается недоступным для наветов вражеских.

Прежде всего молись о даровании слез, чтоб плачем умягчить живущую в душе грубость и, исповедав Господу беззаконие свое, получить от Него оставление.

Слезы употребляй на получение всякого прошения, ибо Владыка твой весьма радуется, когда ты молишься со слезами. Впрочем, знай, что многие из плачущих, забыв цель плача, потеряли смысл.

Если, вразумляя кого, ты подвигнешься на гнев, то удовлетворяешь своей страсти. Смотри, чтоб, спасая другого, не погубить себя.

Бывает, что и наставник предается бесчестию, терпя искушения от тех самих, коих пользовал духовно.

Не ублаждай сильных земли, ибо сильнии сильне истязани будут, то есть подвергнутся строжайшему суду.

Когда получишь власть управлять другими, храни чин свой и не умалчивай о должном ради того, что есть противоречащие.

Когда увидишь или услышишь что не полезное и не назидательное, будь как глухой, слепой и безъязычный.

Не осуждай блудника, хотя сам целомудр, но убегай дела, не понося делающего. Ибо сказавший: «не прелюбодействуй», сказал и: «не осуждай». Потому, если и не прелюбодействуя сам, ты осудишь блудника, вместе с ним осужден будешь, ибо подобно ему преступаешь закон.

Осуждающий другого должен вспомнить, что хотя он не имеет тех грехов, кои видит в брате своем, но имеет другие, может быть большие и срамнейшие, потому должен ожидать и сам осуждения Господня: «лицемере, изми первее бервно из очесе твоего, тогда узриши изъяты сучец из очесе брата твоею» (Мф. 7, 5).

Не только есть пост, чтоб есть поздно, но и чтоб мало есть; и не то только подвиг, чтоб принимать чрез два дня пищу, но и чтоб не иметь разнообразных яств. Трапеза подвижника должна состоять из одной снеди, и он должен гнушаться изысканностию в яствах как вещию поносною.

Как пользует пост тех, кои разумно приступают к нему, так вредит тем, кои проходят его без рассуждения.

Не думай стяжать добродетель чистоты без того, чтоб наперед не трудиться ради ее даже до крови. Ибо греху блуда должно противостоять даже до самого смертного часа.

Ничто так не истребляет добродетели, как шутки, празднословие и забавы; и ничто столько не способствует обновлению души и ее приближению к Богу, как страх Божий, непрестанная молитва и поучение в словесах Господних.

Одно доброе слово ввело в рай разбойника, и одно слово — недолжное — лишило святого Моисея земли обетования. Итак, не должно думать, что языкоболие есть малая болезнь, ибо злословники и шутники затворяют для себя дверь Царствия Небесного.

Итак, хорошо сказал один мудрый, что лучше пасть с высоты на пол каменный, нежели пасть от языка; и апостол Иаков: «да будет всяк человек скор услышати, и косен глаголати… Аще бо кто в слове не согрешает, сей совершен муж, силен обуздати и все тело» (Иак. 1, 19; 3, 2).

Говори к Богу много, а к людям мало; исправишь же ты то и другое поучением в законе.

«Еретика человека по первом и втором наказании отрицайся, ведый, яко развратися таковый, и согрешает, и есть самоосужден» (Тит. 3, 10—11).

Одним словом чтущий Бога, а делом отметающийся заповедей Его есть неправедный богочтец, который и услышит: «что Мне глаголеши: Господи, Господи! и не творишь, яже Аз хощу».

«Повинуйтесь настоятелям» своим и покоряйтесь им, ибо они бдят о душах ваших. Но скажет кто: если настоятель зол, ужели и тогда повиноваться ему? — В каком отношении зол? Если в отношении к вере, отрекись и беги от него, не только когда он человек, но хотя бы то был Ангел, сшедший с неба.

Всякий человек, получивший от Бога дар различать вещи, будет наказан, если последует неискусному пастырю, приняв ложную молву за истину. Ибо кое общение света ко тме?

Не прельщайтесь, братия мои! Если кто, отсекая нечто от истины, последует лжи, то Царствия Божия не наследует.

Как приношение (Святые Тайны) праведного не принесет пользы недостойно приступающим, так и приношение грешника не лишит пользы приступающих с чистым и верующим сердцем. Ибо всякий от своих дел осудится или оправдится.

Как Иуда тотчас по получении хлеба от Господа был оставлен и возобладай сатаною, так и все искушающие Господа и недостойно приступающие к святому причастию, оставляются Им, ибо «ядый и пияй недостойне, суд себе яст и пиет», по слову блаженного Павла, «не разсуждая тела Господня».

Страх Божий отгоняет всякое зло; но, когда леность отгонит страх Божий, плен (страсти) отгонит все добродетели.

Молчание, соблюдение заповедей Божиих, смиренномудрие и самоутеснение — вот четыре сильных добродетели.

Четыре добродетели сохраняют душу: милость ко всем, безгневие, долготерпение и блюдение себя от забвения.

На каждый час ум имеет нужду в следующих четырех добродетелях: в частой молитве, гневе на страсти, сознании себя грешником и неосуждении. При них только убезмолвливается помысл.

Четыре добродетели помогают юному монаху: поучение на каждый час, бдение, безленостность в послушании и немеряние себя ни в каком деле.

Четырьмя вещами оскверняется душа: хождением во град и нехранением очей, знакомством с женою и дружбою с знатными, и любовию к плотским беседам и суесловию.

Четырьмя вещами омрачается ум: ненавистью к другому, уничижением его, завистию и презорством.

Четырьмя вещами возбуждается гнев: даянием и приятием, творением своей воли и почитанием себя разумным.

Четыре добродетели ограждают душу и успокаивают ее от смущений вражеских: милостыня, безгневие, долготерпение и отреяние всякого привходящего семени греха.

Три добродетели распространяют всегда свет в уме: невидение зла в человеке, благотворение злотворящим и несмущенное перенесение всех неприятностей со стороны ближнего. И сии Добродетели рождают другие три, большие их: невидение зла в человеке рождает любовь, благотворение злотворящим рождает мир, несмущенное перенесение неприятностей приносит кротость.

Три добродетели с трудом стяжавает человек: непрестанный плач, внимание к своим грехам, память о смерти. Конец же всего — что ни услышишь, говори: мне до того дела нет, я человек грешник, — и не спорь. Ибо мертвый ни о чем не заботится, кроме грехов своих. И Бог укрепит его.