Страница 37 из 73
Глеб знал, что ТТ на таком расстоянии способен пробить любой бронежилет, но автоматный ствол смотрел ему прямо в лицо, позади со звоном посыпалось оконное стекло, а за спиной у первого автоматчика уже маячил прыщавый недоросль в лейтенантских погонах, тоже в бронежилете, с автоматом и с выражением туповатой наглости на полудетской бледноватой ряшке, украшенной многочисленными «бутон лямур».
– Тихо, – сказал Глеб, не сводя глаз с указательного пальца автоматчика, нервно подрагивавшего на спусковом крючке. – Тихо. Спокойно. Уже все. Все, все, я сдаюсь.
Он бросил пистолет на пол и медленно поднял руки. В поле его зрения появился еще один человек, на этот раз знакомый. В его появлении здесь и сейчас не было ничего удивительного. Глеб и не думал удивляться, но был огорчен: при взгляде на этого человека последняя надежда на то, что все как-нибудь уладится и разъяснится, печально испарилась.
Небрежно отодвинув в сторону сначала лейтенанта, а потом и автоматчика, в комнату вошел мужчина средних лет в кожаной куртке и низко надвинутой на лоб кепке, из-под которой поблескивали линзы очков в тонкой металлической оправе. Двигаясь с плавной, немного развинченной грацией очень сильного и ловкого человека, напоминавшей грацию крупного хищника из семейства кошачьих, он небрежно засунул свой пистолет – девятимиллиметровый «вальтер» – за отворот кожанки и, обогнув Глеба, остановился над разложенными на полу орудиями убийства. На арестованного он не смотрел, но Слепой чувствовал в нем настоящего профессионала и не сомневался, что очкарик замечает каждое его движение, даже стоя спиной. Каждый настоящий профессионал обладает маленьким и скромным, но вполне достаточным для того, чтобы в критический момент спасти жизнь, провидческим даром, и Глеб чувствовал этот дар в человеке с «вальтером»… Теперь он почувствовал его и в себе, но было, пожалуй, уже поздно.
Человек в кожанке – тот самый, что привозил ночью оружие, которое разгружали Аркадий и его незнакомый Глебу подручный, – легко присев, подобрал с пола ТТ и, оттянув затвор, заглянул в патронник.
– Заряжен, – удовлетворенно сказал он, свободно роняя руку с пистолетом вдоль тела, – Добрая работа, хлопцы, – обратился он к автоматчикам.
Глеб заметил, что автоматчиков, если не считать лейтенанта, всего двое – маловато для задержания опасного маньяка, которое, похоже, разыгрывали здесь эти ребята. – Большое дело мы с вами сегодня провернули. Мы этого типа давно ищем.
А может, так оно и есть, подумал Глеб, откуда я знаю? Может быть, я и в самом деле опасный маньяк, находящийся в федеральном розыске? Ох, не правда это, подумал он, стоя с поднятыми руками посреди комнаты. Ох, не правда.
– Ну что, красавец? – покосившись на него через плечо и по-прежнему держа пистолет в опущенной руке, сказал штатский. – Вооружаемся помаленьку? С кем воевать-то собрался? Где остальной арсенал, скажешь? Или запираться будешь?
– Зачем запираться? – сказал Глеб. – Оружие и взрывчатка в котельной, сегодня ночью привезли.
Штатский слегка подпрыгнул, совсем незаметно, но Глеб ждал этого и широко улыбнулся, давая человеку в кепке понять, что все видел и правильно оценил.
– Тем лучше, – сказал тот, мгновенно придя в себя. – Баба с воза – коню легче.
Он задумчиво почесал переносицу стволом пистолета и вдруг легко и небрежно, вроде бы вовсе не целясь, выстрелил в стоявшего у порога автоматчика.
Пуля впилась в лоб сержанта над левым глазом и, выйдя через затылок, сорвала фуражку. На сероватой штукатурке позади автоматчика появилось огромное красное пятно, и он, не издав ни звука, повалился на пол, гремя амуницией, судорожно перебрал ногами в высоких, плохо вычищенных ботинках и замер, вытянувшись, как палка. Лейтенант, стоявший рядом с автоматчиком, вздрогнул от неожиданности и медленно вытер тыльной стороной левой ладони красные брызги со щеки. Правая его рука по-прежнему сжимала рукоять автомата, наведенного Глебу в живот. Глеб сделал неопределенное, почти незаметное движение, и ствол автомата немедленно среагировал, шевельнувшись и поднявшись чуть выше.
На своего убитого подчиненного лейтенант только мельком покосился, полностью сосредоточив свое внимание на Слепом.
Между тем штатский не терял времени даром.
Первый автоматчик еще только начинал падать, медленно, как в замедленной съемке, закидываясь назад, а он все так же легко, словно играя в какую-то свою жутковатую игру с понятными лишь ему одному правилами, изящным танцевальным движением развернулся к окну и выстрелил во второго автоматчика, пялившего на него удивленные глаза. Он немного поторопился. Напрасно, потому что это был не озверевший, битый-перебитый московский омоновец, а обыкновенный крапивинский мент, совершенно неготовый к такому обороту событий. Пуля ударила в бронежилет, в самый его верх, чуть пониже горла.
Остроконечная пуля пробила жилет, отшвырнув сержанта от окна, но штатский, видимо, заметил свою ошибку даже раньше, чем она была допущена, и сразу же выстрелил еще раз, так что вторая пуля ударила сержанта под запрокинутый подбородок.
Глеб невольно залюбовался тем, как легко и непринужденно все это было проделано. Человек в кепке был настоящим профессионалом. Последняя гильза, позвякивая, еще катилась по неровному полу, а широкий, как жерло вулкана, зрачок пистолетного дула уже смотрел прямо в лоб Федору Бесфамильному.
– Не получится, – сказал Слепой устами истопника Бесфамильного, и сам поразился той спокойной уверенности, с которой прозвучали эти слова. – Нужно хотя бы сменить пистолет.
– Ого, – сказал штатский, немного опуская оружие. – Грамотный.
– Можно подумать, ты придумал что-то новое, – презрительно сказал Глеб, глядя мимо пистолета в лицо штатскому. – Грубо работаешь, приятель.
– Зато эффективно, – сказал человек в кепке, ставя ТТ на предохранитель и убирая его в карман куртки.
Вот сейчас он вынет свой «вальтер», подумал Глеб, и моя память так и не успеет вернуться ко мне до конца. Стреляет этот парень, как бог, и моя смерть наверняка входит в его планы. Террорист при задержании оказал сопротивление, убив двух сотрудников милиции, и был убит на месте. ТТ найдут в моей руке, а этот прыщавый лейтенантик, похоже, действует со штатским заодно. Хотя на месте штатского я бы непременно убрал и его, не сейчас, а попозже. Да так оно, наверное, и будет.
Черта с два, подумал он, не стал бы я его убивать.
Я бы просто сделал все сам, без помощников и без свидетелей. Уж не знаю, чем я раньше занимался, но что дел белыми нитками не шил – это точно.
Человек в кепке полез за отворот куртки. Чувствуя, как стремительно уходит время, Глеб измерял глазами расстояния: от себя до человека в кепке, от него до окна и от окна до лейтенанта с автоматом.
Самая большая из этих величин не превышала полутора метров, а человек в кепке был профессионалом.
Лейтенант профессионалом не был, но в руках он держал автомат, а это был как раз тот случай, когда количество выпущенных пуль с успехом могло заменить быстроту реакции и точность прицеливания. Да и как промахнешься, стреляя почти в упор по пытающейся протиснуться в узкое окно фигуре…
Прыщавый мальчишка в лейтенантских погонах, заметив жест очкарика, вдруг весь как-то подобрался, ощерился и начал медленно и очень плавно, словно переливаясь из одной формы в другую, менять позу: по истечении нескольких показавшихся Глебу очень долгими мгновений ему стало понятно, что собирается сделать лейтенант, неясно было только, зачем ему это понадобилось. Слепой стоял неподвижно, продолжая смотреть в лицо штатскому и следя за лейтенантом только краем глаза, но профессионал в кожаной кепке, как и положено профессионалу, что-то почувствовал: не то заметил боковым зрением шевельнувшуюся на полу тень, не то ощутил слабое дуновение потревоженного движением лейтенанта воздуха, не то просто уловил вдруг сгустившуюся в душном воздухе каморки угрозу неведомым материалистической науке шестым чувством профессионального убийцы, но он вдруг начал оборачиваться, лихорадочно дергая зацепившийся за что-то в недрах куртки пистолет, и тогда лейтенант со всего размаха обрушил на его голову приклад занесенного под самый потолок бывшего чулана автомата. Удар пришелся вскользь, чуть выше виска, кепка свалилась на пол, очкарика качнуло, но он устоял на ногах и нанес молниеносный, без замаха, сокрушительный удар левой в челюсть, от которого лейтенант, коротко заорав, влип в стену немного левее двери.