Страница 52 из 81
Зубы… Что-то такое было, связанное с зубами, что-то произошло во время этой драки, но вот что это было и при чем здесь зубы, Юрий, сколько ни пытался, вспомнить не мог. Зато ему вспомнилось, что в него дважды стреляли – судя по звуку, не из пугача какого-нибудь, а, как минимум, из «Макарова». Левая рука выше локтя ныла, как больной зуб, рукав пропитался кровью, отяжелел.
Юрий осмотрел плечо. Ткань куртки была распорота наискосок, словно по ней полоснули саблей, и мышцы руки тоже были распороты, располосованы едва ли не до кости. Крови вытекло много, и она продолжала течь, но на огнестрельное ранение это увечье не походило. "А, – вспомнил Юрий, – так это ж меня ножом угостили!
В самом начале угостили, и, если бы я не успел увернуться, мне бы сейчас ни о чем не пришлось беспокоиться – валялся бы кверху брюхом, как дохлый карась, и ждал перевозку из морга. Но ведь еще и стреляли, я точно помню! И не менты стреляли, а тот самый рыжий, который меня порезал. С двух шагов стрелял, но почему-то промазал. Или не промазал? А дырки тогда где? Ни черта не понимаю. И зубы… Какие зубы, почему зубы?
А ну-ка, стоп. Зубы? Да нет, дело не в зубах, а в… Ну да, черт побери! Собака!"
В голове у него вдруг прояснилось, и он вспомнил все: и прогулку в парке, и побег Шайтана, и парня, который попросил у него огонька и попытался пырнуть ножом – хорошим ножом, очень похожим на спецназовский «скорпион». Да это, наверное, и был «скорпион» – в самом крайнем случае, грамотная и очень удачная подделка под него. Вон как руку-то распластал…
Юрий отмахнулся от мыслей о ноже. Стащив с шеи мокрый размотавшийся шарф, он кое-как перевязал глубокий порез на левом плече, подобрал намокший собачий поводок, который почему-то валялся рядом, и как жгутом стянул им руку выше пореза, останавливая кровь.
Получив страшный удар по затылку, он не потерял сознания, это был просто легкий аут, временно лишивший его возможности оказывать сопротивление нападавшим. Нападавших было трое, и в течение минуты, показавшейся Юрию долгой, как век, они избивали его ногами и бейсбольной битой – той самой, которая, как он понял, только что соприкоснулась с его черепом. Потом кто-то сказал, что делу время, а потехе час, и велел кончать. Кончать, естественно, собирались его, Юрия Алексеевича Филатова. Юрий был с этим решительно не согласен и, выражая это свое несогласие, попытался встать, но его снова повалили, ткнув в грудь грязным носком ботинка. "Какой дурак придумал, что это – Инкассатор? – услышал Юрий вместе со щелчком передернутого пистолетного затвора. – Обыкновенный бык. Вот и все, бык, не будешь больше бодаться. И никто о тебе не вспомнит, разве что твой журналюга некролог напишет.
Да и то – если успеет… А он не успеет, понял?" – «Кончай гнилой базар!» – приказал другой голос. Юрий стиснул зубы и подумал, что вот-вот узнает, что ждет его на той стороне, есть там что-нибудь или все это просто вранье.
Вместо выстрела он услышал глухой шум столкновения, крик испуга и яростное, сквозь зубы, рычание хищника, терзающего добычу. Кто-то снова заорал – матерно, зло и в то же время испуганно; послышался треск – не то рвущейся ткани, не то ломающихся костей, – и опять раздалось злобное клокочущее рычание.
«Мочите эту тварь!» – завопил кто-то, и в этом голосе Юрий без труда уловил нотки скотской паники. Один из убийц размахнулся бейсбольной битой, готовясь встретить вылетевшую из темноты мохнатую, рычащую торпеду, но Юрий уже немного оклемался и, не вставая, сделал резкую подсечку. Убийца замахал руками, теряя равновесие и все больше заваливаясь назад, и в это время в него врезался Шайтан – сбил с ног, распластал по слякотному асфальту и лязгнул жутко белевшими в темноте зубами, норовя одним махом, по-волчьи, вырвать горло. Человек закрылся руками, и пес принялся рвать эти руки с таким ожесточением, словно его не кормили пять недель и все это время накачивали психотропными препаратами, целенаправленно превращая в бешеного зверя. Убийца бился в снежной каше, брыкаясь и оглашая парк бессловесными паническими воплями, в которых не было ничего человеческого.
Еще один бросился на Шайтана с ножом, но Юрий уже был на ногах и встретил его ударом в зубы – да, в зубы, и пальцы он ободрал, конечно же, именно тогда.
Шайтан все еще рвал своего клиента, и тут рыжий перестал нянчить свое прокушенное запястье и поднял пистолет. Юрий метнулся к нему, но поскользнулся в раскисшем, истоптанном, забрызганном кровью снегу и немного не успел. Рыжий опять сбил его с ног, ударив по лицу рукояткой пистолета, и перед тем, как отключиться, Юрий услышал два выстрела, а за ними – собачий визг.
Отключился он совсем ненадолго, а когда пришел в себя, обнаружил, что лежит у рыжего на спине и, набросив ему на горло собачий поводок, пытается удавить противника этой сыромятной штуковиной. Дело у него явно шло на лад, рыжий уже хрипел, сипел и слабо скреб землю всеми четырьмя конечностями, как раздавленный майский жук. Порезанное плечо жутко мешало Юрию, левая рука почти не чувствовалась, и силы в ней не было никакой, но он упорно стягивал ременную петлю на шее врага, старательно прижимая его к земле всем своим весом, не давая вывернуться, перекрывая кислород. Рядом кто-то возился, стонал и плаксиво ругался матом, и где-то на самом краю сознания тихо, едва слышно поскуливал Шайтан. Услышав этот жалобный звук, Юрий собрал остатки сил и рывком затянул удавку. Рыжий захрипел совсем уже страшно, готовясь отдать концы, но тут Юрия опять гвозданули по черепу битой, и он вырубился по-настоящему.
– Блин, – сказал Юрий и вздрогнул от звука собственного голоса, показавшегося ему каким-то чужим, прозвучавшим со стороны, – вот это прогулка. Шайтан, ты где? Кончай в прятки играть, шутки в сторону. Ты живой или нет?
Шайтан не отозвался. Тогда Юрий встал, невольно скрипнув зубами от боли в избитом теле, и посмотрел на часы. Стекло часов треснуло и запотело изнутри, но собранный на совесть педантичными швейцарцами механизм продолжал работать, показывая, что Юрий вышел из своей квартиры сорок с чем-то минут назад. С учетом дороги и всего прочего получалось, что в отключке он провалялся совсем недолго – минут пять, от силы десять. «Дешево отделался, спасибо Шайтану», – подумал Юрий и огляделся.
Шайтан лежал на боку шагах в пяти от него, вытянутый во всю длину и какой-то не правдоподобно плоский, как будто это была не собака, а просто собачья шкура.
Снег вокруг него и под ним казался черным, но Юрий догадался, что это всего-навсего милосердный обман зрения: на самом деле снег был не черным, а красным, и гадать о причине такого странного явления не приходилось.
– Что же ты, пес? – с трудом протолкнув застрявший в горле ком, выговорил Юрий. – Что ж ты такой дурак-то, а? Не надо было тебе убегать. А если уж убежал, так не стоило возвращаться…
Он подошел к собаке и тяжело опустился на колени.
Шайтан был жив. Он часто и неглубоко дышал, глаза были закрыты, челюсти сомкнуты. Юрий провел ладонью по мокрой, слипшейся сосульками собачьей шерсти, почувствовал запах псины, но так и не нашел пулевых отверстий. Он даже не понял, кровь под его ладонью или талая вода – рука была испачкана его собственной кровью, а может быть, не только его, но и чьей-нибудь еще.
– Шайтан, – снова позвал Юрий, и пес снова не откликнулся, даже ухом не повел. – Ты только не подыхай.
Ты потерпи немного, я сейчас все организую. Ты живи, понял? Хватит уже с меня. Что я, нанялся, что ли, друзей хоронить? Знал бы ты, какое это поганое занятие…
Он принялся лихорадочно рыться в карманах. Карманы были забиты мокрым снегом, но из них ничего не пропало – портмоне, ключи от квартиры, размокшие в кашу сигареты в расплющенной пачке и даже зажигалка лежали на своих местах. Присутствие в кармане зажигалки озадачило Юрия, потому что она была у него в руке в момент начала драки и, по идее, не могла не потеряться, но он тут же забыл об этой загадке, потому что отыскал наконец мобильник.
Мобильник тоже был мокрый, но вода каким-то чудом не проникла в корпус, и игрушка работала. Юрий вызвал «скорую». Оператор хотела знать причину вызова, и Юрию пришлось объяснить ей, в чем дело. Разумеется, он не сказал, что врач нужен собаке; ему тоже не мешало бы наложить швы на плечо, но, если бы не Шайтан, Юрий предпочел бы не связываться с медиками, поскольку, где они, там и милиция.