Полет дракона

Ну что, мой лохматый друг? Что ты мне скажешь? Кто сегодня утром укусил бедную Су? Я понимаю, что ты главный в доме. Но зачем же кусаться?

Пес виновато помахивал хвостом, и старался заглянуть в глаза хозяину.

Ладно. Больше так не делай, а то я приведу в дом тигра, и ты на своей шкуре почувствуешь, что значит обижать слабых. Иди-ка вон в тот уголок и полежи там. А мне надо подумать.

Советник потрепал собаку по загривку, и та послушно пошла в угол комнаты. Легла, шумно вздохнула и, свернувшись клубком, задремала.

Сегодня он ждал гостя, которого не видел несколько лет. Он пришел к нему уже после смерти Учителя. Советник хорошо помнил тот день, и свое изумление, когда человек, с трудом добившийся встречи с ним, молча обнажил до локтя сильную руку и показал вытатуированный на ней знак трезубца. Сомнений быть не могло: характерный овал лица и прямой нос.

«Как ты нашел меня?» - Только и мог спросить он неожиданного гостя на языке ат. – «Я и сам не знаю». – Ответил тот. – «Наверное, сердце подсказало». Так их стало четверо. Всего четверо во всей Поднебесной. Они жили в разных частях большой страны, и виделись не чаще раза в несколько лет.

С тех пор, как ушел из жизни Учитель, Советник жил и действовал в полном одиночестве. Дальнейший путь приходилось определять самому. Пожалуй, это было самым тяжелым испытанием в его жизни.

Много раз вспоминал он свою последнюю встречу с Учителем.

Седой, с обострившимися чертами лица, Учитель лежал на кане в своем маленьком домике, и говорил с трудом, подбирая каждое слово.

Я ухожу. Дальнейшее ты должен сделать сам. Главное, найти людей Света.

Я не знаю, что для этого нужно предпринять. Последнее сообщение от них пришло сорок лет назад, и его принял мой Учитель, слушая Небо. Но он погиб, приняв в себя стрелу хунну. Он так и не успел научить меня искусству слышать их голоса.

Разве они не будут искать нас сами?

Да, конечно. Но мы не должны сидеть, сложа руки.

Учитель замолчал, прислушиваясь к песне соловья, жившего по соседству.

Как я буду без вас, Учитель? - Непроизвольно вырвалось у него.

Старец долго молчал. Потом заговорил, и голос его звучал слабо и отрешенно.

Ты долго будешь идти один, мучительно стараясь найти дорогу к душам других. Ты найдешь ее… хотя для этого тебе понадобятся тысячи тысяч жизней. Ты научишься слышать голоса воды и леса, камней и гор… ты почувствуешь всех и все в мире, каждый листок дерева, каждую птицу и звезду в небе. Ты будешь разговаривать с теми, кто ушел века назад, и с теми, кто родится тысячелетия спустя. Ты узнаешь, что ты - это они, а они - это ты сам. Ты станешь ими, а они тобой. И тогда ты поймешь, что в мире нет многих. Есть только ты один…. Один в этом бесконечно большом и прекрасном мире. Но ты не будешь одинок, потому что станешь Единым.

Ты придешь к Истине только, если постигнешь три вещи: бездну Времени, бездну Пути и бездну человеческой Души.

Я не все понял, и не смогу сделать этого, Учитель.

Ты сделаешь это. Ибо таков путь каждого живого существа. Но, чтобы совершить его, необходимо бесконечное множество больших и малых шагов и дел. Каждое доброе дело приближает человека к цели. Каждый дурной поступок отбрасывает его назад, в темноту. Главное, на этом пути берегись их. Они самое страшное, что может помешать тебе на пути к Свету.

В комнату, прервав воспоминания Советника, неслышно вошел Ян-ши.

Он пришел. Прикажете привести?

Да. Пусть войдет.

Мгновение спустя в комнату вошел приземистый, широкоплечий человек. Советник поднялся ему навстречу. Они обнялись.

Долго шел? – Спросил Советник, глядя гостю в глаза.

Пять дней. Если бы не река, шел бы дольше.

Что привело тебя?

Тревога.

Что случилось? Я получил твое письмо, и говорил с Императором. Он отменил выселение западных деревень. Жителей не тронут, и Поднебесная возьмет их под свое покровительство.

Я знаю, и благодарю тебя от их имени. Но сегодня опасность угрожает тебе. Мое положение судьи позволяет читать многие письма, в том числе, нередко, секретные. Так вот: о н и узнали тебя, и постараются уничтожить любой ценой. Я привез тебе их имена. Они перечислены здесь тайнописью.

Гость достал из-за пазухи и положил на стол лоскут шелка.

Советник выслушал гостя молча, не перебивая. Потом, глядя в стол, сказал:

Рано или поздно это должно было произойти. Ты пришел вовремя. Я чувствовал, что темные плетут сети, но полагал их обычными дворцовыми кознями. Что им нужно от меня?

То же, что и во все времена: власть над страной, знаниями и душами людей. А ты им мешаешь.

Разговор прервался странным рокочущим звуком. Ям, до сей поры мирно дремавший на полу, вскочил на ноги и, весь ощетинившись, глухо рычал на что-то невидимое в углу комнаты. Собеседники переглянулись.

Что случилось, Ям? Приснилось что-нибудь? – Советник встал и подошел к собаке.

Пес продолжал рычать, глядя на маленькую бронзовую решетку-отдушину в полу.

- Что там может быть? – Спросил гость.

Не знаю. Возможно, крыса.

Под полом есть помещение?

Нет.

А это что за отверстие?

Водосток, и он очень узкий.

Что бы там ни было, язык, на котором мы говорим, не знает никто.

Никто, кроме н и х.

Да, ты прав.

Собака постепенно успокоилась и легла на место.

ШПИОН

Шпионом, как и великим полководцем надо родиться. Цуй был именно таким человеком. Проникать в тайны других людей было его призванием. Первый министр понял это давно, и широко использовал таланты Цуя в своих интересах. Именно благодаря ему Ни-цзы был в курсе всех основных интриг императорского двора.

В детстве Цуй подглядывал и шпионил за своими родителями и сверстниками. Став постарше – за учителем. Уже взрослым, работая в лавке, оказал неоценимую услугу хозяину, снабдив его исчерпывающими сведениями о конкурентах. Правда, год спустя он предал его, и в знак благодарности был отправлен в столицу помощником одного из судейских работников. Так, шаг за шагом, он поднимался выше и выше, собирая и откладывая в своей памяти множество фактов и событий, касающихся частной жизни немалого числа жителей Поднебесной.

Помимо большой сети доносчиков, которую он соткал сам и которой гордился, Цуй обладал и выдающимися актерскими способностями. Любил он и рисковать. Будучи человеком очень маленького роста, худощавым с невыразительными чертами лица он легко представлялся слугой крупного чиновника, солдатом или торговцем. Неоднократно переодевался в женское платье, и это также сходило ему с рук. Каждая из сыгранных им ролей не вызывала ни малейших сомнений у ее свидетелей.

Лишь однажды, Цуй в образе вдовы сотенного командира, собирая сплетни в женском обществе одного из северных поселений, натолкнулся на пристальный взгляд такого же, как и он проницательного пятилетнего малыша, который задумчиво произнес: «Какой смешной солдат». Цуй тогда еле унес ноги, но малыша вспоминал с уважением, без злости.

Приказ Ни-цзы узнать возможно больше о Ли и Фэе, естественным образом подвел Цуя к мысли о том, что их поведение во многом определяется волей Главного Советника Императора. Следовательно, надо было уделить особое внимание этому человеку. Но, если в расположенные рядом владения его неопытного сына шпион проник без особого труда, и даже сумел порыться в рукописях хозяина, то усадьба его отца походила на неприступную крепость.

Внезапное исчезновение Ли и Фэя из столицы не стало препятствием для Цуя. Довольно быстро он установил, что официальная версия отъезда воспитанников Императора не имеет ничего общего с действительностью. После разговоров со своими людьми из стражи городских ворот, выяснилось направление, в котором скрылись оба друга. Почти одновременно с этим событием один из доверенных людей Цуя, исполняющий обязанности слуги в доме историка Сымы Цяня, рассказал ему об отъезде хозяина в один из горных монастырей. О связи историографа с Главным Советником Цуй к этому времени уже догадывался. Сопоставив все факты, Цуй легко установил место пребывания юношей.