Страница 34 из 40
За полгода из патронажного отделения уволили около десяти сотрудников. Принятую на работу одновременно со мной Надю Б., которую семейка заставляла покупать арбузы по 10 кг и поднимать их в мойку и обвинила в воровстве обедов, полученных в социальной столовой. Галю М. - по оговору слепого инвалида, заявившего, что она украла у него из кастрюли кусок мяса...
Вскоре очередь дошла и до меня. Хотя скандалистом мой новый клиент как раз и не был. Милейший человек, бывший моряк, художник, инвалид первой группы по зрению, сразу пришёлся мне по душе своим весёлым характером и шутками, которые я с удовольствием парировала. Жил Б.И. в маленькой однокомнатной и на редкость захламлённой квартирке, где все стены были увешаны его живописными работами и до потолка громоздились книги и семейные реликвии. У Б.И. были две дочери, однако не только я, но и навещавшая инвалида три раза в неделю медсестра их ни разу не видели.
Жила с ним (кроме выходных, когда она уезжала к себе домой) бывшая супруга. Хозяйством она, судя по ужасающему состоянию квартиры, не занималась. Вот с этой дамой и нашла у нас коса на камень.
Я добросовестно таскала для них двоих продукты (а заказывала дама немеряно), покупала лекарства, доставляла всякие прикроватные столики и прочее, и прочее. А однажды дама, указав на многолетнюю грязь, скопившуюся на плинтусах, попросила её отскоблить, а ещё разобрать монбланы тюков и чемоданов с хламом, громоздящиеся на балконе. Я вежливо отказалась, упомянув клининговые службы, куда она может обратиться за помощью. Дама возмутилась. Тогда я попросила вызвать законных представителей семьи, то есть дочерей (одна из них подписывала договор с отделением на обслуживание отца), чтобы решить вопрос с уборкой. А через несколько дней дежурный сотрудник управления соцзащиты округа записал по телефону жалобу инвалида Б.И. на сотрудницу патронажного отделения, то есть на меня: "Регулярно опаздывает на два-три часа... Мусор не убирает, мотивируя это тем, что мусор пусть убирает тот, кому достанется квартира, ведёт себя некорректно, постоянно грубит".
Управление "спустило" жалобу в патронажное отделение, и к моему подопечному отправилась комиссия. Бедный Б.И. признался в оговоре, заявив, что сделать это его вынудила бывшая жена. И к какому же выводу пришла комиссия? Вместо того чтобы вызвать дочерей и разобраться в том, почему квартира так запущена, а капитальную уборку жилья пытаются свалить на соцработника, решили... заменить соцработника! Пятого за последние два года!! В моём же досье, которое, как выяснилось, руководство ведёт на всех сотрудников, появилась запись о жалобах и приказ о выговоре. За "нерадивость, недобросовестность, халатность, невыполнение услуг и нетактичность".
Моё же заявление с опровержением лжи в тот же день отправили в архив[?]
Дожить до пятницы
Не проходило и дня, чтобы кто-то из женщин, когда мы собирались вместе, не рассказывал очередной ужастик. Как после выходных пришла к своему клиенту, а он лежит холодный, голодный и обкакавшийся. Одна молодая коллега как-то подсчитала: у неё из десяти семей - восемь, где старики брошены. Как только инвалиды отписывают свои квартиры родственникам, так большинство деток или внуков забывают к ним дорогу. Причём не только маргиналы, но и многие внешне вполне пристойные граждане. Если бы не варили соцработники по пятницам своим клиентам супы и борщи на два дня, они голодали бы до понедельника.
Приведу отрывок из своей последней докладной записки, которую написала после безуспешных устных обращений к своим начальницам с просьбой помочь моей подопечной - Нине Прохоровне:
"...Все мои попытки восстановить нормальную психологическую обстановку в семье упираются в непреодолимые препятствия. Это стойкое нежелание дочери и внучки заботиться о своей матери и бабушке, инвалиде 1 группы, перенёсшей инсульт, отказ помогать ей материально - покупать одежду и обувь, лекарства... Более того, когда Нина Прохоровна лечилась в реабилитационном центре, дочь, не поставив мать в известность, сняла с её сберкнижки 116 тысяч рублей. Квартира, которую Нина Прохоровна получила за двадцать лет работы в "Мосгазе" и которую подарила внучке, находится в запущенном состоянии и скорее напоминает убежище бомжа. Краны в туалете текут, унитаз разбит..."
С Ниной Прохоровной неотлучно, за исключением выходных, жил её сын - Олег Викторович, неработающий пенсионер, тоже инвалид. У него с сестрой конфликт из-за того, что та не помогает матери, а он, страдающий тяжёлой формой диабета, не может в одиночку тащить этот груз. Дочка, с которой я связалась по телефону (она живёт с мужем в загородном доме и вполне обеспечена), сначала пообещала навестить мать, а потом поставила условие: пусть та ей сама перезвонит. Нина Прохоровна в моём присутствии несколько раз набирала домашний и мобильный номера телефонов, но безуспешно.
Позвонила я и внучке: та работает в банке и тоже обеспечена. Внучка тоже пообещала зайти к бабушке, у которой не была с марта прошлого года. Но не зашла, а позвонила в приёмную директора пансионата и попросила передать соцработнику, чтобы та не вмешивалась в их семейные дела.
Тем временем наступили холода. Температура в квартире выше 18 градусов не поднималась. Нина Прохоровна лежала под тремя одеялами и не могла согреться. Что я могла сделать? Отвезла в генеральную дирекцию "Мосгаза" заявление Нины Прохоровны. Буквально через два дня заменили краны, поставили новенький унитаз, но потом работа застопорилась. Квартира приватизированная, объяснил бригадир, пусть новая собственница оплачивает дальнейшие услуги.
Пока я боролась с сантехникой, в пансионате разразился очередной скандал. Вышестоящая организация - управление соцзащиты, куда неоднократно жаловался Олег Викторович, - поинтересовалась принятыми мерами. Одновременно кто-то положил в папку директора учреждения мою последнюю докладную о трудной жизненной ситуации Нины Прохоровны. Зав. отделением, расценившая докладную как нарушение субординации, пришла в ярость, и меня уволили за[?] "вмешательство в семейные дела".
Я думала, что соцработник - это своего рода социальный терапевт, который обязан защищать интересы подопечных, а, оказывается, он всего лишь кухарка и уборщица. Таскай, три и молчи. И ни в коем случае не привыкай к своим
инвалидам.
Галина
МЫЛЬНИКОВА
P.S.Прежде чем публиковать письмо переквалифицировавшейся в соцработники коллеги, мы решили посмотреть на интернет-форумах отклики ветеранов, пользующихся услугами того пансионата (его точное наименование мы опустили, потому что похожая ситуация, как выяснилось, не только в нём), их родственников и сотрудников. Вдруг автор просто не прижилась в новом коллективе - такое ведь бывает - и сгустила краски?
Но оказалось, что она краски даже стушевала. Там все друг друга ненавидят: медсёстры - соцработников, соцработники - медсестёр, все вместе - руководство, а защитники администрации - и тех, и других.
Пауки в банке. Москвички упрекают иногородних работниц (а их в пансионате большинство) в рабской психологии, в том, что за зарплату в 30-50 тысяч из них верёвки можно вить, а те столичных жительниц - в завышенных, на их взгляд, претензиях.
Поражает олимпийское спокойствие вышестоящих организаций. Они что, никогда не заглядывают в Интернет, им плевать на то, какая обстановка царит в их учреждении? Ещё больше поразила позиция родственников подопечных. Некая Катя, начитавшись отзывов сотрудников пансионата, в ужасе вопрошает: "Товарищи по несчастью, отзовитесь! Мой дед там месяц, всё время плачет и просится домой. Сердце разрывается, что делать?" Опытная дама в ответ советует: "Не обращайте внимания. Поплачет и перестанет. Мой отец тоже плакал, а теперь привык. Это же просто старческие капризы. Не надо их баловать".