Страница 13 из 40
еда, огонь, жилище.
* * *
Итак, мы говорим об абсолюте,
Который существует в глубине
Сознания, в любой живой минуте
И в вечности, и не бывает вне
Движения, как формы жизни, сути
Всего происходящего, но мне,
Быть может, в спешке
и житейской смуте
Не отыскать, как зёрнышка в стерне,
Начальных истин, корня бытия...
И вновь я слышу вечный зов природы,
И мирозданья сумрачные своды,
Упорная пронзает мысль моя.
Но камнепадом в бездну мчатся годы
И я для них - лишь мальчик
для битья.
ЧЁРНЫЙ КУСАЯ ХЛЕБ
1.
Можно в чаду кружал
С горя терзать гармонь.
Можно кричать: "Пожар!" -
Можно гасить огонь.
Кто не провидит - слеп,
Кто устрашится - слаб.
Чёрный кусая хлеб,
Я у судьбы не раб.
2.
В отчаяньи не кричал,
Не бегал в беде, юля.
Тевтонец и янычар -
Не наши учителя.
Пылью дымит большак,
Стынут в ночи, таясь,
За каждым кустом - лешак,
В каждом пруду - карась.
3.
Тёмен и тих погост.
Не каждый замолен грех.
В небе - сиянье звёзд -
Знаки Господних вех.
Мир не настолько плох,
Чтоб жить, любовь хороня.
Не битых - не меньше трёх
Надо брать за меня.
* * *
Трагедия уходит на покой,
Как героиня сыгранного акта,
И пишется нечаянной строкой
Признание свершившегося факта.
Всё хорошо, да неприютно как-то,
Неловок повседневности покрой,
И не сойти с наезженного тракта,
И не потрогать будущность рукой.
Идея жизни всё-таки проста:
Взлелей успех, сопротивляйся бедам,
Не дай рассудку обернуться бредом.
Легка в дороге первая верста.
Глядишь, а дальше - тёмные места,
А наш итог и вовсе нам не ведом.
ГОРОДСКОЙ ДИПТИХ
1.
От площадей
В проёмы улиц,
Смывая ржавый снег,
Текло,
От солнца мартовского жмурясь,
Как наваждение,
Тепло.
Оно от стран предельно дальних,
Пройдя сквозь толщу зимних дней,
Коснулось вновь колонн Ростральных
И петропавловских камней.
Как будто час урочный пробил!
Мой город полон синевы.
И стал добрее чёткий профиль
Надменных зданий вдоль Невы.
2.
Смотри, как бьёт в гранит
волна тугая,
Парит мостов узорное литьё.
Жизнь, что была, она была такая -
Запомни и не думай про неё.
А впереди, почти как на ладони,
Вся жизнь твоя на сотни лет вперёд:
Взлетает, словно клодтовские кони,
Но никогда узды не оборвёт.
Предвиденья надёжная основа
Лежит в тебе до срока,
как балласт, -
В погожий день ко дну
тянуть готова,
Но в штормы
Опрокинуться не даст!
«Недолго сторожем работал…»
«Недолго сторожем работал…»
НЕВСКИЙ ПРОСПЕКТ
ПИСАТЕЛЬ У ДИКТОФОНА
Сергею Носову не хочется походить на Борхеса
- Известность вам принёс роман "Хозяйка истории", ставший финалистом российского Букера в 2001 году. Чем это событие для вас стало?
- Тем и стало, что роман обратил на себя внимание. Кое-кого он сильно разозлил, но в целом вызвал интерес. Только читать его надо не в журнальной, сильно сокращённой редакции, а в книге, и только так. Надеюсь, скоро переиздадут. С добавлениями.
- Последующие шорт-листы "Национального бестселлера" уже не так радовали?
- Во всяком случае, не огорчали. Но, знаете, лёгкий абсурдизм, присущий некоторым моим сочинениям, похоже, отзывается и в моей жизни. Если вспомнить ещё "Большую книгу" и премию "Нос", я в шорт-листах шесть раз побывал, а кроме того, "лонги" были. Мне уже самому казаться начинает, что это миссия у меня такая - константным присутствием привносить элемент абсурда в славную идею премиального процесса. Сам-то я к этому спокойно отношусь. Отметят или нет книгу премией - на её достоинствах и недостатках это никак не отразится.
- Вас называют блестящим стилистом, а сами вы что думаете о своей прозе?
- Думаю, что, как бы меня ни называли, самому мне лучше не думать о собственной прозе. А то будет, как с той сороконожкой, которая разучилась ходить, задумавшись об особенностях своего шага.
- К вам обычно ещё применяют эпитет "поэт", но я вот заглянул в "Журнальный зал" и не обнаружил ваших стихотворных подборок. Вы давно уже не пишете стихов? Или публикуете их в каких-то экзотических изданиях?
- Вы правильно сказали "ещё применяют". Это по старой памяти. Стихи редко пишу, а когда-то много писал. Было время, когда не мог не писать, а сейчас могу. Значит, что было, то прошло. А печатался в разных сборниках коллективных и антологиях. Скажем, я участник антологии "Поздние петербуржцы", составленной Виктором Топоровым в начале 90-х. Я - единственный из той замечательной антологии, кто так и не выпустил персональную поэтическую книгу. Как-то не очень понимаю, что с этой книгой делать. Друзьям дарить? Жене? Но жена и так всё читала. Может быть, и надо издать. Но я даже не знаю, как издают стихи. Прозу - знаю. Это когда спрашивает издатель: нет ли нового чего. Отвечаю: есть. Оно и выходит. А про стихи никто не спрашивает. Значит, никому и не надо.
- А драматургия?
- А пьесы - наоборот, их издают и переиздают. Некоторые изданы по нескольку раз. И это при том, что сейчас мало кто пьесы читает. Я вот люблю пьесы читать. Читаешь, а у тебя спектакль в голове, и никакого театра не надо. И сам пишу с мыслью о читателе, чтобы можно было глазами воспринимать. Может быть, поэтому кое-что из моих пьес даже включают в прозаические сборники. И правильно - пьеса должна читаться не хуже прозы.
- Вы окончили Ленинградский институт авиационного приборостроения, но работали, в частности, сторожем. Как так вышло? И насколько это занятие расширило, так сказать, ваш писательский кругозор?
- Да я недолго сторожем работал - полгода всего. Это мой персонаж в романе "Грачи улетели" всю жизнь сторожем работает. Но многие, прочитавшие роман, думают, что, значит, и я такой же вечный сторож. А тогда в ленинградских сторожках и котельных сплошь и рядом сидели литераторы, чаще всего поэты, иногда и с двумя высшими образованиями. Вот и со мной что-то такое случилось - рифмы, образы мной овладели, ну и решил не в аспирантуру пойти, а в кочегары. Только меня в операторы газовых котельных не взяли, а на сторожа почему-то сгодился. Это называлось "стрелок ВОХР" - звучало грозно, зловеще почти, но ничего стреляющего нам не давали, конечно. Я даже не знаю, что там требовалось охранять. Ничего не требовалось. Просто в штатном расписании Метростроя была такая ставка предусмотрена. Вывозили самосвалы глину от шахты метро, а я в сторожке сидел, читал, сочинительствовал, осмыслял своё место под солнцем, - в общем, как вы говорите, расширял кругозор.
- А в Литинститут для чего поступали? Вы же учились на заочном, а это не совсем то...