Страница 4 из 34
Надо сказать, что с Исламабадом в те годы я встретился всего лишь дважды. Оба раза в Стамбуле у Карима-чайханщика. Встречаясь во второй, и, как мне тогда казалось, в последний раз, я не думал, что пройдет несколько лет и мне придется специально разыскивать этого человека, спасать его, что мы станем друзьями.
В тридцать первом году меня отозвали в Москву. Тревожное было время. В Европе креп, набирал силу фашизм. Началась война в Абиссинии. Особое беспокойство вызывали события в Германии. Я с головой ушел в работу. Об Исламабаде думал изредка, в ряду других воспоминаний, когда мне вдруг было поручено найти Исламабада. Да, да, именно найти.
То, о чем не знал
И.3. Семушкин
Предприятие господина Масару Синдо разрасталось. Спрос на специалистов, прошедших выучку у матерого шпиона, рос. Открывались филиалы. Спрос был связан с событиями в России. Победа революции, а затем и крах интервенции заставляли хозяина «сиротского дома» проявлять верх собранности. Он умел поставить дело. Сам вел отбор кандидатов, внимательно следил за качеством обучения будущих агентов, принимал участие в разработке планов диверсий против нашей страны.
Двойственное чувство испытывал в тот период господин Масару Синдо. С одной стороны, он вроде бы и испытывал брезгливость к тем, кого отбирал. В то же время работал с ними, готовил будущих шпионов, террористов и диверсантов. Своего отношения к ним не скрывал. Он видел опустошенность всех этих людей. Понимал то, что источником их ненависти к собственной стране является всего лишь желание вернуть отнятые привилегии, месть тем, кто эти привилегии отнял. Но привилегии в чем? Он, Масару Синдо, насмотрелся на русских. В Петербурге, в Москве, во Владивостоке, на континенте в Маньчжурии и здесь, на островах своей родины. Еще раньше, когда он впервые попал в Петербург, его удивила какая-то нечеловеческая тяга той части русского общества, которая представляла определенные буржуазные и близкие ей круги, к насыщению. Он, как кошмарный сон, вспоминал непрекращающееся пьянство, обжорство, безмерную громогласную похвальбу, не мог понять увиденного. По роду своей деятельности господин Масару Синдо встречался с дельцами и политиками. Среди них попадались яркие личности. Но то, что осело в его стране после Октябрьской революции, как раз и напоминало ему ту часть России, которую он не мог понять. Непонимание, однако, от дел не освобождало. Он был солдат, господин Масару Синдо, и выполнял приказ. Поставлял необходимых «специалистов». Даже не интересовался их дальнейшей судьбой. Во все годы его постоянно заботила судьба «сиротского дома».
Шли годы. Мир сотрясали события, одно другого значительнее. Менялись взгляды, требования. Доходило до того, что господину Масару Синдо приходилось отстаивать право на жизнь своего предприятия. Находились люди, считавшие, что он позволяет себе недозволенную роскошь, воспитывает неизвестно кого и для чего. События требовали немедленной отдачи, а у него… Но он и не задумывал свое рискованное предприятие на потребу дня. Он готовил агентов с перспективой.
Менялось время, менялись руководители специальных служб. Одни из них понимали и отдавали должное заботам господина Масару Синдо, но были и противники. Требовалось большое искусство, чтобы отстоять свою точку зрения, сохранить то, что создавалось с большим трудом. Лишь в двадцать втором году, через восемь лет, он смог выпустить первую группу из десяти человек. Его выпускники отправились в Европу. Задание: учиться в университетах, делать политическую карьеру, пробираться в те сферы общества, которые дают человеку власть. Не гнушаться средствами. Достичь цели. Ждать своего часа.
Ежегодно, начиная с тысяча девятьсот двадцать второго года, «воспитанники» господина Масару Синдо покидали «сиротский дом», разъезжались во многие страны. Каждый выпускник имел надежную легенду, которая готовилась за много лет до выпуска, соответствовала национальности агента, его предыдущей жизни, объясняла рождение в колонии. Казалось бы, что все идет хорошо, как и должно было идти, но через несколько лет после первого выпуска понял господин Масару Синдо, что дело всей его жизни терпит крах. Он понял, что проигрывает в поединке с Советской Россией. Понял потому, что первые агенты, которых он отправил в Россию, сразу же провалились. И тогда господин Масару Синдо стал думать, мысли его привели в тот далекий день семнадцатого года, когда он состряпал акт о несчастном случае с воспитанником, пропавшим в Токио. Никому он не мог доверить своей тайны. По опыту работы в разведке Масару Синдо знал: тайна существует до тех пор, пока о ней знает один человек. Для двоих тайны нет. Единственного свидетеля, человека, знавшего о пропаже мальчишки, он давно убрал. И все-таки, анализируя провалы, господин Масару Синдо пришел к выводам, что беглец жив, он добрался до своей родины, у него были в этом помощники, о существовании школы известно русским. Русские за это время могли получить фотографии его учеников, словесные портреты, установить наблюдение за «сиротским домом». Мало ли что могли предпринять русские, зная о существовании школы, и что они предприняли. В это время из Европы, точнее — из Германии, в адрес Синдо пришла небольшая газетная заметка. Расшифровав ее, руководитель «сиротского дома» замер. Текст шифровки гласил: «Гамбург. Неожиданная встреча. Англичанин из Турции. Узнал в нем того русского, что погиб в автомобильной катастрофе». И подпись: «Черный барон».
Европа отмечала рождество Христово. Уходил в прошлое еще один год. Черный барон, он же Клаус Лерк, один из способнейших учеников господина Масару Синдо, выпускник первой десятки, как нельзя лучше справлялся с поставленной задачей. Он не только успешно внедрился в Германии, но и окончил университет в Берлине, прекрасно разобрался в политической обстановке в этой стране, верно определил силы, которые вот-вот возьмут власть, сделал ставку на эти силы, считается одним из надежных людей у нации, руководит штурмовым отрядом. Господин Масару Синдо был доволен своим воспитанником. Если у Черного барона дела пойдут и дальше столь же успешно, он сделает хорошую карьеру. И потом… Клаус Лерк не мог ошибиться. Он спал рядом с этим русским. Их привезли почти одновременно. Они одногодки… Не в правилах у господина Масару Синдо делиться тайнами с кем бы то ни было, но и выхода он не видел. В Берлин ушла шифровка с приказом о ликвидации русского.
Из рассказа
И.3. Семушкина
«Произошла одна из тех случайностей, которые принято называть роковыми. Хотя какой там рок, в предопределения я не верю. Раньше у меня таких случайностей не было. Сказались усталость, то нервное напряжение, в котором жил я все годы, начиная с четырнадцатого. Что-то я упустил, расслабился, и вот результат. На выходе из порта Гамбург лицом к лицу встретился с Лерком. Его, впрочем, так же, как и меня, не враз можно было узнать, прошло много лет. Но в «сиротский дом» мы попали вместе, три года жили бок о бок. Так что узнали друг друга. Клаус изменился. Возмужал, окреп. Ему шла форма штурмовика. Ступал он твердо. По-хозяйски твердо, я бы сказал.
Мне надо было уходить из Гамбурга, уезжать из Германии. Но поступить так именно в тот момент я не мог. Начало тридцатых годов. В Индии, в стране, давшей мне приют, настоящих друзей, пославших меня на работу в Европу, наступили тревожные дни. Британские власти беспощадно расправились с моими друзьями. За «соляной поход», за восстание в Пешаваре и Шолапуре, за то, что рабочий класс Индии, крестьяне, все население поднялось на вооруженную борьбу против колонизаторов, войска англичан обрушили на страну террор и насилие. В Гамбурге была наша перевалочная база. В Европе мы добывали оружие, боеприпасы, переправляли его восставшим. Порт Гамбурга — основное звено в длинной цепочке долгого пути до Индии. Большая ответственность лежала на моих плечах. Я не мог бросить хорошо отлаженное дело, передать его мне было некому. Надеялся я на то, что Лерк не решится на самостоятельные действия, он свяжется с господином Синдо. На это надо время. Да и выхода, честно говоря, в тот момент я не видел. Для меня было ясно — я раскрыт. Господин Синдо не простит побега. Теперь он узнал, что я в Европе, а значит, «работаю». На кого? Это уже детали. У меня не было шансов бежать из Японии, я бежал. Выходит, я имел помощников, защитников, дело не в названии. Кто может помочь сироте? Такие же оборванцы? Да. К тому же я русский. В России произошла революция. Минуло столько лет. Не надо ломать голову, чтобы понять ситуацию. А господин Синдо кое-что понимал в этой жизни. Скрыться от него я тоже не мог. Где? И господин Синдо и Лерк в то же время могли действовать почти открыто во многих странах, кроме, разумеется, России. Но о России я тогда не думал. Россия для меня оставалась несбыточной мечтой. Несбыточной и недосягаемой. Я был рядовым представителем национально-освободительного движения Индии в Европе. Мысли мои шли тогда примерно в таком плане. Что я для России? Оказать помощь молодому государству рабочих и крестьян было честью, моей святой обязанностью. Я помогал. Подробно проинформировал русских о предприятии Масару Синдо. Но рассчитывать самому на помощь… Об этом я как раз и не думал. Как и о том, что Лерк решится на гласность, на использование власти. Он не станет меня арестовывать, сам связан по рукам, по ногам. Следовательно, он лично, после указаний господина Синдо, постарается убрать меня. А это уже поединок. К поединку я был готов».