Страница 17 из 17
Конечно, разница между кока-колой и пепси-колой небольшая, но он принципиально не пил пепси из-за того, что этот напиток слишком часто появлялся в рекламных роликах. Он поднялся из-за стола, взгляд его остановился на фургоне с такой манящей рекламой прохладительного напитка.
– Кока-кола, – негромко произнес Бушлатов и обратился к охраннику:
– пойди прокрути запись телекамеры, разгружался этот фургон или нет.
– Сейчас, – охранник ухе было двинулся к двери.
– Не надо, – остановил его Эдуард Ефимович и включил селекторную связь с центром охраны. – Выведите мне на монитор запись того момента, когда появился фургон напротив кафе, – попросил он.
Вскоре монитор ожил, по экрану побежали ускоренно перематывающиеся кадры, бегущие задом наперед люди, вперед багажниками пронеслось несколько автомашин. Наконец, Эдуард Ефимович увидел подъезжающий к кафе фургон. Он смотрел минут десять: шофер так и остался на месте, фургон не открывался. Когда Бушлатов уже хотел остановить воспроизведение, он увидел, как водитель обернулся и, приоткрыв маленькое окошечко, ведущее из кабины в фургон, посмотрел туда, губы водителя беззвучно шевелились. Он явно кому-то что-то говорил.
Злая улыбка появилась на губах главного аналитика.
– Ну да, конечно же, грузчики у тебя сидят в холодильнике, – рассмеялся он и указал пальцем на замаскированный под вентиляцию кондиционер на крыше фургона.
Охранник с бесстрастным лицом следил взглядом за каждым движением Бушлатова.
– Ребята, разберитесь с этим фургоном, потому что он мешает мне работать.
– Наши ребята уже обратили на него внимание, – ответил охранник.
– Ну так пусть они обратят на него более пристальное внимание.
Эдуард Ефимович вышел из своего кабинета. Он делал это чрезвычайно редко, лишь в экстраординарных случаях. Он спустился в комнату без окон, где сидели трое из службы охраны. Мягко мерцали экраны мониторов, на которые поступало изображение с телекамер, установленных снаружи здания.
– Что вы можете сказать об этом фургоне?
– Мы уже посылали запросы, номера на машине липовые, – сообщил старший по смене, – точно такие номера выданы два года назад на «рафик», принадлежащий телевидению.
– Они используют какую-нибудь аппаратуру? – поинтересовался Бушлатов, уже наперед зная ответ.
– Да, они сканируют стекла в надежде снять колебания голоса. Аппаратура у них новейшая, мы еле сумели распознать сигнал аппарата, снимающего электромагнитные колебания с компьютеров, расположенных в здании.
– Они выходили с кем-нибудь на связь?
– Нет, – ответил начальник смены. – Наверное, боятся, что мы их сможем засечь.
Бушлатов все еще продолжал улыбаться, но глаза его смотрели уже из узких щелочек век, и этот взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Прикажете отключить всю аппаратуру в здании?
– Нет, отчего ж? – усмехнулся Эдуард Ефимович, вспомнив, что только что отпечатал две страницы для отчета Президенту, и информация касалась именно Федеральной службы безопасности.
Дело заключалось в том, что ФСБ помогало некоторым министрам перевозить золото за границу в виде слитков.
– Поздно, поздно, – пробормотал Бушлатов. – Эта машина должна исчезнуть вместе с информацией, которую она захватила, – тоном, не терпящим возражений, сказал он и вышел из комнаты.
Спорить в таких случаях не полагалось. Начальник смены начал выходить на связь с Главным управлением.
Полковник Студинский был абсолютно уверен в том, что его новое начинание с фургоном, напичканным прослушивающей аппаратурой, даст нужный результат. Во всяком случае, ему удастся узнать, чем занимаются в этом странном доме по Дровяному переулку.
А сам он решил пока заняться делом маньяка. Он прекрасно понимал, что поймать такого преступника – совсем не то, что отыскать человека, взломавшего сейф. Немотивированные преступления тем и страшны, что могут коснуться каждого.
Здесь, правда, круг поисков немного сужался: маньяк явно интересовался молодыми девушками и девочками. Но все равно охватить весь огромный город было сложно.
«Если не удастся поймать самого маньяка, то нужно хотя бы сделать вид, что работа в этом направлении ведется», – подумал полковник Студинский и тут же припомнил, что жена ему рассказывала о девочке Кате из их школы, которую на улице преследовал какой-то незнакомый мужчина.
Конечно же, Владимир Анатольевич знал, что половина таких рассказов – это вымыслы детей, напуганных сообщениями о маньяках, что девчонки горазды выдумывать разные нелепости, лишь бы на них обратили внимание. Но случай с Катей был ему на руку. Милиция им не заинтересовалась, и Студинский вполне мог сделать вид, что вышел хоть на какой-то след.
Вместо того, чтобы задействовать поисковые группы, он всего-навсего позвонил жене и узнал номер телефона одноклассницы своей дочери.
Дома оказалась бабушка. Представившись, полковник Студинский сказал, что вскоре заедет к ним. Рассказ девочки оказался на удивление коротким и целиком и полностью подходил Студийскому для того, чтобы создать видимость работы.
– Если можно, я хотел бы проехать с Катей в управление, – сказал полковник.
– Могу я поехать вместе с внучкой? – бабушке явно было нечего делать, и она готова была ехать хоть на край света.
– Нет, – твердо ответил полковник, – к сожалению, не положено по инструкции.
Он соврал, не моргнув глазом, зная, что на людей старшего возраста такие магические слова, как «инструкция», «предписание», действуют лучше всяких уговоров.
– Не положено – так не положено, – бабушка стала собирать Катю.
Та сразу же преисполнилась сознанием собственной значимости и мечтала только о том, что во дворе будет кто-нибудь из подруг, кто сможет ее увидеть вместе с таким важным человеком, как полковник Студинский. Машина ждала у самого подъезда – черная «волга» с антенной радиотелефона на крыше.
Студинский предложил девочке-четверокласснице устроиться на заднем сиденье, а сам сел рядом с шофером.
– Так вот, Катя, пока мы с тобой будем ехать, ты попробуй мне еще раз рассказать, что с тобой случилось, от того момента, как ты вышла из автобуса.
– Этот мужчина пошел за мной следом. Я пробовала идти медленнее – он тоже шел медленнее, я спешила – и он спешил за мной. Мы трижды обошли наш дом, и он не отставал от меня. А потом, когда я вошла в дом, то тоже хотел поехать на лифте. Но я не поехала, а пошла по лестнице. И он пошел за мной. А потом я позвонила в дверь, открыли соседи… А он стал оправдываться. Говорил, что ищет похожую на меня девочку.
– Отлично, Катя. Пока мы будем ехать, постарайся припомнить, как он выглядел.
Полковник Студинский уже составил себе представление о том, что он сможет выудить у Кати. Ему нужен был словесный портрет предполагаемого преступника, а еще лучше – его фоторобот. Эта информация могла бы превратиться в бумаги, которые можно будет положить в папку и обозначить ими проделанную работу. Ясное дело, Студинский даже не думал всерьез искать преступника. Ему важна была хотя бы формальная видимость работы.
Вскоре он вместе с Катей сидел в затемненном зале. Перед ними горел белый киноэкран.
– Сейчас мы будем показывать тебе кино, – сказал Владимир Анатольевич и громко распорядился:
– Глаза, пожалуйста.
На экране полоской возникли глаза.
– Смотри-ка, такие были у того мужчины или немножко другие?
– Вроде бы эти, – сказала Катя.
– А ты подумай.
Одни глаза сменились другими. Девочка, склонив голову, принялась грызть палец.
– Может, все-таки такие? – поинтересовался Студинский.
Девочка молчала.
Еще одна пара глаз проплыла по экрану.
– Вот эти, – сказала Катя.
– Но ты же говорила, такие, как первые?
– А может, и такие.
Вслед за глазами на экране возникали губы, носы, уши, разные прически.
Наконец, через полчаса Владимир Анатольевич понял: Катя абсолютно не запомнила того мужчину. Наверное, она вообще боялась повернуться к нему, боялась взглянуть в его лицо. А полковник невольно поймал себя на мысли, что собирает на экране портрет Федора Молчанова или, во всяком случае, мужчину, очень похожего на него.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.