Страница 26 из 34
Бордман нахмурился. Вездеход продолжал ползти по оседающей, массе земли. Наверху все казалось нормальным. Почти. Здесь была дорога ведущая через рифы. С первого взгляда она казалась вполне нормальной. Но она лопнула уже через сто ярдов посредине, разлом уходил в сторону и где-то исчезал. Рядом стояло пьяно наклонившееся дерево. На милю вперед вдоль дороги поверхность земли несколько вспучилась словно что-то постоянно выдавливало ее снизу. Вездеход пробрался через вздыбившееся место.
Было четко видно, что давление вездехода — минимально. Он вообще не создавал вибрации. Но даже такая машина притормаживала, когда проезжала рядом с домами — жилища и пару магазинов — где строения жались друг к другу по обеим сторонам дороги.
Вокруг домов находились люди, но они совершенно ничего не делали. Некоторые из них враждебно смотрели на вездеход Надзора. Некоторые — презрительно поворачивались к ним спиной. рядом с жилищами стояли вездеходы, готовые для пользования, но ничего не двигалось. И все время от времени посматривали в том направлении откуда прибыл вездеход.
Вездеход продолжал двигаться. Наконец-то они увидели плоский пейзаж. Все вокруг обозревалось практически на неограниченное расстояние. Океан находился в сорока милях — темно-синяя полоска рядом с горизонтом. Остров представлял из себя практически плоскую чуть наклоненную поверхность. Нигде не было видно ни холма, ни ущелья, за исключением небольших впадин, вымытых дождем. Но даже они были укреплены, окружены дамбами и включены в ирригационную систему.
Они приблизились к место где ряд деревьев шел вдоль водяной преграды. Часть деревьев упало, а часть — наклонилось. Несколько оставшихся стояли твердо и прямо. Все растения были знакомыми. Большая часть колоний не привозит с собой растения, в основном с материнской планеты Земли. Но этот остров Канна-3 поднялся над поверхностью моря не больше трех-четырех тысяч лет назад. Поэтому не было времени для того чтобы выросла местная растительность. Когда Надзор заселил это место, здесь не было ничего кроме нескольких видов морских водорослей, единственное что могло приспособиться к жизни на суше. Земные растения вытеснили их, и вокруг было зелено и привычно человеческому глазу.
Но с поверхностью было что-то не так. В одном месте земля чуть вздулась и высокие стебли кукурузы торчали во все стороны. В другом — была широкая проплешина в на поверхности. И ирригационная установка качала туда воду. И она не могла заполниться водой.
Барнс сказал:
— Простите меня, сэр, но как, дьявол меня побери, все это случилось?
— Начались ирригационные работы, — терпеливо принялся объяснять Бордман. — Земля здесь — ил с поверхности океана. Здесь нет ни камней ни песка. Поэтому здесь только каменное основание и плотная слежавшаяся грязь ила. Но что-то внизу не хочет больше держать ее. И она снова превращается в ил.
Он махнул рукой указывая на расстилавшийся пейзаж. Все было занято, каждый клочок земли. Каждый квадратный дюйм земли был обработан. Дороги были строго ограниченной ширины а дома были узкими и высокими. Наверное, это был самый цивилизованный участок в галактике. Бордман добавил:
— Вы сказали, что земля словно мыло. В некотором роде она и действует как мыло. Она лежит на твердой практически гладкой каменной поверхности, словно мыло на наклоненном металлическом подносе. И в этом новая проблема. Как долго кусок мыла с нижней стороны сухой мыло не движется. Даже если вы поливаете его водой или дождем, то верхняя часть промокает и вода стекает, а нижняя часть остается сухой, пока все мыло не разбухнет и не начнет впитывать воду. Пока все начиналось, все было в полном порядке. Но началась ирригация.
Они проехали ряд небольших коттеджей, выходящих лицом на дорогу. Один из них совершенно разрушился. Остальные выглядели абсолютно нормально. Вездеход миновал их.
Бордман сказал, нахмурившись:
— Они хотели, чтобы вода уходила в землю и потому они затеяли ирригацию. Небольшое количество воды не могло повредить. Растения моментально высасывали влагу. Одно дерево высасывает несколько тысяч галлонов в день при хорошем пассате. Были и раньше небольшие оползни, особенно когда штормовые волны захлестывали через барьерный риф, но вся поверхность держалась цепко и когда первые колонисты появились они еще больше укрепили берег.
— Но ирригация? Ведь море не с пресной водой, правда?
— Они использовали растения опреснители, — сказал Бордман сухо. — И системы обмена ионов. Они установили их и получали столько пресной воды, сколько могли пожелать. А им требовалось ее немало. Они Закапывались глубоко, чтобы вода проникала глубже. Они построили дамбы. То, что они сделали походит на то если проделать дыры в нашем мыле, примером которого я воспользовался для объяснения. И что тогда произойдет?
Барнс сказал:
— Ну что… Нижняя поверхность увлажниться и мыло начнет скользит! Словно смазанное жиром!
— Не жиром, — поправил его Бордман. — Мылом — мыло более скользкое. В этом разница и мне кажется что в этом наша надежда. Но самая ничтожная вибрация способна ускорить движение. И так и происходит. Поэтому население бродит с такой осторожностью, словно ходит по яйцам. Хуже того, оно ходит по чему-то эквивалентному куску мыла которое становиться все более и более влажным снизу. Оно начинает сползать как и положено подобной субстанции, в море по наклонной плоскости. В каменной поверхности продолжаются вибрации. Поэтому продолжается медленное постепенное, сползание.
— И они подсчитали, — сказал Барнс, — что посадка целого корабля с помощью посадочной ловушки может вызвать нечто похожее на землетрясение. — Он остановился. — Землетрясение, сейчас…
— На этой планете не так много вулканов, — сказал ему Бордман. — Но естественно, здесь есть некоторые тектонические подвижки. Они-то и создали наш остров.
Барнс сказал нехотя:
— Я не думаю, сэр, что спал бы спокойно, если бы жил здесь.
— В настоящий момент вы живете здесь. Но судя по вашему возрасту, мне кажется, что вы будете спать спокойно.
Вездеход повернул, следуя повороту дороги. Дорога была очень ровной и даже движение вездехода по ней было крайне мягким и гладким. Именно отсутствием вибрации объяснялось то, что вездеходу было разрешено двигаться, когда было строжайше запрещено всем остальным движущимся механизмам. Но Бордман вспомнил что Глава Сектора запретил сажать шлюпку на своем ходу. Вся обжитая поверхность острова находилась на наклонном камне и если поверхность земляного слоя станет достаточно влажной она просто соскользнет в море. Оно и двигалось. Оно двигалось со скоростью в четыре дюйма в час. Но это движение может быть ускорено вибрацией и наверняка биением моря в подветренный барьерный риф.
Правда это не означало, что звук ракеты может нести катастрофические последствия, так же как фиксация корабля на орбите с помощью посадочной ловушки и полная посадка его может вызвать сползание. Здесь было еще нечто, подумал он, хотя ситуация с населением была достаточно серьезной если действительно начнется серьезное сползание верхнего слоя вниз или если большая часть поверхности острова начнет двигаться. Все население будет вынуждено сползать вместе с ней. Если останутся выжившие, то их число уменьшиться в десятки раз от настоящего числа.
Высокая стена резервного пространства Штаб-квартиры возвышалась впереди. Штаб-квартира Сектора расположилась здесь, когда на планете просто не было других обитателей. Были засеяны семена и выросли деревья, пока сооружались помещения Надзора. Штаб-квартиры обычно сооружаются на безлюдных планетах. Но колонисты последовали за персоналом Надзора. Жены и дети, затем складские работники, сельскохозяйственные работники и наконец гражданские техники и даже политики появились здесь, по мере того как росло количество людей не занятых на Службе. Сейчас Штаб-квартиру не любили, потому что она занимала четвертую часть острова. Она занимала слишком много полезной площади планеты недоступной для пользования гражданских лиц. А остров был отчаянно перенаселен.