Шальные деньги

– Слишком сильно ты надушился, – сказал Данилов водителю.

– Ваш подарок, хотел сделать приятное.

– В помещении он пахнет прилично, но в салоне…

Водитель понял, что спорить себе дороже, поэтому включил кондиционер. Хозяин был явно не в духе. Водитель краем глаза в зеркальце посмотрел на его лицо: хозяин был зол как собака, едва сдерживал ярость. “Наверное, сегодня нажрется, – подумал водитель, прекрасно зная привычки Данилова, – нажрется в усмерть, будет материться, как последний грузчик-алкаш, и куда весь шик денется. Даже дорогим коньяком можно ужраться так же, как самым дешевым самогоном”.

– У тебя есть сигарета? – процедил сквозь зубы Данилов.

– Так точно, – сказал водитель, открыв перчаточный ящик, крышка которого поблескивала красным деревом.

В ящике лежало несколько пачек – на все вкусы. Он понял: сейчас хозяин нуждается в крепких. Курил Данилов мало, сигареты три в день, поэтому и не носил их с собой.

– Может, сигару?

– Засунь ее себе в задницу.

– Понял, хозяин, – угодливо пробормотал водитель, протягивая пачку “Мальборо”.

"Если он трезвый такое говорит, что же вечером будет? Караул! Может сзади и бутылкой по голове заехать, если что-нибудь не понравится”.

Данилов закурил, морщась от запаха, которого в машине прежде никогда не было. Водитель никогда не позволял себе курить в машине, даже в отсутствие хозяина, хотя Данилов не просил его об этом. Береженого Бог бережет.

Джип впереди включил поворотник и ушел вправо. Черный бронированный “Мерседес” скользнул за ним, обходя череду машин, и остановился на перекрестке. Охранник заглянул в машину Данилова, стекло рядом с водителем медленно опустилось.

– Александр Владимирович, вы подниметесь?

– Нет, – выдохнул вместе с сигаретным дымом олигарх, – я его здесь подожду. И поторопите Кривошеева: Ленский вас ждет с нетерпением.

– " Понял, – сказал охранник, махнув рукой своему напарнику, и вошел в здание управления.

Кривошеев уже ждал людей Данилова. Он картинно потер лоб, глотнул из стакана воды. Два его сотрудника находились в кабинете.

– Голова болит нестерпимо, – деревянным голосом, подражая голосу Евгения, произнес Кривошеев, – прямо раскалывается, давление что ли падает или подскакивает. Вот незадача, уже который день места себе не нахожу.

Сотрудники участливо закивали, дескать, еще денек, уважаемый Кирилл Андреевич, и тогда сможете отдохнуть с легким сердцем: работа будет закончена.

– Сейф откройте, – сказал Кривошеей.

Сотрудник открыл сейф, извлек оттуда портативный компьютер. Кривошеев накинул серый плащ, поправил темные очки, затем взглянул на левую руку, но протянул правую. Сотрудник защелкнул браслет, и Кривошеев, опустив голову, вместе с охранниками Данилова неторопливо двинулся вниз к машине. Охранники Данилова изучающе смотрели на Кривошеева.

– Кирилл Андреевич, вам что, нехорошо?

– Ничего, ничего, скоро пройдет. Голову сжало, словно тисками.

Кривошееву открыли дверцу машины.

– Никогда не открывайте мне дверь. Вы меня поняли? – строго произнес, обращаясь к охранникам, Кривошеев. – Поняли или нет?

Данилов обеспокоенно повернул голову, посмотрел из машины на Кривошеева и своих людей. С какой это стати он взялся его охрану учить уму-разуму?

– Поняли, – сказали охранники в один голос.

– Никогда больше не открывайте мне дверь, я сам в состоянии.

Кривошеев забрался в машину и поморщился.

Данилов протянул руку.

– Что это вы, Кирилл Андреевич? Да на вас лица нет.

– Скверно мне.

– Может, врача?

– Не надо, – сказал Кривошеев, вяло левой рукой пожимая руку Данилова.

Тот опустил стекло, выбросил окурок.

– Поехали.

По рации водитель “Мерседеса” связался с охраной, и два джипа тронулись одновременно с огромным черным “Мерседесом”.

– Последний день.

– Да, надеюсь, – ответил Кривошеев на замечание Данилова. – Скорее бы все это кончилось.

– Сегодня кончится.

– Для вас, а для меня – нет.

Минут через пять Кривошеев вдруг сказал:

– Александр Владимирович, скажи водителю, чтобы к моему дому подъехали, я возьму таблетки, как назло забыл. С такой головой я работать не смогу.

– Понял, конечно, не вопрос. Давай к дому. Кривошеев деревянным голосом назвал адрес. На улице накрапывал дождь, щетки сметали капли с переднего стекла машины. Водитель “Мерседеса” по рации передал адрес, и черный “Мерседес” в сопровождении двух джипов вскоре въехал во двор.

– Вот здесь у подъезда, – приказал Кривошеев.

Кирилл Андреевич еще не успел открыть дверцу “Мерседеса”, а два охранника Данилова уже стояли рядом с машиной. Теперь, когда у него был компьютер, хранивший в себе тайны холдинга и государства, с него глаз не спускали.

– Вы что, со мной пойдете?

– Да, сказал старший.

– Что ж, как вам угодно. Правильно, ребята, береженого Бог бережет.

Кирилл Андреевич не воспользовался лифтом. Он пешком поднялся к двери своей квартиры, открыл ее и произнес:

– Проходите.

Один из охранников скользнул в квартиру.

– Подождите меня здесь в гостиной, лекарство в спальне.

Охранники начали оглядываться по сторонам, рассматривая убранство большой гостиной: канделябры, пианино, картины в золоченых рамах – все это досталось Кривошееву от отца-генерала.

Кривошеев вошел в спальню. Евгений поднял голову. Кривошеев движением руки приказал ему встать. Евгений поднялся. На сером плаще не хватало капель дождя. Кирилл Андреевич взял стакан с водой, стоявший на тумбочке у постели, набрал в рот воды и брызнул на плечи Евгению. Тот судорожно дернулся, Кирилл Андреевич прижал палец к губам, а затем тихо прошептал на ухо:

– Выходи, спускайся, садись в машину, машина черная, самая большая.

Кирилл Андреевич прикоснулся к воротнику его плаща, поднял его. Брат вышел из спальни. Охранники рассматривали картины. Не обращаясь к ним, Евгений Кривошеев направился к выходу. Один из охранников обогнал его в прихожей, открыл дверь, пропуская на лестничную площадку.

– Голова болит… – сделав шаг, произнес двойник, – очень болит, надеюсь, лекарство поможет.

Охранник, закрыв дверь, недоуменно пожал плечами. Деревянной походкой Евгений Кривошеев спустился вниз, с удивлением посмотрел на огромный черный “Мерседес” и на два джипа, затем прикоснулся ладонью ко лбу, левой рукой открыл дверь, забрался в салон.

– Ну что, легче? – спросил Данилов.

– Да, надеюсь, лекарство поможет, уже немного лучше.

– Поехали.

Данилов держал у уха трубку телефона.

– Да, Спартак, мы уже едем. Тут заминочка, Кирилл Андреевич занемог. Но говорит, что уже лучше. Через полчаса будем у тебя. Да, накрывай стол. Кирилл Андреевич, он предлагает стол накрыть.

– Голова болит, – деревянным голосом произнес Кривошеев.

– Что-то вы мне не нравитесь, Кирилл Андреевич, может, отложим это дело?

– Сейчас пройдет, надеюсь, лекарство поможет… – с одной и той же интонацией упорно продолжал твердить Евгений Кривошеев.

Компьютер, пристегнутый браслетом к запястью правой руки, лежал у Кривошеева на коленях. Данилов всматривался в профиль Кривошеева. До этого им приходилось встречаться не очень часто.

Данилов втянул воздух, хищно шевельнув ноздрями. Что-то странное пробивалось сквозь густой запах одеколона, и это что-то очень забеспокоило Александра Владимировича Данилова. Почему-то вспомнилась больница, такой запах въедается в тело, пропитывает насквозь человека, как вода пропитывает губку. От него невозможно избавиться очень долгое время.

– Вы таблетки пили, Кирилл Андреевич?

– Да, я принял лекарство, надеюсь, оно поможет… – и опять та же заученная деревянная интонация.

Даже шофер нервно повел плечами. Он взглянул в зеркало, но в нем видел лишь шефа. Шофер привык чувствовать пассажиров спиной, затылком и готов был поклясться, что рядом с Александром Владимировичем сидит кто-то другой, не тот, кто сидел десять минут тому назад. Он даже обернулся. Нет, сидел Кривошеев. Странный, уставший, заторможенный таблетками, стекла темных очков, поблескивая, скрывали глаза.