Страница 47 из 90
Глава 19
Бубен с Тарасовым проторчали «в засаде» до восьми вечера – все надеялись, что спонсор наконец появится. Ведь хозяева в отличие от наемных работников трудятся по свободному графику. Целый день могут отсутствовать и потом в неурочный час переступить порог кабинета.
Около пяти возникла идея зайти в любой другой офис на этаже и позвонить еще раз в приемную. Вдруг Кормильцев передал секретарше нечто конкретное о своих планах? Тарас остался на месте, а Бубен выбрался в коридор.
Люди входили и выходили, закрывая за собой двери комнат. В коротких просветах он видел яркий календарь на стене, экран компьютера, кресло на колесиках, женскую ножку, туго затянутую в колготки телесного цвета, слышал обрывки речи, смех.
Ножка заставляла стискивать зубы: женщины хотелось прямо здесь и сейчас. Красива она будет или нет – не важно. Бубен прошел до конца коридора, так и не решившись никуда войти. Внезапная робость напала на него – человека, который никогда не стеснялся. Как он попросит, как объяснит? Может проще было выйти на улицу и поискать автомат?
Он все-таки пересилил себя. Вошел в первую попавшуюся дверь, обратился к той девушке, что сидела ближе всех. Она посмотрела как-то странно – может, запах от него не тот или побрился неважно?
– У нас, вообще, телефоны на счетчике, на повременной оплате.
Вот сучка. Сама, небось, треплется часами с подружками, а ему полминуты пожалела. Упрашивать и клянчить не хотелось. Выйдя в коридор, он аккуратно прикрыл за собой дверь. Увидев неподалеку туалет, решил воспользоваться случаем.
За одну секунду представил, как заходит в женское отделение, прячется в кабинку, не закрывая на задвижку дверь. Ждет пока дамочка снаружи возьмется за ручку. Хватает ее, обомлевшую от неожиданности, запирается. Угрожать не придется, одного взгляда хватит, чтобы она не посмела закричать. Как он засадит ей в этом крошечном закутке…
Фантазия родилась и погасла. Духу не хватило рискнуть. С отвращением к самому себе Бубнов вернулся к товарищу.
– Чего так долго?
– Да ну их всех. Смотрят так, как будто я милостыню прошу.
– Е-мое. Простой вопрос решить не в состоянии. Лучше б я Витька с собой взял. Чего от тебя духами пахнет?
– Мылом, наверное. Я в туалете руки вымыл.
Все блестит и сверкает, мать их…
– Завидно? Ты бы при любом раскладе в таком не сидел. Торчал бы где-нибудь на очередном поганом складе и подтирался старыми накладными.
– Давай не будем.
Бубну хотелось добавить еще пару «теплых» слов, но опять сработало благоразумие. Не стоит будить спящую собаку. А в бывшем замкомполка она точно дремлет. Сколько раз Тарасов заводился от пустяка, еле-еле общими усилиями удавалось утихомирить.
Бывало и похуже, когда казалось, что замкомполка окончательно и бесповоротно спятил. Таких случаев Бубнов помнил всего три. В первый раз Тарасов залез среди ночи на дерево в лесу: выл, визжал и хохотал. Продолжалось это недолго, потому что ветка обломилась под тяжестью и он полетел вниз. Попробовал продолжать, но здесь его быстро скрутили и заткнули рот – дикие, безумные звуки резали по нервам, как бритва.
В другой раз Тарасов отсыпался днем после ночного дежурства. Вдруг вскочил на ноги и стал лихорадочно сбрасывать с себя какую-то воображаемую нечисть – то ли жуков, то ли пауков.
Тряс руками и ногами, потом стал скидывать с себя одежду. Симптомы, вроде, схожие с белой горячкой. Но пили в команде умеренно, не желая ступать на дорогу, которая при их вынужденном безделье однозначно вела в пропасть.
При общем далеко не радужном настрое не было сил смотреть на тарасовское представление.
Воскобойников попытался его утихомирить, но получил нокаутирующий удар в челюсть. Самойленко передернул затвор, направил автомат на массивную фигуру с пепельными волосами, прилипшими к потному лбу. Но с таким же успехом можно было брызгать на бесноватого сотоварища святой водой или зачитывать ему главу из Карнеги о том, как производить благоприятное впечатление на окружающих.
Пришлось опять-таки применить насилие – накинулись сразу чуть ли не впятером. Через час Тарас вел себя абсолютно нормально и ровным счетом ничего не помнил о припадке.
После третьего инцидента, мало чем отличавшегося от первых двух, стали серьезно обсуждать варианты отделаться от замкомполка. Не хватало, чтобы в припадке он прибил кого-то или покалечил. Связать и оставить, а самим сняться с места.
Все, в общем, согласились. Исполнение приговора отодвинули до очередного приступа безумия. Но с ранней весны Тарасов в целом держался, будто почувствовал для себя реальную угрозу.
…Прождав до восьми вечера, они с Бубновым собрались на выход. И тут обнаружили, что дверь черного хода заперта на замок. Что теперь делать – быстро и деловито пройти через фойе?
А куда им, собственно, направить стопы? В Москве, конечно, все реально, в том числе устроиться на ночлег, не показывая документов. Но есть ли смысл вылезать сейчас в дождь, прикидывать, куда деваться, чтобы завтра опять вернуться сюда же?
Голосов и шагов почти уже не было слышно.
– Может, где-нибудь дверь в комнату оставили открытой? – мечтательно пробормотал Бубен. – А там диванчик кожаный, кофеварка.
– Давай заглянем в этот самый «Логос-М».
Вдруг мы Кормильца нашего пропустили, и он сидит себе один-одинешенек, копается в документах.
– Такое бывает только в кино.
– Ив жизни тоже, – Тарасов улыбнулся странноватой своей улыбкой.
Поднялись на нужный этаж – секретарша еще утром по телефону все подробно объяснила. Увидев раскрытую дверь в приемную, Бубен почувствовал слабость в ногах. Чуть приотстал. Тарасов первым приблизился, прислушался.
Отступили далеко назад – туда, где коридор поворачивал под прямым углом.
– Он там, – улыбнулся Тарасов. – Мы как раз вовремя. С ним один только остался посторонний, мужик какой-то.
– Как же мы прошляпили, когда?
– Неважно. Раньше все равно не имело смысла соваться.
– И теперь не имеет.
– Почему? – продолжая улыбаться, Тарасов вытянул из внутреннего кармана вязаную шапку.