Кризис либерализма

Моральный распад влечет за собой определенные политические последствия. Задумаемся над тем, какова эффективность нашей политической системы и ее партий. Сильный "центр" политического спектра, чем мы всегда гордились, тает как айсберг под горячими солнечными лучами. Массовые, или как их называют народные, партии все более теряют свою прежнюю роль. Бывшие избиратели этих партий уходят, и их место занимают те, кто вообще не участвует в выборах - таковых 30 %, а также еще одна категория лиц - те, кто отдает свои голоса таким образом, чтобы выразить свой протест по отношению ко всем большим партиям. Это еще 10-15 % избирателей. Обе категории избирателей образуют вместе новую общественную силу, потенциал которой весьма значителен. Таким образом, почти половина населения страны недовольна существующей политической системой. Возникает вопрос: как долго сможет выдержать наша демократия такое напряжение?

В Канаде страной правят партии, которых еще шесть лет назад вообще не существовало. Весь спектр прежних политических партий изменился внезапно. У консерваторов от 152 мест в парламенте осталось два. Столь же крутые перемены произошли и в Италии, где социалисты и христианские демократы в течение короткого времени утратили прежние позиции, а ошеломляющего успеха на выборах достигли левые радикалы и фашисты. Представить себе, что все это могло бы произойти и в Германии, мы не в состоянии, у нас на это фантазии не хватает. Между тем речь идет о реальной ситуации, когда люди драматическим образом теряют доверие к политическим партиям, к их способности принимать решения и действовать. Демократия Веймарской республики рухнула не потому, что немцы были охвачены какой-то неодолимой страстью к Гитлеру, а потому что они отчаялись, разуверились в этой демократии, в способности тогдашних партий сформировать дееспособное правительство, выражающее волю большинства. Именно отчаявшиеся немцы сделали в 1933 г. ставку на Гитлера. Они были убеждены, что либеральная демократия не в состоянии решить главные проблемы общества.

Нынешние партии в Германии и их представители говорят на таком языке, который для многих людей в стране стал непонятен. Настроения, которыми живут люди, не получают более выражения, потому что политики обращаются прежде всего к средствам массовой информации и к тем, кто заправляет прессой и телевидением. А эти инстанции способны вышвырнуть любого политика, который нарушает установленные ими правила игры. Свидетельством тому была история с Хайтманном, выдвинутым кандидатом в федеральные президенты ФРГ. Такое положение опасно для демократии.

Подведем итог сказанному. Вся эпоха Нового времени, будь то при социализме или в условиях либерализма, была ориентирована со времен Французской революции на создание общества, в котором должны быть осуществлены свобода и равенство. Используя науку и технику, люди должны были, как предполагалось, овладеть природой и добиться управления общественными отношениями. В принципе должны быть упразднены отношения политического господства как таковые и бедность. Условия существования человека - индивидуальные, естественные и прочие - предполагалось предоставить в распоряжение самого индивида. На этой основе должны были получить свободное развитие силы и способности людей. Таков был идеал не только для Карла Маркса, но и для всех прогрессивных сил, которые верны этому идеалу и поныне. Этот идеал соответствует внутренней логике эпохи Нового времени.

Если эта модель общества потерпела крах и социализм не является уже конкретно осуществимым проектом, а либерализм не в силах выполнить свои обещания и превращается в либертаризм, это означает для нас совершенно новую ситуацию. У нас нет более ответа на вопрос о цели общественного развития. Тем самым теряют, по существу, почву под ногами все идеологии - не только социалистические, но и либеральные. Но тогда теряют свое лицо и политические партии, лишенные ориентации и связи с гражданами. Политические партии превращаются в бюро обслуживания: они изучают методами демоскопии пожелания граждан и обещают максимально возможное удовлетворение потребностей людей.

Крушение социализма оставляет не только гигантские экономические, социальные и политические проблемы, оно побуждает к размышлениям и нас самих. Нам следует задуматься над тем, насколько вместе с социализмом потерпели крушение или по меньшей мере оказались в кризисе также и другие идеологии эпохи Нового времени и какие последствия вытекают из этого.

Крах идеологий как выражение кризиса эпохи Нового времени

В предыдущей главе мы коснулись вопроса, не является ли кризис либерализма, быть может, логическим следствием крушения социализма. Это предположение исходит из того, что обе данные идеологии имеют сопоставимую философскую основу и преследуют сходные цели. Лишь в контексте данной общности обретает смысл тезис, что крах социализма может поставить в затруднительное положение и либерализм. Обе идеологии принадлежат к проекту эпохи Нового времени, обе они являются продуктом европейского Просвещения. В этом их первая и важнейшая общность. Поэтому на вопрос о кризисе либерализма в контексте крушения социализма можно ответить, лишь выяснив другой вопрос: как выглядит к концу ХХ века сам проект эпохи Нового времени в целом?

Мы стали свидетелями всемирно-исторического перелома, событий, которые подтверждают тезис о кризисе эпохи Нового времени: крушение реального социализма, война в центре Европы, рост национализма, большие сложности на пути объединения Европы - таковы симптомы этого кризиса. В течение всего нескольких лет распался прежний мировой порядок. Тот порядок, который был определен ялтинскими соглашениями, принадлежит отныне истории. Начался поворот эпохального значения.

Встают новые фундаментальные вопросы: соответствуют ли категории, которыми мы мыслим, новой ситуации? Достаточно ли наших понятий, представлений, методов, наших стратегий, чтобы правильно понять новое положение в мире? Годится ли еще та картина мира, которой мы пользовались до сих пор? Вопросы эти я пока лишь обозначил, в дальнейшем они требуют более углубленного рассмотрения.

Старомодное понятие картины мира я употребляю потому, что оно отражает обобщенно все понятия и представления, которыми мы пользуемся в такой ситуации. Если же сами эти понятия и представления уже не годятся, тогда невозможно создать общую картину мира. Утрачивается тогда и язык для выражения наших представлений о действительности, что иногда бывает хуже всего и вызывает роковые последствия. Пользоваться же по-прежнему старым языком - значит не понимать происходящего. Политический класс теряет ориентацию и, более того - способность осуществлять руководство страной.

Что же произошло? Внезапно перестал существовать Советский Союз, великая мировая держава, империя. Это означает драматический поворот во всемирной истории. Мы едва ли поняли всемирно-исторический характер данного процесса, поскольку для этого не годятся, быть может, сами категории, которыми мы привыкли пользоваться. Употребляя старые категории, мы приходили обычно к выводу, что недостаточно эффективной была именно экономическая система реального социализма, а вследствие этого была обречена на поражение и сама система в целом. Итоги усматривались в том, что экономика с централизованным бюрократическим управлением, следовательно, обнаружила свою неэффективность, а значит и страна с таким экономическим строем оказалась политически и исторически неконкурентоспособна. Отсюда у нас на Западе делали тот вывод, что система социальной рыночной экономики обладает несравненным превосходством и вопрос состоит будто бы лишь в том, чтобы как можно быстрее ввести нашу систему в странах, образовавшихся после распада Советского Союза: создать там рыночную экономику, правовое государство, многопартийную систему, сформировать гражданское общество. Все уроки и познания, которые можно было бы извлечь из беспримерного процесса распада коммунизма, на этих выводах для нас и заканчивались. Крушение коммунизма так нас в конечном итоге ничему и не научило, вот в чем состоит мой тезис.