Повелитель бурь

Инженер Корнеев тем временем, решив, как видно, не рисковать, не глядя нашарил позади себя дверной замок, повернул ключ, вынул его из скважины и опустил в карман брюк. Удодыч мысленно заскрипел зубами. Это был дьявольски удачный ход. Начни возиться с этим мозгляком, отнимая у него ключ, и старая корова, его теща, получит отличный шанс дозвониться в милицию, А если начать с тещи и телефона, инженер с дочкой наверняка поднимут такой гвалт, что в милицию непременно позвонят соседи. Вот ведь влип!

— Послушайте, — сказал Удодыч голосом человека, который пытается унять парочку разбушевавшихся сумасшедших, — не надо пороть горячку. Зачем звонить в милицию? То есть, если хотите, можете звонить, но вы же знаете наши органы! Пока они разберутся, что я не верблюд, полдня пройдет, а у меня неотложные дела. Кому от этого станет легче — вам, мне? Я же говорю, произошло обыкновенное недоразумение, и я не понимаю…

— Сейчас поймешь, — пообещала Вера Николаевна.

Не спуская с Удодыча глаз, она попятилась в комнату и на ощупь сняла трубку с телефонного аппарата. Аппарат был архаичный, с диском, и Удодыч через всю прихожую расслышал доносившееся из наушника комариное пение работающей линии. Вера Николаевна подвинула к себе аппарат и, близоруко щурясь, занесла над диском указательный палец. Удодыч сделал шаг в сторону двери, но инженер решительно заступил ему дорогу. Прапорщик вспомнил, что отделение милиции находится буквально в двух шагах отсюда, за углом, — он проезжал мимо него, направляясь сюда. Это обстоятельство как нельзя лучше объясняло неожиданную храбрость щуплого поборника технического прогресса: его теще достаточно было просто накрутить на диске две цифры, чтобы через минуту квартира наполнилась вооруженными ментами.

Это напоминало ночной кошмар — нелепый и бессмысленный. Удодыч никак не мог понять, почему эти двое так на него взъелись. А с другой стороны, что тут понимать? Баба — создание от природы безмозглое, у нее в голове больше одной мысли не помещается. И уж если этой старой кошелке втемяшилось, что перед ней квартирный вор, то она не успокоится, пока не сдаст его в милицию.

Существовало очень простое решение проблемы, и Удодыч понял, что настало время к нему прибегнуть. Он широко улыбнулся прямо в лицо старой стерве, непринужденным жестом вынул из-за пояса пистолет, свободной рукой притянул к себе все еще вертевшуюся поблизости Дашу, на всякий случай зажав ей ладонью рот, и приставил ствол к виску ребенка.

— Положи трубку, старая корова, — ласково сказал он Вере Николаевне. — А ты, козел, отопри дверь и отойди в сторонку.

Инженер Корнеев буквально на глазах покрылся смертельной бледностью. Вера Николаевна растерянно отвела от уха трубку и держала ее на весу, будто не зная, что с ней делать дальше.

— Подождите, — пробормотал Корнеев, — постойте. Отпустите ребенка, вы не можете…

— Могу, — заверил его Удодыч, — еще как могу. Но не хочу. И что вы за люди? Что я вам сделал, что вы ко мне привязались? Сказано же вам было — адресом ошибся. Милицию они вызовут!.. Молчать! — прикрикнул он на Веру Николаевну, которая открыла рот, — Продырявлю всех троих! Быдло тупое, совки полоумные… Ну ты, профессор! — обратился он к Корнееву. — Режь телефонный провод, быстро! Трубку оборви!

Корнеев бочком протиснулся мимо него в комнату, взял из руки остолбеневшей тещи телефонную трубку и двумя неумелыми рывками выдрал витой шнур из корпуса аппарата.

— Вот так, — сказал Удодыч, пятясь к двери и увлекая за собой Дашу. — И запомните, бараны: все хорошо в меру, в том числе и бдительность.

— Ребенка… — хрипло произнес Корнеев. В горле у него пересохло, он поперхнулся, сглотнул и повторил: — Ребенка отпустите.

— Она поедет со мной, — сообщил Удодыч, ногой приоткрывая дверь, — Немного покатается на машине. С ней ничего не случится, если вы не станете делать глупости. Заберете ее… Где бы вам ее забрать? Автобусную станцию на окраине знаете? Вот там она вас и подождет. И постарайтесь обойтись без фокусов. Если меня попытаются задержать, ребенку не поздоровится. Все ясно?

— Да, — сказал Корнеев, — ясно. Скажите, что вам от нас нужно?

Удодыч в сердцах сплюнул и выругался.

— Телевизор ваш хотел украсть, — с презрением сказал он. — Хобби у меня такое — всякий хлам коллекционировать. Господи, что за народ!

Девочку он высадил из машины на углу в двух кварталах от дома и даже дал ей кусок полиэтиленовой пленки — накрыться от дождя. Всю дорогу до Москвы Удодыч пытался понять, что же собственно произошло, но так ничего и не понял. Тем не менее, ощущение смутной угрозы, не дававшее ему покоя в последнее время, от этого странного происшествия только усилилось.

Выходя утром из дома, Федор Филиппович забыл в прихожей зонтик — не забыл, собственно, а просто не счел нужным брать его с собой. Служебная машина уже ждала его у подъезда, чтобы доставить прямиком к дверям дома на Лубянке, а вечером отвезти обратно, так что генерал не видел причины, по которой ему следовало таскать за собой зонтик, все время рискуя где-нибудь его оставить — если не в машине, то уж в кабинете наверняка.

С самого утра за окнами опять лило, как из ведра. Периодически дождь немного ослабевал, будто выдохшись, но почти сразу же припускал с новой силой. По мокрым стеклам текла серая вода, полдень больше напоминал сумерки, и на столе у Федора Филипповича весь день горела сильная лампа под старомодным зеленым абажуром. Ее резкий белый свет острыми бликами горел в гранях отмытой до скрипа хрустальной пепельницы, вызывая у генерала печальные воспоминания о не столь отдаленных временах, когда пепельница была полна окурков, а под зеленым абажуром лениво клубился табачный дым. Теперь пепельница годилась только на то, чтобы служить пресс-папье, да и то нечасто: стоявший на отдельном столике у окна современный компьютер с плоским жидкокристаллическим монитором раз и навсегда положил конец засилью бумажных сугробов на рабочем месте генерала Потапчука.

Сразу же после полудня в кабинете раздалась приглушенная трель мобильного телефона, Федор Филиппович по очереди ощупал все карманы пиджака, переворошил лежавшую на столе тощую стопку агентурных донесений, заглянул даже в верхний ящик стола, но дьявольская игрушка, словно в насмешку, оставалась невидимой, продолжая при этом терзать слух генерала надоедливым пиликаньем, «Прогресс, будь он неладен», — подумал Федор Филиппович, понемногу начиная свирепеть.

Такое случалось не в первый раз. Он никак не мог привыкнуть к мизерным размерам современных мобильников — изначально не слишком большие, они с каждым годом становились все миниатюрнее и легче, будто состязаясь в этом с карманными калькуляторами. Аппарат, которым Федор Филиппович пользовался сейчас, был подарен ему женой в день рождения и легко умещался у него поперек ладони. В результате генерал никак не мог заставить себя воспринимать эту пустяковину всерьез и постоянно засовывал ее в самые неожиданные места.

Телефон продолжал звонить. Поняв, что с наскока эту проблему не решить, Федор Филиппович перестал суетиться и попробовал на слух определить направление, откуда доносился звук. Впрочем, прекратив беспорядочные телодвижения, он сразу вспомнил, что перед уходом из дома бросил телефон в портфель. Портфель стоял под рукой, прислоненный к тумбе письменного стола. Федор Филиппович расстегнул замки, пошарил в недрах портфеля и, наконец, выудил оттуда миниатюрный аппарат, похожий на крупную морскую гальку. Чтобы попасть пальцем в мизерную кнопку соединения, ему пришлось хорошенько прицелиться. Выводящая из равновесия электронная мелодия оборвалась, генерал поднес трубку к уху и раздраженно бросил:

— Слушаю!

— Желаю здравствовать, Федор Филиппович, — раздался в трубке знакомый голос. — Что-то вы долго трубку не берете. Опять телефон искали?

— Чертова штуковина, — пожаловался генерал. — И нечего смеяться. Подумаешь, блеснул проницательностью! Новости есть?