Повелитель бурь

Тут Максим Юрьевич мысленно приструнил себя: не стоит, пожалуй, так веселиться, право же, не стоит. Если уж докапываться до самой сути, то они с Вострецовым не так уж и отличались друг от друга: делали общее дело, подвергались одним и тем же опасностям, и методы, при помощи которых они этих опасностей избегали, тоже были, в общем-то, одинаковыми. Форма была разная, а вот содержание — общее. Потрепанный, без знаков различия, полевой камуфляж Максима Юрьевича был сродни темному официальному костюму Вострецова. Оба стремились стать образцами для подражания, оба хотели выглядеть в глазах руководства безупречными и незаменимыми, каждый по-своему, но с одинаковой целью — чтобы, когда дело дойдет до подозрений, подозрения эти коснулись их в последнюю очередь.

Словом, сколько бы Становой ни потешался над своим другом и благодетелем, как бы ни презирал его в глубине души, связь между ним и Вострецовым была едва ли не крепче той, что держит вместе сиамских близнецов, и Максим Юрьевич об этом прекрасно знал.

Дойдя до скамейки, Вострецов тяжело опустился на сиденье, положив на колени портфель и скрестив на нем белые, не тронутые загаром ладони. На его покрасневшем лбу блестели бисеринки пота, и он раздраженно стер их клетчатым носовым платком.

— Чертова жарища, — пробормотал он. — А все твои дурацкие затеи!

— Мои? — преувеличенно изумился Становой. — Позволь, но при чем же тут я? Даже если бы господину президенту вздумалось своим указом назначить меня ответственным за климат, я все равно не смог бы превратить зиму в лето и наоборот.

— Перестань, — брюзгливо проворчал Дмитрий Алексеевич. — Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Где этот твой изобретатель? Где дождь, который он обещал? Я уже перевел деньги, но, учти, за них придется отчитываться!

— Отчитаешься, — легкомысленно заявил Становой. — Впервой тебе, что ли, толстяк? Будет тебе дождь, не волнуйся. Установка проходит полевые испытания.

— Где? — сварливо спросил Вострецов. — Где она проходит испытания? Насколько я понял, работа установки должна сопровождаться выпадением осадков. Ну, и где они, твои осадки? Что я скажу министру?

— А он что, спрашивал тебя об этом? Можешь объяснить ему, что предварительные испытания проводятся на максимальном удалении от Москвы. Во избежание нежелательных эксцессов, понял? Как только я буду уверен, что установка работает как надо, я верну ее сюда. А пока что с пожарами пусть борются пожарные. Чем, черт подери, ты недоволен? Огонь тушится, денежки капают…

— Я хочу знать, где установка и человек, который ее привез, — упрямо стоял на своем Вострецов. — Собственно, на установку мне плевать, меня волнует изобретатель. Он видел тебя, видел меня, был у меня в кабинете…

— Ну и что? — спросил Становой. — Ты что, за этим оторвал меня от работы?

— От работы, — передразнил Вострецов. — Рисуешься, как… Как…

— Как ты, — закончил за него Максим Юрьевич. — И не рисуюсь, а вот именно работаю. Если не веришь, загляни в мое личное дело. Там сплошные благодарности, в том числе и от министра. Что-то я не пойму, чего ты сегодня такой взъерошенный? Случилось что-нибудь?

— Представь себе, — понемногу остывая, проворчал Дмитрий Алексеевич. — Я сегодня был у шефа, и он поручил мне проверить финансовую отчетность за последние пять лет. Как ты думаешь, зачем?

— Чтобы выявить факты злоупотреблений, — сказал Становой. — Я угадал? Значит, началось… Что ж, если дерьмо может упасть кому-нибудь на голову, оно непременно упадет, это обусловлено законом всемирного тяготения. Ну а ты-то чего взвился? Проверяй себе на здоровье, только особенно не увлекайся. В конце концов, министр неглупый человек и мог додуматься до того же, до чего в свое время додумались мы с тобой. Вот он и проверяет, нет ли где-нибудь поблизости такого же сообразительного парня, как он сам. Может, возьмем его в долю?

— Ты напрасно шутишь, — сказал Дмитрий Алексеевич, с крайне недовольным видом утирая платком взмокшую шею. Закончив, он посмотрел на платок и брезгливо поморщился — платок был влажный и заметно потемнел от грязи. — В этом нет ничего смешного. Инициатива, увы, исходит не от министра, а… — Он многозначительно поднял к небу указательный палец.

Становой поднял брови, изображая удивление, которого на самом деле не испытывал.

— Странно, — прежним легкомысленным тоном сказал он. — Ему что, больше делать нечего?

— Черт побери, — прошипел Вострецов. Его голос сейчас напоминал шипение вырывающегося из перегретого котла пара. — Пойми, наконец, что время шуток кончилось! Кое-кто обратил внимание на статистику стихийных бедствий за последние пять лет и сообразил, кому это может быть выгодно.

— Ну, естественно, — лениво откликнулся Становой. — Принимая во внимание прежнюю профессию нашего президента, этого можно было ожидать. Конторе нынче лафа. Чуть что, можно бежать за советом прямо к большому боссу, он по старой памяти выслушает и поможет. Но ты зря перепугался. Это же недоказуемо. Одни высосанные из пальца предположения, и больше ничего. Подумаешь, статистика! На компьютере, небось, считали, графики чертили… Ну и что? Климат меняется, идет глобальное потепление, атмосфера сходит с ума, и черта с два ты загонишь ее капризы в рамки средних статистических значений.

Это были пустые слова. Максим Юрьевич отлично знал, откуда дует ветер, и занимался демагогией с единственной целью: выяснить, что известно Вострецову.

Оказалось, что Вострецову известно многое — пожалуй, все, что имело значение в данном конкретном случае.

— А покойники с пулями в голове в эти рамки вписываются?! — свистящим шепотом вскричал Дмитрий Алексеевич, резко поворачиваясь к собеседнику всем телом. — А канистры из-под бензина, найденные на пепелище? В какие рамки вписываются они?!

— В обыкновенные рамки психических отклонений, — невозмутимо парировал Становой. — Или, к примеру, в рамки терроризма. Не понимаю, что ты бесишься? Подумаешь, парочка покойников и пустая канистра! Даже если бы на ней были твои отпечатки, они бы все равно сгорели.

— Так, — внезапно успокаиваясь, сказал Вострецов. Спокойствие его казалось хуже самого громкого крика, потому что за ним легко угадывалась зажатая в стальных тисках воли ярость. — Парочка, говоришь? Значит, ты с самого начала был в курсе. И даже не подумал предупредить!

— А зачем? Ты бы только зря волновался.

— А затем, что меня сегодня у министра чуть кондрашка не хватила! Послушай, Макс, это уже не лезет ни в какие ворота. Твои люди совсем расслабились и начали оставлять следы. Я тебя предупреждал, что когда-нибудь это плохо кончится. И вот, пожалуйста, этим делом занимается ФСБ!

— Ага, — удовлетворенно хмыкнул Максим Юрьевич и все-таки закурил, несмотря на висевший в воздухе дым. — Я так и думал. Что ж, толстяк, нам с тобой нечего волноваться. Признаться, я слегка побаивался, что они пойдут другим путем, начнут копать исподтишка, молча собирать информацию, расставлять ловушки — словом, действовать по всем правилам. А они пошли напролом, по команде. Какой-то очкастый майор доложил полковнику, полковник — генералу, генерал тоже не захотел брать на себя ответственность, побежал к шефу, и пошло, и поехало… Докатилось до президента и рикошетом пошло вниз. А рикошет — он и есть рикошет, убойная сила у него не та. Раз дело получило определенную огласку и решается на уровне министров, значит, кончится оно ничем. Покричат и успокоятся, потому что для них главное — не выносить сор из избы. Свалят все на чеченцев и дело с концом. МЧС сейчас на пике популярности, это один из костылей, на которые опирается власть, и ни один дурак не отважится из-под нее этот костыль вышибить. Это же скандал на весь мир! А скандалов нам и без того хватает. Так что не переживай, все обойдется.

— Ах, как у тебя все просто! — язвительно воскликнул Дмитрий Алексеевич. — Излагаешь, как по писаному. Черт меня дернул с тобой связаться! Доведешь ты меня до тюрьмы! Уже, можно сказать, довел.

— Успокойся, — приказал Становой. — Возьми себя в руки, баба! Конечно, денежки считать проще! Только откуда бы они взялись, твои денежки, если бы не я? Прекрати метать икру. Вся эта бодяга с расследованием скоро закончится, поверь. Буквально на днях произойдет кое-что, что раз и навсегда замажет этим умникам глотки. Они могут думать, что им угодно, проводить какие угодно анализы, но уже сейчас каждому обывателю ясно, что с МЧС хорошо, а без МЧС — плохо. А вскорости без МЧС станет невозможно. Помяни мое слово, не пройдет и недели, как вся эта чепуха с проверками финансовой отчетности будет отменена личным приказом президента.