Последний самурай

— А платить кто будет? — недовольно поинтересовался мордатый сержант по фамилии Хрунов.

— Поговори у меня, е-н-ть, — сказал старлей Коля. — Шурин твой мне должен, как земля колхозу. Если ему срок нужен, я это мигом организую, так и передай.

— Да ладно, — проворчал Хрунов и лениво цапнул со стола фотографию господина Набуки. — Чего ты сразу — срок, срок… Щас сделаем. Было бы из-за чего кипеж подымать!

То обстоятельство, что в мастерской «Набуки фильм» работал родственник одного из здешних ментов, показалось Илариону обнадеживающим. Честно говоря, о лучшем нельзя было и мечтать. Теперь оставалось только поплотнее перекусить и ждать развития событий: Забродов готов был спорить, что господин Набуки как-то проявит себя еще до того, как они с Кривоносовым выйдут в море.

— Мужики, — лениво сказал он, когда за сержантом Хруновым закрылась дверь, — как бы чего-нибудь пожрать? И вообще, не мешало бы все-таки по сто грамм за знакомство… А, Коля? Как в песне поется: наша служба и опасна, и трудна, а без водки на хрен она нужна…

…Через час из открытой форточки отделения милиции клубами валил табачный дым и раздавался нестройный хор мужских голосов, с большим чувством выводивших: «Ой, мороз, мороз…». А спустя еще полтора часа из дверей отделения, заметно качаясь и хватаясь за что попало в безуспешных попытках сохранить ускользающее равновесие, вывалился «товарищ полковник» Забродов и, немелодично напевая себе под нос, сложным зигзагом удалился в неизвестном направлении.

Больше его на Кунашире не видели.

В шестнадцать часов тридцать две минуты в штаб-квартире «Набуки корпорейшн» началось нечто, со стороны напоминавшее тихую панику. Собственно, паникой была охвачена далеко не вся штаб-квартира, и даже не большая ее часть; паника царила исключительно в приемной господина Набуки, где два его секретаря — госпожа Окими и господин Томосава — пытались сдержать напор посетителя, которому, по их мнению, нечего было делать в кабинете босса, но который при этом упорно рвался туда, не обращая внимания на их уговоры. Вежливые доводы секретарей, взывавших к здравому смыслу, приличиям и субординации, вдребезги разбивались о железную решимость посетителя во что бы то ни стало прорваться в святая святых корпорации. Подобная неприличная настойчивость была делом неслыханным; тем более подобного поведения нельзя было ожидать от столь почтенного, воспитанного и в высшей степени осознающего разницу между собой и господином Набуки человека, каким являлся посетитель. Положение усугублялось тем обстоятельством, что господин Набуки заперся в кабинете на ключ и не велел себя беспокоить: ему требовалось время для каких-то размышлений — по всей видимости, очень важных, ибо ради них он отменил три деловых свидания.

Все это было в самой вежливой и убедительной форме изложено посетителю, но тот продолжал с прискорбным упрямством настаивать на личном и, более того, немедленном свидании с самим господином Набуки. Господин Томосава, взращенный на голливудских боевиках и вспоенный шотландским виски, начал мало-помалу терять терпение, заражая своей нервозностью невозмутимую госпожу Оки-ми; обстановка накалялась. Приводимые обеими спорящими сторонами аргументы становились все более резкими, а тон беседы неуклонно повышался. В тот самый момент, когда госпожа Окими, запыхавшись с непривычки, отошла к окну и принялась мелкими глотками пить воду, чтобы успокоиться, дверь кабинета господина Набуки открылась. Видимо, голоса спорящих пробились-таки сквозь акустическую защиту, потревожив хозяина кабинета. Госпожа Окими быстро поставила недопитый стакан на подоконник и подумала, что такого безобразия эти стены не видели, наверное, со дня постройки здания. Еще она подумала, что через минуту-другую кое-кто наверняка лишится работы — конечно, не она и не господин Томосава, а этот глупый старик, возомнивший о себе невесть что и явившийся к хозяину без вызова.

— Простите, Набуки-сан, — слегка заикаясь от возмущения, сказал Томосава. — Мы не виноваты. Этот человек…

Господин Набуки остановил его неторопливым движением руки, окинул приемную внимательным взглядом своих выцветших глаз, пошире распахнул дверь кабинета и, отступив в сторону, сделал приглашающий жест в сторону назойливого посетителя.

— Не волнуйтесь, господин Томосава, — сказал он своим негромким, слегка шелестящим голосом. — Окими-сан, все в порядке. Мы с Сабуро — старые друзья, а друзьям позволено многое из того, что недоступно всем прочим.

Личный водитель главы корпорации Сабуро молча прошел в кабинет, не удостоив посрамленных противников даже кивком. Когда дверь за ним закрылась, мягко чмокнув язычком защелки, господин Томосава нервным движением поправил узел галстука, провел дрожащей рукой по волосам и демонстративно пожал плечами.

— Друзья, — недовольно пробормотал он. — Какие там друзья! Объясните мне, Окими-сан, какая дружба может быть между главой крупной корпорации и водителем его автомобиля?

Госпожа Окими уже сидела на своем месте за столиком в углу, и ее тонкие пальцы с непостижимой скоростью порхали по клавиатуре компьютера, извлекая из нее мягкий стрекочущий звук.

— Я думаю, — ответила она своим нежным голоском, не отрывая взгляда от экрана, — что мы с вами знаем слишком мало, чтобы об этом судить.

Господин Томосава подождал продолжения, но так ничего и не дождался: видимо, госпожа Окими сказала все, что считала нужным сказать. «Ловко, подумал господин Томосава. — Ничего не скажешь, умно. Эта Окими-сан явно метит на мое место. Она даже стала меньше краситься, когда поняла, что старику это не по нутру. А самое смешное, что этот примитивный прием, похоже, неплохо действует: господин Набуки стал ее выделять. Ну а мне что делать? Ходить на службу в кимоно и соломенных дзори?»

Пока старший секретарь господина Набуки мучился переживаниями карьериста, под которого подкапывается его подчиненный, в кабинете происходил по-стариковски неторопливый разговор, имевший далеко идущие последствия для всех служащих «Набуки корпорейшн». Разговор этот при всей его размеренной неторопливости был гораздо более драматическим и напряженным, чем недавно разыгравшийся скандал в приемной. Однако секретарям господина Набуки это было невдомек: Сабуро для них по-прежнему оставался просто водителем лимузина, которому давно пора на пенсию.

Одна из панелей стены напротив рабочего места господина Набуки была сдвинута в сторону, открывая взгляду плоский экран большого телевизора, целиком спрятанного в просторной нише. Телевизор работал: господин Набуки смотрел выпуск новостей на канале Си-эн-эн. На экране были видны старые русские танки, ведущие огонь по горному склону. При каждом выстреле танки подскакивали на месте, заволакиваясь густыми облаками желтой пыли. Звук был отключен: господин Набуки ждал совсем других новостей, и подробности американской акции возмездия его совершенно не интересовали.

— В чем дело, Сабуро? — спросил он, опускаясь в свое кресло боком к работающему телевизору и делая водителю знак подойти.

— Плохие новости, Набуки-сан, — сказал Сабуро, приблизившись к столу.

Господин Набуки покачал головой.

— Хороших новостей не бывает, друг мой, — сказал он. — Новость — это всегда неожиданность, а неожиданности обычно не несут с собой ничего хорошего. Особенно в нашем возрасте и при наших с тобой занятиях. Если появляются неожиданные новости — значит, что-то пошло не по плану, что-то упущено, не предусмотрено, вышло из-под контроля… А это всегда плохо. Более того, это опасно. Но ведь нам не впервой встречать опасность лицом к лицу, не так ли?

Сабуро почтительно наклонил голову в знак согласия. Размеренный тон господина Набуки, как обычно, мгновенно заставил его взять себя в руки, усмирив бушевавшее в груди волнение. В то же время он подумал, что встречать лицом к лицу такую опасность господину Набуки до сих пор не приходилось.

Он заметил, что господин Набуки все время косится на работающий телевизор, и бросил быстрый взгляд на настольные часы. Унявшееся было беспокойство снова всколыхнулось: он не понимал, почему все телевизионные каналы мира до сих пор не трубят об очередной катастрофе. Судя по времени, эфир должен был буквально ломиться от панических сообщений, сопровождаемых вселяющими ужас картинками страшных разрушений. Вместо этого Си-эн-эн демонстрировала уже успевшие изрядно надоесть публике кадры, на которых американские летчики перепахивали фугасными бомбами афганские горы.