Страница 44 из 223
— Да подожди! — перебиваю, сообразив, что подруга из воспоминаний перескочила на текущие проблемы. — А тогда — чем дело-то кончилось?
— Чем-чем… Я же сказала — к амазонкам меня Васюта отвёл. Перед этим ещё сам меня поднатаскал. Как сейчас помню, я себе тетивой синячище набила офигительный, даже через нарукавник. Потом уже поняла, что, если б не его, Васина, протекция — шиш они меня приняли бы. Учителей здесь мало, а желающих к ним на выучку попасть — пруд пруди, и не потому, что престижно, а потому, что даёт шанс выжить. Поняла? Ну и всё, завяжем с этой темой. Не люблю детство вспоминать. Вот смотри… — она переводит дух, — здесь четыре рубашки разных на смену, пара штанов кожаных, их для верховой езды используй, дольше продержатся; на выход тебе костюмчик льняной, брючный, шила под себя, но в местном стиле… Куртка полегче, на каждый день, а эта — походная, просмотришь потом, в ней карманов много, и ещё пояс с креплениями — для фляжки, для ножа. Сапожки в запас, вот эта пара изнутри с ножнами для засапожника, имей в виду. Носков четыре пары, две тёплых, самое то в дорогу. Ну и бельишко, потому как сама помню, как мне его на первых порах не хватало…
Она тараторит без умолку, то ли всё ещё чувствуя себя виноватой, то ли надоело в строгих рамках держаться, хочет наговориться, а я… в лёгкой растерянности и в эйфории одновременно. Как она догадалась, что мне уже отчаянно нужна хоть какая смена? Денег-то у меня до сих пор ни гроша, а подъехать к Васюте с таким деликатным вопросом было неловко.
— Дурень твой даже в уме не держит, что женщины тоже потеют и им во что-то переодеться надо, — негодует Лора. — Что молчишь? Не нравится?
Я присаживаюсь на край постели и с восторгом оглядываю замшевую куртку с бахромой вдоль рукавов. Настоящая ковбойская! Ничего, что немного экзотично выглядит, здесь на это никто не обратит внимание, но зато какая удобная! Я прямо-таки предчувствую, как мягко, словно обнимая, она уляжется на плечи и прикроет спину…
— Постой, — спохватываюсь, — ты что, это всё для меня накупила? Это ж не по правилам! Я же помню, что должна сама на всё заработать!
— Не глупи, — грозит Лора. — У меня куча всякого добра ненадёванного, пропадать ему, что ли? Не сегодня и не специально для тебя куплено, всё лежало и пылилось. Что не так — по себе подгонишь, ты с ниткой и иголкой дружишь, в отличие от меня. Ну, что?
— Ты — друг! — торжественно возвещаю. — Да мне штаны эти и рубахи — прости, конечно, но куда важнее этого платья, хоть оно и замечательное. А зачем так много?
— Так твой же медведь… ладно, — поправляется она, — наш медведь не додумается до таких мелочишек. Им, мужикам, только бы воинскую справу подобрать — от и до, вот на это у них ума хватит, это они могут. А чтобы носки тёплые да платок носовой, да пару трусиков лишних в дорожный мешок сунуть — это для них высшая математика. Вот нам, девочкам, и приходится друг о дружке заботиться. Давай обнимемся, что ли, — говорит растроганно, — тебе не подскажешь — не догадаешься…
От души обнявшись, мы какое-то время сидим молча. Затем она бодро хлопает меня по плечу.
— Молодец! Всё понимаешь! Пойми и то, что придётся сейчас к народу выйти. Это ж местный этикет, раз встретила — надо и поприсутствовать. Сделай вид, что приглядываешь, всё ли у гостей дорогих в порядке, довольны ли. Никто тебя не заставляет с ними любезничать, пройдёшься, поулыбаешься — и сиди себе в уголке. Я ж не просто так сюда припёрлась, а как группа поддержки.
— Лора, — я порядком расчувствовалась. — Ну, скажи, на кой я тебе сдалась? Ты меня так обхаживаешь, что мне неловко становится, я же тебе и ответить ничем не могу!
Она смотрит грустно.
— Со мной так не возились, — сказала. — Просто помню, каково это — одной в дерьмо окунаться. Тебе ещё свезло, Гала сразу к русичам привела, а меня забросило аккурат на границу восточного и европейского квартала, да в такую дыру, к местным боссам, что хлебнула там полной ложкой. Всего хватило. А когда Аркадий у меня завёлся, пришлось и его отбивать, он даже драться тогда не умел. Это уж после я на Васюту наткнулась, без него — не знаю… нет, пробилась бы, конечно, но с большей кровью. Поэтому ещё до того, как в Мастера попасть, стала вместе с другими новичков отлавливать, хоть как-то помогать удержаться на плаву. Ты просто не знаешь, каковы здесь бывают люди. Злые, как сам этот Мир.
Щелчком сшибает пылинку с моего рукава.
— Всё, подруга. Пошли службу нести. И улыбайся, улыбайся застенчиво, как ты можешь, они от этого просто тащатся…
Мы чинно обходим зал, я послушно улыбаюсь. Пироги мои расходятся на «ура», гости довольны, поглядывают благосклонно, иные и руку уважительно к сердцу прижимают, а что ещё нужно хозяйке! На отношения больше, чем уважительные, не отваживаются, потому как — вот он, в углу, громадный Васюта, и вот он, за свободным столом скромненький оборотень, которому только намекни на нескромный интерес к его пассии — и неизвестно, чем это закончится: то ли конь понесёт, то ли собственный пёс укусит. К сэру Аркадию мы и подсаживаемся.
У стеночки неподалёку кем-то заботливо пристроена гитара. Лора делает страшные глаза.
— Если уж новенькие начнут бузить, тогда и споёшь, чтобы отвлечь. Поняла? А так — не балуй их. По рюмочке опрокинем?
— Сами — как хотите, ребята, а я не люблю.
— Расскажи о себе, — неожиданно просит она. — Я ведь здесь уже десятый год, волей-неволей скучать начинаю. С малолетками говорить не о чем, а нашего возраста здесь мало кто появляется, да не с каждым сойдёшься. Ты сама откуда?
Васюта ставит перед нами стопочки, Лоре наливает доверху, мне плещет на донышко, больше для виду и для поддержания компании. Аркадию не предлагает. Видать, у оборотников свои отношения со спиртным.
— Заботливый ты наш, — насмешливо-нежно говорит Лора. Провожает Муромца взглядом. — Ну, давай, подруга, начинай…
За неполный час она грамотно вытаскивает из меня всю подноготную, мне даже невольно приходит на ум сравнение с Галой. Но в отличие от ведуньи, Лора о себе ничего не скрывает. Да, здесь уже десятый год. Родом из небольшого российского городка, тоже, кстати, из казаков, только я из донских, а она из кубанских… Попала сюда с Аркадием практически одновременно, и, чтобы не пропасть, решили они друг за дружку держаться, пока выкарабкиваться из своих Сороковников будут. Так и прошли до Финала — вместе. А когда открылся перед каждым портал — личный, в его собственный мир — поняли простую вещь: что ежели сейчас разойдутся по домам — больше не встретятся.
— …А он посмотрел на меня своими синими брызгами, — при этих словах Аркадий рдеет, как юная девушка, — и говорит: Ло… Впервые ты меня так назвал, помнишь? Ло, говорит, этот Мир, конечно, сволочь порядочная, но без него мы не встретились бы. Как хочешь, но я тебя не отпущу.
— И что? — замираю я. Хотя вот она, концовка рассказа, передо мной сидит. Но до чего ж мы любим про любовь послушать!
— Что… И пошли мы обмывать Финалы в ближайший кабак, да на всю ночь и загуляли, чтобы порталы уж наверняка без нас закрылись. На всю ночь…
Губы её сами собой складываются в мечтательную улыбку, как будто вспоминает она о чём-то необыкновенно приятном. Глаза уже давно туманятся.
— Не жалеешь, что не вернулась?
— Может, и жалею, — отвечает она совершенно трезвым голосом. — Но три тысячи раз изжалелась бы, откажись я от Аркаши. Оно того стоило. Жаль только, с детьми не получилось. Не хочу. Чтобы их потом Ему на потеху отдавать?
Она опрокидывает в себя уже пятую стопочку… или шестую? Глаза подозрительно блестят. Аркадий обеспокоенно трогает подругу за локоть, та дёргается… ох, сейчас, чего доброго, нарвётся друид на скандал, потому как настроение у амазонки резко идёт на минус. Я тянусь за гитарой и начинаю настраивать, преувеличенно серьёзно шикнув: потише! И думаю: может, раскрутить её спеть на два голоса? Отвлечь, увести словами. Есть одна вещица, как раз для миротворчества. Как одного поколения со мной, Лора должна её знать.