Страница 136 из 223
— Хочу, — наконец, отзывается Глава. Недоволен. — Где-то там, наверху, сработал тревожный колокольчик. Не снимайте кольцо, дорогая донна. Пока оно с вами, я хотя бы узнаю, что у вас неприятности.
— Я не собираюсь…
— И поменьше болтайте. Простите, я снова вас прервал. Есть у вас такая дурная привычка — рассуждать вслух. Стоит, однако, помнить, что не только Ангелика может слышать вас в это время, и не только тот, кому вы эти слова предназначали.
Я постепенно закипаю.
— И насколько же вы влезли в мою память, дорогой дон? Очень дорогой дон! Мало того, что вы заявляете свои права на моих детей — вы, значит, при этом аккуратно задвигаете меня в угол, пытаясь откупиться почётом и уважением…
Сэр Джон обеспокоенно приподнимается со своего места.
— Леди Ванесса… — Пытается унять меня, неразумную.
— Подождите, — я стряхиваю с плеча его руку. — Вы бесцеремонно роетесь в моей памяти, распоряжаетесь, как мне себя вести, что думать и что говорить… Я не собираюсь тут у вас ходить по ниточке, слышите?
— Леди Ванесса, — снова трогает меня за плечо сэр, и вдруг быстро добавляет. — Тимур, тебе лучше прикрыться.
— Знаю, — отвечает тот хладнокровно. И глаза его загораются непонятным мне азартом. — Вижу.
Я не успеваю удивиться. Потому что вокруг меня прозрачной изумрудной сферой разворачивается аура, которую я так долго и старательно запихивала вовнутрь и удерживала от Главы всё это время, до тех пор, пока он случайно не вывел меня из себя. Случайно? В жизнь не поверю. Да он просто млеет в ответ на моё сияние, млеет, как Мага, перед которым его друг трижды прокручивал запись с моими девочками.
Должно быть, у меня достаточно взбешённый взгляд. До такой кондиции, помню, меня довёл в своё время воевода, и я чуть было не сказала ему пару ласково-страшных слов; вот уж не знаю, на сколько поколений я его зацепила бы. Но тогда я сдержалась, а сейчас… Сейчас у меня в ушах — постепенно нарастающий гул тысяч пчёл, и я боюсь, что не заглушу его, потому что уже несёт меня вперёд страшная неведомая сила…
За спиной дона вырастают призрачные крылья. Он, не торопясь, выпрастывает их, расправляет, стряхивает радужные брызги с загнутых прозрачных завитков. И я забываю свой гнев, потому что подсознательно чувствую: такую Ауру, Ауру Главы клана, простому смертному редко дано увидеть. Дон же — разворачивает её передо мной в полной красе, словно извиняясь за то, что вытянул на свет божий мою. Да, он заставил меня открыться и продемонстрировать, на что я способна, но и он — не жадный. Цени доверие, Обережница.
У меня перехватывает дыхание.
Это надо же — придать своей силе форму тёмных крыльев! И как её распирает — до самого потолка двухсветного зала! Невольно задираю голову, чтобы рассмотреть получше, и не успеваю отследить, когда это прекратился угрожающий гул в ушах. Но его больше нет, и напряжение моё унялось, оставив лёгкое чувство стыда. Как я не поняла, что меня элементарно развели… Да, Ваня, тебе с ним не тягаться. Это не Архимаг, бери выше… это, наверное, Бог местный. Тебе супротив него…
Стоп. Ты ведь где-то видела подобное, только в сильно ужатом виде. И в двойном экземпляре.
— Девочки, — невольно говорю вслух. — У них — точь в точь ваша аура. Ваша, не Магина, его я успела запомнить…
— Правильно, — кивает дон Теймур. — Скажу уж вам… по-родственному: есть в моём Даре нечто, передающееся не напрямую, а через поколение. Теперь понимаете, каким подарком для меня стали ваши дети?
О да! Понимаю вдруг и то, что всё это время он называл моих детей моими, в крайнем случае — своими внучками. Мага же ни разу не сказал: наши. Они были только его.
Рука сэра Джона возвращается на моё плечо.
— Поскорее взгляните на себя, леди, такой возможности долго ещё не будет. Дорогая, я понимаю, вам сейчас не до этого, но припомните наш ночной разговор. Да рассмотрите же себя как следует!
Растерянно всматриваюсь в инородные пятна в моей ауре. Словно большие чешуйки из тёмной слюды, они хаотично курсируют внутри моей сферы, как пластиковые фигурки в масляном ночнике: вверх, вниз, безо всякого порядка…
— Очень интересно, — говорит дон. — Обрати внимание, Джон… — И неожиданно встряхивает крыльями. «Мои» чешуйки внезапно упорядочиваются в стройные ряды, этакую кристаллическую решётку.
— Тимур, не надо, — пытается остановить его сэр. — Не время…
Но с крыльев уже срывается радужный шар и мчится в мою сторону. Судя по траектории, прямо в лоб. Кристаллическая решётка, на миг вздрогнув, раздваивается, растраивается, удесятеряется… и образует монолитную броню: изнутри через неё всё видно, а наружная поверхность, похоже, непрозрачная, зеркально отсвечивает. Радужный шар с ослепительной вспышкой разбивается о мою нежданную защиту, и вот уже целая россыпь его уменьшенных копий стремительно бомбардирует дона.
Универсальным движением брови он ликвидирует созданный беспорядок. Призрачные крылья, свернувшись, втягиваются под одеяние хозяина, а моя защита распадается до прежнего броуновского состояния. Я на вдохе стараюсь, по примеру дона, свернуть ауру, но получается как-то… не очень аккуратно.
— Прошу извинить в очередной раз, дорогая донна. Мне нужно было провести небольшой тест. Джонатан, ты это видел? И это только остаточная детская аура!
Он в восторге начинает кружить вокруг нашего стола. Походка у него лёгкая… я уже говорила это? Шаг скользящий, плавный, как у танцора. Или у дикого зверя.
— Да, это Зеркало, — отзывается сэр, помедлив. — Тимур, твои методы, знаешь ли… — И осторожно обнимает меня за талию, поддерживая, потому что мне нехорошо.
— Эффективны, вот что главное, — оборачивается Глава. — Грандиозное Зеркало. Вот почему Магино проклятье в первый раз ударило по нему ещё в момент наложения. Ударило рикошетом и заодно стёрло память о себе. Все эти годы он пребывал в полной уверенности, что вы с ним, донна, просто поссорились и расстались, и, конечно, не мог поверить, что при встрече вы его не узнали.
— Вы что-то путаете, дон. Это я его так жахнула…
Лучше бы я молчала. Почему-то у меня существенно подсел голос.
— Вы всего лишь, вспылив, наговорили ему неприятных слов, но Зеркалом они были усилены и сработали как заклятье. Вы уже поняли, что это такое? — И добавляет участливо. — Джон, помоги ей сесть, что-то она у тебя бледная.
— Нет, всё в порядке. — Однако ноги у меня и впрямь подкашиваются. Сидеть, склонив голову на руки, оказывается гораздо легче. Я не то, что в шоке — я заморожена. — Выходит, это девочки сделали? Мои дети?
— Грандиозно, — улыбаясь, повторяет дон. — Наконец-то вы догадались. Совершенно верно. Им и недели ещё не было, они только начали развиваться, а у вас с ними пошёл единый энергообмен, и когда они почувствовали внешнее проклятье, то просто защитили свою мать. Матрица некроманта не ждёт, когда он повзрослеет, она начинает действовать с момента зачатия. У вас сильнейшая магическая защита, поставленная детьми. За четырнадцать лет общения они усилили и подпитали то, что вам подарили, и неудивительно, что удар, настигший моего сына при снятии проклятья, оказался такой силы. Джонатан, кажется, ей всё-таки плохо.
Стараюсь дышать глубже. Ладонь сэра ложится мне на лоб, а другая — под левую лопатку, ближе к сердцу. Дон садится передо мной на корточки, заглядывает в лицо. Я невольно отдёргиваюсь от протянутой руки, но его пальцы, коснувшись моей сонной артерии, не обездвиживают, а всего лишь прощупывают пульс. Неожиданно в голове проясняется, как после хорошего энергетика.
— Ну? — спрашивает он с некоторым сочувствием, — как вы?
Традиционный ответ знаете?
— Не дождётесь, — говорю коротко. Он только усмехается. Руку с моей шеи не убирает.
— Тимур, с неё на сегодня хватит, — настойчиво говорит сэр Джон. — Слишком много на первый раз. А ты ещё ударил заклятьем… Защитная аура очень энергоёмка, леди, поэтому вам так нехорошо. Подождите, это скоро пройдёт.
— Я справлюсь, — огрызаюсь я. Вот только не надо меня жалеть! Я это и без вашей помощи умею. Помогли бы лучше встать.