Оружие для Слепого

– Да, была у меня и такая мысль. Я проверил всех жильцов дома, не только этого подъезда. Люди там живут скромные, бизнесменов нет, все больше пенсионеры, убивать их не имеет смысла, тем более, с помощью киллера-профессионала.

Глеб покачал головой.

– Вот и выходит, – заключил Потапчук, – что проверял заказчик. Вполне возможно, появился в подъезде сам, но может быть, послал кого-нибудь из своих.

– А соседка в здравом уме, с хорошей памятью?

– Вполне, – сказал Потапчук, – хотя вздорная баба, нервная. Но у нес, насколько я мог понять, нелады с мужем. Так бывает, Глеб Петрович. Живут два человека почти сто лет вместе, а потом вдруг начинают есть друг друга поедом. И самое главное – настолько сжились, что и разойтись-то не могут. Это как руку отрезать или ногу: слишком болезненно.

– А почему она позвонила? Связист вызвал у нее какие-то подозрения?

– Знаешь, Глеб Петрович, подозрительной женщине показалась только одна деталь: он починил ей телефон и не взял за это денег. Скажи мне, ты видел когда-нибудь такого связиста или сантехника, чтобы он за завернутую гайку или за смененную прокладку не потребовал бутылку или на бутылку?

– Да, в этой категории исключений почти не бывает. Разве только если хозяйка квартиры – симпатичная женщина, с которой можно переспать или хотя бы полюбезничать. Но, насколько я понимаю, эта дама не первой молодости и таких симпатий у связиста вызвать не могла. Какого он возраста?

– Не более сорока, высокий, крепкого телосложения, ростом не меньше, чем метр восемьдесят пять – метр девяносто, так определила соседка.

– Она его сантиметром измерила, что ли?

– Нет, – генерал улыбнулся, может, впервые за весь вечер, – он с табурета достал до распределительного щитка, даже не встав на цыпочки.

– Наблюдательная…

– Я хочу, чтобы ты этим делом занялся.

– А как Кленов? – спросил Сиверов.

– Мы его охраняем, бережем, как зеницу ока.

– Он-то хоть знает, что «его» убили?

– А зачем? Не знает, естественно.

– И вы, Федор Филиппович, думаете, если спецслужбы решили человека убрать, то они до него не доберутся?

– Это сделать сложно, почти невозможно.

– Невозможного в таких делах, Федор Филиппович, не бывает, я могу сказать вам это наверняка.

– Я понимаю тебя. Поставь тебе такую задачу, ты бы справился?

Глеб пожал плечами:

– Давайте попробуем.

Генерал горько улыбнулся, понимая, что в словах Сиверова очень большая доля неприятной правды: если всесильная спецслужба захочет человека убрать, то рано или поздно это будет сделано.

А Глеб продолжил:

– Вокруг Кленова, насколько я понимаю, живые люди, причем их много.

Потапчук не стал уточнять число сотрудников лаборатории, лишь вспомнил, что непосредственно контактируют с Кленовым сорок два человека.

– У сотрудников есть дети, многие хотят денег.

Кленова могут отравить, могут столкнуть в лестничный пролет… Вообще, можно сделать ой как много!

– Я понимаю, к чему ты клонишь.

– Вот и прекрасно.

– Так ты полагаешь, защитить Кленова невозможно?

– Полагаю, да. Можно лишь оттянуть на некоторое время развязку.

Генерал Потапчук принялся рассуждать дальше:

– Насколько я понимаю, если сейчас информация о том, что Кленов жив, станет известна ЦРУ, то попытки устранить ученого возобновятся. Мы следим за всеми агентами, которые находятся в поле нашего зрения, которые так или иначе пытались выйти на Кленова. Вроде бы пока они поверили, что ученый мертв…

Разговор генерала с секретным агентом длился уже больше двух часов. Глеб с головой ушел в работу, он лишь изредка прерывал генерала, задавая вопросы. Потапчук понимал, что, если Сиверов о чем-то спрашивает, значит это ему необходимо, и обстоятельно, почти ничего не скрывая, объяснял. Глеб сосредоточенно кивал.

Они вдвоем выпили уже два литра кофе, крепкого, без сахара. Генерал курил, извлекая из пачки одну сигарету за другой. И именно в эти моменты, когда генерал подносил огонь к сигарете, Глеб задавал вопросы.

– У меня такое впечатление, – устало произнес Потапчук, – что я на допросе, а ты, Глеб Петрович, проницательный следователь-садист, от которого ничего невозможно скрыть.

Глеб принужденно улыбнулся:

– Но вы же понимаете, Федор Филиппович, тут одно слово, одна мелкая деталь могут повлиять.

– Да, я понимаю, поэтому и пытаюсь ответить тебе так, чтобы больше вопросов не возникало.

– Кто еще занимается этим делом?

– В курсе всего несколько человек, остальные знают лишь детали, частности. Руководит всей операцией, – тут генерал поморщился, – человек из президентского окружения. Из Совета безопасности. Он мужик толковый, но не очень опытный, не оперативник. Он как бы осуществляет общее руководство, а практическая часть лежит на мне.

– Везет вам, – сказал Глеб.

– Да уж, не говори, везет как утопленнику. Честно признаться, у меня вся надежда на тебя.

– Слабая надежда…

Глеб как любой опытный человек не любил ничего обещать, давать гарантии. Генерал это знал, поэтому отнесся к замечанию Сиверова спокойно, понимая, что тот по большому счету прав.

– Знаете что, Федор Филиппович, было бы хорошо, если бы вы эту Софью Сигизмундовну Баратынскую… – генерала удивило, что Сиверов запомнил имя и фамилию соседки Кленова, за весь разговор произнесенные всего один раз, и то скороговоркой, – предупредили, что сегодня придет ваш человек, Федор Молчанов, офицер ФСБ, то есть – я.

– Ну, это я могу сделать прямо сейчас. Правда, звонить буду не я, пусть с ней свяжется полковник.

– Это на ваше усмотрение, – пожал плечами Глеб, выливая в чашку остатки кофе.

Генерал пошел в прихожую и вернулся с мобильным телефоном в руке.

– Так ты что, точно, Глеб Петрович, решил заняться этим прямо сейчас? Не откладывая до утра?

– Думаю, лучше идти по горячим следам. Больше шансов. Пройдет еще ночь, а за двенадцать часов многое может измениться.

– Да, ты прав, – сказал генерал, глядя на своего агента почти с отеческой нежностью.

Он быстро связался по телефону с одним из своих подчиненных и отдал распоряжение, чтобы тот тотчас после звонка Софье Сигизмундовне Баратынской перезвонил на его номер. Потом опустился в кресло и принялся тереть виски ладонями.

– Федор Филиппович, вам хорошо было бы сегодня выспаться, хотя бы часов пять-шесть.

– Я бы и рад, но думаю, спать не придется, слишком большие силы задействованы во всей этой операции. Я даже уверен, что против нас действует не только ЦРУ, возможно, они подключили и англичан, и французов, и немцев. Сейчас информация проверяется, но оживление всех спецслужб иностранных государств у нас в Москве, а также в России налицо. Мы делаем все, что в наших силах. На ноги поднято такое количество людей, что ты, Глеб, даже представить не можешь.

– Почему не могу? Представляю.

Генерал опять закурил.

– Вы много курите, – заметил Глеб.

– Голова трещит. Кофе и сигареты – только ими и спасаюсь. Как-никак третьи сутки без сна, это ты верно подметил.

Глеб посмотрел на часы – было без четырех минут девять.

Зазвонил телефон. Генерал взял трубку.

– Да…

– Хорошо, спасибо. Как наш подопечный?

– Работает, в такой поздний час? А, да, я же забыл, он фанатик, может работать двадцать четыре часа в сутки. Лаборатория пустая?

– Спасибо, полковник, я скоро буду в управлении.

Все встречи и совещания только по этому делу.

– Да-да, все остальные отменить. Скажите моим помощникам.

Генерал поднялся.

– Я, Глеб Петрович, сейчас буду в управлении, затем отправлюсь в НИИ. Но по телефону меня всегда найдешь. Если возникнут проблемы, вопросы, звони, я к твоим услугам.

– До утра звонить не стану, вам надо поспать хоть немного, Федор Филиппович, иначе…

– Ладно, Глеб, хватит, ты как моя жена, она тоже вечно твердит, что сон – это эликсир молодости, чем больше спишь, тем моложе выглядишь.