Запретное пламя

У него не было денег. Глубокой ночью он выкрал ее и, чтобы утешить, пообещал вернуть родным. Ее отец, вне себя от радости, устроил в честь двух белых, спасших дочь, большое пиршество. Киллиана и Крадущегося Волка приняли в племя. Им дали вигвам и попроси­ли остаться с ними на зиму.

Индейцы очаровали Киллиана и Крадуще­гося Волка, и они приняли образ жизни людей племени лакота. Не прошло и года, как Кил­лиан взял в жены Высокую Траву. На следую­щее лето родилась Желтый Цветок, а Краду­щийся Волк стал воином племени лакота.

Это было для него нелегко. Крадущемуся Волку пришлось научиться охотиться и бо­роться, стрелять из лука и бросать копье. Он узнал, как читать знаки природы, как вы­слеживать человека или бизона. Он сменил брюки на узкие штаны из оленьей кожи, а ботинки – на мокасины и отпустил волосы. Среди лакота он чувствовал себя своим. Древ­ние военные песни заставляли бурлить его кровь, нашептывая ему о битвах и победах прошлого… Он воевал с поуни и воронами, охотился на оленей и лосей. А в свою двад­цать шестую осень он полюбил прекрасную девушку, чья улыбка была нежнее пуха оду­ванчика, – Летний Ветер…

Киллиан тихо засмеялся, и это вернуло его к действительности.

– Похоже, у меня слабость к индеанкам. Сначала твоя мать, теперь – Высокая Трава…

Киллиан тяжело вздохнул.

– Нелегко тебе придется там, среди белых. Крадущийся Волк тихо и горько рассмеял­ся. Ему никогда не было легко среди них.

– Будь осторожен, парень. Многие мужчи­ны, да и женщины тоже, будут презирать тебя за смешанную кровь.

Киллиан положил руку на плечо сына и сжал его:

– Да пребудут с тобой все боги красных и белых.

– И с тобой. Заботься, как следует, о маче­хе и сестренке.

– Можешь на меня положиться.

Мужчины стояли рядом, не желая расста­ваться, а потом Киллиан крепко обнял сына.

– Я люблю тебя, сынок, помни это.

Крадущийся Волк кивнул, не в силах гово­рить из-за комка в горле.

– На, – произнес отец и вложил в руки сына поводья кобылицы. – Возьми ее. Она поможет тебе в пути.

– Ты не должен помогать мне, – тихо ска­зал Крадущийся Волк.

– Не помогать собственному сыну?! Ты что, рехнулся? Давай, бери.

Они обнялись в последний раз, а потом Кра­дущийся Волк вспрыгнул на спину кобылице. Черный Ветер была выше любой из пони лако­та. У нее была длинная мускулистая шея, широкая грудь и широко расставленные ум­ные глаза. И она была быстра. Это не мустанг, а породистая лошадь. Киллиан угнал ее во вре­мя набега на поселение белых год назад.

– Спасибо, отец, – пробормотал Крадущий­ся Волк.

– Я буду молиться за тебя, мальчик.

Киллиан достал из-за пояса нож с длинным лезвием и вложил его в руку сына.

– Доброго пути.

– Долгой тебе жизни, отец, – ответил Кра­дущийся Волк.

Еще секунду он не отрывал глаз от Киллиана, потом коснулся пятками боков кобылицы. С высоко поднятой головой он поехал на за­пад, в земли, где заходит солнце…

ГЛАВА 2

Черный Ветер легко несла его на запад, все время на запад… Он искал место, которое мог бы назвать домом. У него никогда не было дома. Ребенком он жил с отцом. Позже, юношей, в Новом Орлеане, в гостиницах или снимал ком­наты. Последние шесть лет он делил вигвам лакота с отцом и Высокой Травой. До сих пор он не понимал, как сильно ему хотелось найти свой дом.

День за днем Крадущийся Волк ехал в сто­рону заходящего солнца, и время проходило все в том же мрачном одиночестве, искал ли он траву и воду для лошади, или пищу и кров для себя. Он исследовал местность вокруг, иног­да давая отдых себе и лошади в какой-нибудь зеленой долине, останавливался, чтобы рас­смотреть землю или гранитные скалы, подни­мавшиеся вдали. Он проехал краем Мако Сики – Плохой Земли. Индейцы называли это место Местом Плачущего Ветра. Это было боль­шое пространство, заполненное крутыми скло­нами и глубокими оврагами, разноцветными скалами из песчаника, острыми шпилями и бездонными расщелинами. Он слышал леденя­щий плач ветра в оврагах – так плачет покинутый ребенок – и чувствовал, как волоски на шее встают дыбом. Высоко над головой он уви­дел пару стервятников, высматривающих па­даль, и, страстно желая оставить поскорее по­зади это место, изо всех сил стал погонять Черный Ветер.

Его путешествие длилось уже почти месяц, когда он достиг огромной вздымающейся ввысь скалы, которую называли Матео Тепее – Виг­вам Медведя Гризли. Он узнал ее сразу же, хотя раньше никогда не видел – никакая другая скала не могла быть такой огромной и такой одинокой. Встав в седле, он долго смотрел на огромную скалу-башню, вспоминая легенду кайова, которую слышал от лакота.

Кайова говорили, что однажды неподалеку от своего селения играли семь сестер, и тут на них напали медведи. Девочки побежали к селе­нию, а когда медведи были уже совсем близко, они забрались на небольшую скалу. «Скала, пожалей нас! Скала, спаси нас!» – взмолилась одна из них. Скала услышала их и стала расти вверх, унося детей все выше и выше. Звери, карабкавшиеся по скале, обломали когти и упа­ли на землю, а девочки попали на небо и стали созвездием Большой Медведицы.

Крадущийся Волк отправился дальше, то и дело возвращаясь мыслями к легенде. У каж­дого племени были свои мифические герои, своя версия сотворения Земли и человека. Его отец рассказывал ему некоторые легенды чероки и их историю, чтобы Крадущийся Волк понял народ своей матери и ценил его наследие. Он вспомнил, какую гордость вызывал в нем рассказ о Секвойе, сыне женщины-чероки и англичанина. Тот верил, что в грамоте сила белого человека, и, не имея формального обра­зования, сам создал письменность для своего племени.

Много дней Крадущийся Волк ехал на за­пад в поисках своего дома. Хуже всего было по ночам. Именно тогда ему особенно не хва­тало друзей и семьи, танцев, пиров и празд­неств. Именно тогда его преследовали сны о Летнем Ветерке. Днем он мог не вспоминать о ней, но не мог изгнать ее из своих снов. Снова он женился на ней, обнимая за плечи, стоя на большом красном свадебном покры­вале, с бешено бьющимся в груди сердцем, слыша, как она шепчет ему тайные слова любви и верности.

Он лежал на спине под звездным апрель­ским небом, с руками под головой, глядя на яркую желтую луну. Нежные слова, горько думал он. Нежные и лживые слова… Какой-то тихий звук нарушил тишину ночи, и он про­ворно вскочил на ноги, потянувшись за ножом. Бесшумно, как крадущийся волк (за что и по­лучил свое имя), он отправился на звук. При­близившись к небольшому ручейку, где была привязана на ночь лошадь, он застыл на мес­те. Силуэт Черного Ветра угадывался в темно­те, ноздри ее раздувались, а изящные уши по­вернулись в сторону приближавшегося к ней крупного чистокровного жеребца.

У Крадущегося Волка вырвался вздох восхищения при виде гнедого, который остановил­ся, принюхиваясь. Это было великолепное животное с широкой костью, гладкими бока­ми, густой черной гривой и длинным развева­ющимся хвостом.

Жеребец трубно заржал, учуяв Черный Ве­тер. Они стояли нос к носу и обнюхивали друг друга, а потом конь робко приблизился к ко­былице и уткнулся мордой в ее плечо, явно возбужденный ее мускусным ароматом и при­глашающе поднятым хвостом. Крадущийся Волк видел, как жеребец обошел ее, тихо втя­гивая в себя воздух. Потом, встав на дыбы, он оседлал Черный Ветер, сжав ее бока своими мощными передними ногами.

Крадущийся Волк тихо двинулся по ветру, намереваясь поймать гнедого. Приблизившись, он заметил на нем повод, и легкая усмешка скользнула по его лицу. Очевидно, конь уже был когда-то пойман, и поймать его снова бу­дет куда легче.

Тут ветер изменился, и жеребец учуял че­ловека. Он испуганно оторвался от Черного Ветра и отступил назад, нюхая расширенными ноздрями ночной воздух. Крадущийся Волк стоял не шевелясь, пока жеребец втягивал в себя его запах.

– Хохахэ, – прошептал он. – Привет тебе. Конь фыркнул и затряс головой, услышав человеческий голос.

– Спокойно, парень, – все так же тихо про­должал говорить Крадущийся Волк, – спо­койно…