Страница 72 из 95
– А как он вообще? – Банда в последний момент почувствовал, что боится взглянуть на Толика.
– Как сказать... Глаза вроде целы, рефлексы нормальные, видимо, успел зажмуриться. Кожа, конечно, пострадала. Мы определили ожог первой степени, будем делать пластические операции, но, боюсь, жениться теперь ему будет трудновато – Он женат.
– Тем лучше для него, если, конечно, жена не стерва.
– Ясно, – и Банда решительно толкнул дверь палаты.
Нежданов лежал на койке, со всех сторон окруженный странными жужжащими аппаратами. Множество проводков тянулось от него к этим приборам, в руку переливалось лекарство из капельницы.
Лицо его было сплошь забинтовано, и только для глаз и рта оставались небольшие щелочки. Куда-то под бинты, видимо, в нос, убегали две прозрачные трубочки.
– Толя! – сглотнув солоноватый комок, почему-то шепотом позвал его Банда.
– М-м? – лишь промычал тот в ответ, приподняв свободную от капельницы руку.
– Это я, Банда!
– Я понял, – голос, пробиваясь сквозь бинты, звучал глухо. Повязка, стягивающая челюсть, мешала ему говорить, и слова получались невнятными.
– Как ты? Болит?
– Нормально. Не сдохну. Хоть красавчиком буду отменным.
– Тебе пластические операции сделают, все будет хорошо.
– Ирине, жене, сказали?
– Не знаю, – чуть смутившись, честно признался Банда. – Я, как узнал обо всем, сразу в машину и...
– Ясно. Позвонишь потом?
– Конечно. Но ее вряд ли к тебе пустят.
– А ты как прошел?
– Черт его знает.
– Меня менты уже допрашивали.
– А больше никто?
– Что ты имеешь в виду?
– Безопасность или контрразведку.
– Они при чем?
– Забрали дело.
– Д-да...
– Ты что-нибудь заметил?
– Черный "мерc", это точно. Их было двое, а может, еще за рулем кто, не знаю.
– Опишешь?
– Не очень. Мало времени было рассматривать их... В европейских костюмах, при галстуках, все как положено. Но, по-моему, черножопые. Арабы какие-то.
– Арабы? Не чеченцы?
– Нет. Не кавказцы. "Духи" скорее.
– Номера "мерса"...
– Издеваешься?
– Прости.
– Один плеснул мне в лицо, а второй уже хватал Алину. Я слышал, как она закричала: "Пустите меня!" Но все очень быстро было. Тут же взревел двигатель, и все... Ты прости, Банда. Я совсем не ожидал этого, как-то не думал про кислоту. Вот оружие, нож...
– Перестань, Толя. О чем ты говоришь? Я сам не ожидал бы... Ты ничего не замечал раньше?
Нежданов помолчал несколько мгновений, прежде чем ответить:
– Черт его знает. Теперь мне кажется, что этот "мерседес" уже видел пару раз. Кажется даже, что видел где-то неподалеку странных арабов. Но это теперь, а тогда значения не придал.
– Я тоже ничего не видел.
– Хреновые мы с тобой телохранители.
– Наверное. Или с их стороны работали настоящие профессионалы. А в таких случаях, сам знаешь, телохранители практически бесполезны. Защитить "объект", когда его выслеживает целая банда, невозможно, вон, даже президентов убивают. И папу Римского ранили...
– Ладно, Банда, тебе! Недосмотрел я. Прости меня, если сможешь. Я ведь знаю, как ты Алину любишь...
Банда почувствовал, как солоноватый комок опять подкатился к горлу, мешая дышать. Но он быстро справился с минутной слабостью, понимая, что сейчас не время и не место терять присутствие духа.
– А почему ФСБ? – вдруг спросил Нежданов.
– Я сам себе этот вопрос задаю. И тебя спросить хотел, может, ты что-нибудь знаешь или замечал?
– Нет.
– И я тоже... Ладно, Анатолий, мне нельзя долго у тебя быть. Пойду. Тебе чего-нибудь принести? Я ребятам скажу...
– Ничего. Жена все принесет. Только скажите ей как-нибудь поаккуратней, ладно?
– Конечно, – Банда пожал лежавшую поверх одеяла руку Анатолия. – Держись. И поправляйся.
– Ты будешь искать?
– Да.
– Удачи тебе.
– Спасибо, Толя. Мы с тобой еще повоюем...
Банда сидел за рулем своего джипа в тихом дворике ожогового центра и курил одну сигарету за другой. Он не знал, что делать дальше. Ниточки, и без того такие слабые и призрачные, обрывались одна за другой: ничего не знали в милиции, ничего не заметил Анатолий, дело передали в органы, доступ к которым почти полностью закрыт...
"Подожди-ка! – мысль мелькнула в голове так быстро, что Банда еле успел за нее ухватиться. – А что, если?.. Но он бы мне сказал!.. С какого такого хрена? Кто я для него?.. Тем более органы занимаются!.. А ведь он действительно вздрогнул и занервничал! Значит..."
Банда боялся поверить сам себе. Но все сходилось – разгадка тайны подключения органов, а может, даже и исчезновения Алины, должна быть у Владимира Александровича. Только Большаков старший имел доступ к секретам государственной важности, он мог задействовать для поиска такие серьезные организации. С другой стороны, его единственная дочь – ключик для тех, кто хотел бы каким-либо образом надавить на генерала. Вот почему он вздрогнул, когда Банда невзначай спросил о шантаже! При чем здесь деньги! Ведь голова Большакова стоит неизмеримо дороже!
Это была уже не просто ниточка.
– Что ж, попробуем еще раз! – вслух сказал Банда, включая зажигание.
Двери снова открыла Настасья Тимофеевна.
– Саша, это снова ты? Ты что-нибудь узнал? Скажи мне немедленно!
– Пока нет...
– Где Алина? Что с ней? – женщина, хоть и перестала плакать, все еще никак не могла взять себя в руки и, видимо, даже не слышала ответа Банды. – Я ничего не знаю! Владимир Александрович ничего мне не говорит.
– Где он?
– Сидит у себя в кабинете целый день. Ни на секунду не показывается. Съездил бы в милицию. Делал бы что-нибудь...
– Он делает, Настасья Тимофеевна.
– Откуда ты знаешь? – женщина уцепилась за рукав хотевшего обойти ее Банды и с надеждой заглянула ему в глаза. – Откуда ты знаешь? Ты что-нибудь раскопал?
– Я – нет. Делом исчезновения Алины занимается госбезопасность. Это неспроста.
– Они найдут?
– Обязательно, – как можно убежденнее ответил Банда, стараясь ее успокоить и быстрее добраться до Владимира Александровича. – Обязательно найдут. Мы все ее найдем.
– С ней все хорошо?
– Конечно. Они что-то хотят. Выкуп, например. И заложницу им нет смысла мучить. Она должна быть целой и невредимой, если они хотят добиться своего.